OreGairu 9 (рус) Глава 9

Глава 9: Словно это данное, Ишшики Ироха делает шаг вперёд.

Уроки понедельника кончились, и все собрались в кабинете учсовета.

Мы проводили совещание по совещанию с кайхинсоговцами. Чёрт, надо было проводить совещание к совещанию по совещанию на совещании.

Вчера я отправил Юигахаме деловое сообщение с просьбой собрать всех заинтересованных лиц. Благодаря этому, почтенные люди собрались.

Все члены учсовета на совещании сидели с одной стороны стола. Мой взгляд встретился со взглядом Ишшики.

Учитывая позавчерашнее, я рассчитывал увидеть её подавленной, но выглядела она так же, как и всегда. В принципе, она может просто хорохориться.

Ишшики нетерпеливо оглядела собравшихся.

– Так, ну и зачем мы здесь собрали-и-ись?

– Чтобы определиться с курсом и целью действий, – ответил я, и Ишшики нерешительно выдохнула «ха-а», одновременно делая вид, будто и догадывалась, и не догадывалась до этого. Юкиношьта вдруг нахмурилась.

– Ишшики-сан, вообще-то созывами должна заниматься ты.

– А-ага… – запнувшись, ответила разом выпрямившаяся Ишшики, едва та метнула в неё острый, как дротик, взгляд. Соглашусь, Юкиношьта сейчас выглядела немного страшновато… Но мы не ради нотаций здесь собрались.

– Ладно, не сейчас… – произнёс я, пытаясь продвинуть совещание вперёд, но это только навлекло на меня новый дротик.

– Мне кажется, лучше тебе не путать жалость с добротой.

Я понимаю, что она хочет сказать. А ещё не стоит путать привязанность, нетерпимость и утешение. Возможно, резкость Юкиношьты была вызвана так называемым порывом симпатии к Ишшики.

– Если будешь только ругать, люди подумают, что ты холоднокровная.

– Возможно, но если делать за Ишшики-сан вообще всё, ничего хорошего для неё из этого не выйдет.

Стоило мне что-нибудь сказать, как Юкиношьта мгновенно отвечала. Блин, мы ж так можем аргументы наращивать и наращивать.

– Прям родители ругают… – проворчала Ишшики, и Юкиношьта повернулась высказать ей всё самое хорошее, однако Юигахама её остановила.

– Т-тихо, тихо, Ироха-чан просто не привыкла ещё…

– Пожалуй… – остыла Юкиношьта под напором нашего миротворца.

Впрочем, верные вещи она говорит. Изначально мы надеялись, что Ишшики-президент будет твёрдо стоять на ногах. А я, не выдающийся, не впечатляющий, биение в груди не понимающий, в учителя не годился, но отныне мне предстояло быть Ишшики опорой и поддержкой.

Я кашлянул и сфокусировал на ней взгляд.

– Ишшики, ты понимаешь, с чем у нас проблемы?

– Ха-а, с деньгами, временем и людьми?

– Верно. И как мы будем это исправлять?

– Ну-у-у… Чем-то типа аутсорсинга? Наберём людей, которые умеют играть, а раз денег заплатить им у нас нет, сейчас будем думать, откуда их взять, вроде как…

В ситуации Ишшики разобралась вполне сносно. На совещаниях по ней нельзя было сказать, что она слушала окружающих, но это оказалось не так. Честно говоря, даже столь небольшое отличие уже ставило её впереди председателя наших фестивалей культуры и спорта.

Убедившись в том, что Ишшики всё понимает, я продолжил совещание.

– И, учитывая то, как в штыки приняла Хирацука-сенсей идею с увеличением бюджета, в ту степь можно даже не заходить. А на кампании по сбору средств у меня аллергия.

– Последняя причина слишком эгоистична, – испустила Юкиношьта потрясённый вздох. Но смотри, Юкинон! Гахама-сан и Ирохасу мне поддакивают! Если устраивать кампанию, каждому пришлось бы выложить, по моим грубым подсчётам, 5000 иен… Это нереально… Возможно, плачем вымолить такую сумму у родителей я и смогу, но раз уж придётся тратить на такое деньги, всяко лучше пустить их на уничтожение сего праздника. К тому же, существует вероятность, что нам потребуется ещё больше, чем кажется сейчас.

Когда проблема с деньгами встала на самом пороге, члены учсовета переглянулись. Самое обиженно лицо среди них всех было у Ишшики. Да что ж ты с ней поделаешь…

– Текущий план в жизнь хрен воплотишь. Если и заняться им вплотную, реализовать удастся разве что его часть. А учитывая, как высоко мы расхвалили праздник, результат станет жалким отголоском наших слов. Он только всех разочарует.

– А-а-а, ну да… – со вздохом произнесла Ишшики, словно бы представив себе это душераздирающее зрелище.

Они ещё пытаются приукрасить праздник названием «Музыка объединяет нас сейчас», но куда это годится, чтобы всех артистов выпнули на сцену вместе и таким одним ансамблем заставили играть час времени?.. Что здесь объединяется вообще?..

– Это я хочу утрясти в первую очередь. Хорошо это или нет. Хочу узнать, что по этому поводу думает учсовет. Мне, собственно, плевать, что. Я же только помощник. Делаю, что мне говорят.

Ишшики со стоном скрестила руки на груди и, раздумывая, стала проговаривать:

– Ну, явно нехорошо-о-о. Если праздник выйдет каличный, нам лучше вообще его отменить. Но сейчас-то уже пути назад не-е-ет. И поэтому я думаю, что есть то, на что мы тут повлиять не мо-о-ожем.

В ответ её размытым и сквозящим отсутствием мотивации словам Юкиношьта приложила руку к виску, словно он у неё заныл.

– Ишшики-сан…

– Т-тихо, тихо, – попыталась сгладить ситуацию Юигахама, и Ишшики, задрожав, поправилась:

– Я-я всё сделаю! Сделаю, как следует!

Хм-м-м, тут её, как бы, вынудили, ну да пофиг.

– Насчёт Ишшики мы выяснили. А остальной учсовет?

– Э? Ну-у-у… Действительно.

Ишшики окинула своих коллег робким взглядом. Вице-президент переглянулся с остальными членами учсовета и медленно раскрыл рот:

– Ну, мы…

– Да, если нужно будет поработать хорошо, мы согласны, – кивая, ответили другие члены, и в ответ их сплочённости Ишшики явила мне туманную улыбку, сквозившую то ли неловкостью, то ли напряжностью.

– Как-то так…

Как я и думал, отношения между ними ещё не устаканились.

С таким первородным стилем общения (читай: бесстыжеством) она легко могла располагать к себе людей, но вкупе с президентством и недостатком уверенности в себе всё вместе превращалось в мнительность.

Но с этим я ничего не мог поделать. Однако, если приобретённый тут положительный опыт скажется на её президенчестве, ситуация может вновь измениться.

– Отлично. Итак, как мы можем разобраться со стесняющими обстоятельствами? Вопрос дан. Ответ?

– Ха?

Всё восхищение Ишшики как ветром сдуло, и она посмотрела на меня, как на полного идиота. Чёрт, а я ведь ещё решил поднять всем настроение и выставить вопром заданием из телешоу… «Да ответь ты уже, а?» – подумал я, но Юкиношьта не дала ей шанса.

– Структура совещаний. Нужно выстроить устойчивую парламентскую систему.

Она зачем-то приподняла руку. У неё что, зазудело где-то, когда я представил всё викториной, и ей захотелось не проиграть? Ожидая моей реакции, Юкиношьта смотрела на меня воссиявшими глазами.

– Верно… – ответил я, и Юкиношьта сжала руку под столом в кулак. Э-э-э, я, правда, хотел, чтобы ответила Ишшики… Ну и ладно, дам тебе за правильный ответ восемьдесят тысяч очков (вернее, хачиман). – В общем, всё, как сказала Юкиношьта. Каждую конференцию мы выслушивали чужие мнения и разбирали их по косточкам. Поэтому тянулось всё до бесконечности. И у нас не было того, кто утверждал бы итоговый вариант.

Юигахама наклонила голову набок.

– А это разве не ихний президент делал?

– Всё, что Таманава делал, – верховодил совещаниями и сваливал всё в кучу. Он, скорее, сборщик, чем судья.

Обывателям казалось, что совещания проходили оживлённо. Людей на них было мало, так что не отвергали ничьего мнения. Поэтому и решено до сих пор было самое ничтожное, буквально крайние пределы спектра. Но далеко не структура.

Совещания без вершителя бессмысленны. Даже если мы к чему-то и придём, некому будет это утвердить.

Потому что мы все равны, и право решающего выбора дать просто некому.

Условно во главе пирамиды стояли Таманава со стороны Кайхин Сого и Ишшики со стороны Собу. Хоть они и посещают все совещания, но словами «хм-м-м, как лучше?» обращают все начинания в недвижные камни.

Слушая меня, Ишшики, точно ей что-то в голову пришло, вздохнула.

– Всё-таки не подошла я, да?..

Она опустила голову.

– Проблема не то чтобы в тебе, – произнёс я.

– Семпай…

Ишшики подняла голову и посмотрела на меня влажными глазами. Поэтому я кивнул и продолжил:

– Проблема в том, кто заставил тебя стать президентом.

– Это же ты… – поражённо откликнулась Ишшики. Собственно, в чём дело-то. Есть одна хорошая философия: «Проблема не во мне, проблема в обществе».

– Короче, главная наша проблема сейчас в том, что все стараются прислушиваться друг к другу, что следует из отсутствия иерархической системы.

Иными словами, впереди взаимовыгодных отношений, равных обсуждений и группы, в которой не было крайних, у нас стоит избирание человека, который имел бы право выносить итоговые решения. Из-за того, что этого никто не сделал в самом начале, ситуация и стала неизбежной.

– …Так что зарубим это вычурное товарищество на корню и проведём нормальное совещание, на котором разница в победителе и проигравшем видна сразу, на котором можно покричать, поспорить и покритиковать друг друга.

Вице-президент нахмурился.

– Поспорить?.. Ты хочешь, чтобы мы предлагали диссонирующие варианты?

– Ага, типа того отверг, с тем в штыки… И никаких чтоб компаний по сбору средств.

– Так вот оно что… – пробурчала Юигахама, но мне не нравится то, что не нравится. И сейчас мне, между прочим, не нравится соглашаться с притворными решениями этих никчёмных совещаний.

Но это лишь моя точка зрения. Остальное я должен вверить остальным.

– Ишшики, вот моё предложение. Что решает учсовет?

– Э, решать буду я? А можно?..

Когда я перевёл разговор на Ишшики, она заоглядывалась по сторонам. Её взгляд остановился на других членах учсовета.

– И-и как бы-ы-ыть?

На этот вопрос ответил вице-президент.

– Мне… кажется, что лучше обойтись без споров. Не думаю, что приводить контраргументы существующему плану за несколько дней до дедлайна будет умно; к тому же, меня беспокоит, что о столь внезапном бунте подумают остальные, ведь раньше мы ни разу не сказали и слова против…

Вице-президент был простаком. Или консерватором, как хотите. Так или иначе, я был рад, что у Ишшики нашёлся такой помощник.

– Вот-во-о-от, – протянула Ишшики и, постанывая, задумалась. Но после резко подняла голову и, улыбаясь, сказала вице-президенту: – Но мы так и сделаем.

– Э…

Глядя в лицо сконфуженному вице-президенту, президент ученического совета Ишшики Ироха объявила:

– Как по мне, такой жалкий план – не дело, во-о-от.

Услышав эти слова, Юкиношьта приложила руку к виску, Юигахама криво улыбнулась, а я же остался впечатлён. Не знаю, к чему она тут стремилась, но огласить здесь и сейчас такую уберэгоистичную причину – явный признак того, что девчонка далеко пойдёт.

Раз мы решили, нужно было продумать контраргументы. Подвластными Кайхин Сого на совещаниях нас сделала немногословность, особенно критичная относительно самой мякотки наших мнений. Поэтому мы должны подготовиться, иначе нам нечем будет их добивать.

– Так, давайте решим, что будем делать.

Я встал перед белой доской и со скрипом написал на ней слово «надо». На меня оно, правда, слабо воздействует. Тут первогодка в очках тихо ойкнула и подошла к доске. Должно быть, она свежеизбранный секретарь.

Когда я сел на место, Ишшики со стоном вперила в меня встревоженный взгляд.

– Вот ты сказал, а мне ничего особенно не хо-о-очется.

– Да уж. Мне как-то тоже, – ответил я, и она потрясённо вздохнула.

– И куда это годи-и-ится?..

– Всё путём. Если мы будем делать то, что хотим, выйдет игра, а не работа. Вот когда занимаешься тем, чем не хочешь, да ещё и страдаешь от этого – вот тогда да…

Сидевшая напротив меня Юкиношьта застучала пальцами по виску.

– Если не учитывать твоё извращённое видение труда, в твоих словах есть здравое зерно. Нынешний план совершенно не учитывает интересов гостей.

– А, точно…

Ишшики кивнула. Действительно. Таманава и его компания составили план, исходя из собственных интересов и совершенно не задумываясь о том, чего нужно зрителям. Да, старики музыку обычно любят. Но многим она совершенно до лампочки. К тому же, детсадовцам будет откровенно скучно. Это, конечно, ещё от репертуара зависит, но я уверен, что продумать это кайхинсоговцам и в голову не придёт. Они то и дело вставляли в разговор слова customer’s side, но до их настоящего применения так и не дошло.

Мы ошибались в цели. Так что желать могли чего угодно – это ни на что бы не повлияло.

Похоже, и Ишшики это поняла. Но на этом разговор застопорился.

– Но что нам тогда де-е-елать? – спросила она, и я немного подумал.

– Продвинуть работу вперёд можно массой способов… Хотя дело в чём. Главное в работе – как сильно ты не хочешь ей заниматься.

– Как-то наоборот…

Сидевшая сбоку от меня Юигахама смотрела на меня полными жалости глазами. Грубиянка…

– Нифига. Если мне придётся заниматься ненавистной работой, я как раз и начну думать о том, как сделать её эффективнее. Мне будет хотеться расправиться с ней побыстрее, и я не буду работать спустя рукава или часто отдыхать. Так что изобретательность просыпается именно в таких случаях.

– Хоть начало и бредовое, заключение кажется на удивление логичным…

Юкиношьта приложила руку к виску, словно тот заболел.

Разумеется, оно логично. Source – история человечества.

Все технические усовершенствования люди создавали тогда, когда работа их запаривала настолько, что ею совершенно не хотелось заниматься. Другими словами, меня, запарившегося работать, можно было считать одним из этих продвинутых людей. Вон, сколько раз за сегодня я подумал: «Что за запарный парень».

Впрочем, я тут сейчас ни при чём. А вот Ишшики надо кое-что сказать.

– Вначале проблемы искать сложно. В таких случаях лучше противодействовать уже известным, – произнёс я, вытаскивая из сумки resume Таманавы. – И раз уж на то пошло, есть у нас этот план, а в нём можно выискать кучу ошибок. Не парься, тут как обычно – в своём глазу и бревно не увидишь, а в чужом любую соринку разглядишь. И уж в этом ты мастерица, Ишшики. Давай.

– Семпай, ты за кого меня де-е-ержишь?..

– Забей, подумай лучше вместе со всеми.

Я вверил это в руки обиженно бормочущей Ишшики и остальным членам учсовета. Сам же, с Юкиношьтой и Юигахамой, обменявшимися со мной краткими взглядами, решил за ними понаблюдать.

Заметив, что мы молчим и не помогаем им, они наверняка возьмутся за дело серьёзно. Не в отсутствии мотивации дело на повестке дня было.

Когда члены учсовета нашли тему, пробудившую разговор, тишина в комнате постепенно обратилась обсуждением и ровным перечислением недостатков плана. Ишшики с остальными даже улыбаться друг другу стали.

Да, хочешь сблизить людей – заставь их перемывать кому-то косточки.

Решив через какое-то время, что большинство проблем они уже должны были найти, я заговорил:

– Теперь нужно лишь разработать план противодействия.

– Ясно, – прошептал кто-то. Оглянувшись, я увидел, как Юкиношьта скрещивает руки на груди. – Если ты хочешь мыслить в таком ключе, план разработать мы и правда можем. Однако проблем с бюджетом, временем и людьми это всё равно не решит.

– Значит, надо придумать варианты, которые не будут затрагивать ни деньги, ни время.

– Но если не тратить деньги, результат всё равно выйдет жа-а-алкий. Да и не уверена я ка-а-ак-то, – недовольно произнесла Ишшики, и Юигахама стукнула кулаком по подставленной снизу ладони.

– Слушайте, можно же это! Сделать типа атмосферу простоты там или семейную! Например.

Послушав её, Юкиношьта сказала очень логичные слова:

– Думаю, оценивать это должны не мы, а гости…

Но и Юигахама верно подметила.

Нам нужно совершить конверсию идей.

Деньгами от такого дела, как наше, не откупишься. Фильмы, которые продвигают затратами на производство, обычно провальны. Особенно ливашки аниме. Их вообще, блин, никто снимать не просил.

Как заменить картины незавершённости, несогласованности создателей и халатности картинами простоты и уюта? Это просто необходимо продумать.

А-а-а, тут в этом, что ли, дело? Типа снятого новичком видео для немножко взрослых… Оно тебе нравится именно потому, что снято непрофессионалом. Все эти неаккуратность или естественность или реализм или даже чувство того, что до всего этого тебе рукой подать. Или даже повседневные, но парадоксальные экстраординарность, секретность и актёрская игра, которая никакая на самом деле не игра… Уф, ну, суть я уловил.

– Ага. Есть же младшеклассники и детсадовцы. Можно и их к делу припрячь. Используем их непрофессионализм и низкую оплату труда.

– Ясно. Неплохая идея.

Глаза Юкиношьты так и засверкали. Мне тут из-за источника этой идеи тяжело в них смотреть… Отвечая ей, я чувствовал, что голос балансирует на грани фальцета.

– Э, а, угу, да. Помните, что в заставках, которые крутят, когда у канала проблемы, показывают обычно животных всяких?

Тут Юкиношьта задумалась, отвела от меня глаза и освободила от напряжения.

– Действительно, если мы покажем постановку с детьми, жаловаться никто не будет. Да и старики хорошо примут. Значит, всё зависит от наших действий.

Она перевела взгляд на Ишшики и остальных членов учсовета.

– А-а-а, да. Можно с ними пе-е-есню разучить…

– Или пьесу… – ответили ей Ишшики и секретарша с косичками.

– Там и так многовато музыки для песни… – сказал вице-президент, отсекая один из вариантов.

На этом вопрос, почитай, и разрешился. Я встал и написал на доске слово «пьеса».

– Значит, пьеса. В детских садах же бывает родительский день? Костюмы и реквизит всякий должны у них быть.

Юкиношьта кивнула.

– Остаётся лишь понять, когда они успеют всё отрепетировать.

– Слова ещё эти запоминать… – жалобно протянула не участвующая в пьесе Юигахама. Видать, проблемы у неё и по этой части есть… Но это же не школьное д/з. Что-то можно и урезать.

– А может, разделим детей на две группы: актёров и чтецов текста?

– Сделать сейю?

– А-а-а, так и заучивать ничего не надо будет.

– Поразительно, обходные пути ты по-прежнему находишь лучше всех.

Чрезвычайно и покорно рад твоей похвале… Но завязывай говорить такие вещи с добренькой улыбочкой, а?

Ну, я слышал, что сейю очень тяжко приходится, и работают они не покладая рук. Репетиции – вот о чём надо сейчас думать. Хотя, если учитывать, что уровень у нас вполне себе школьного фестиваля, мой план и так может сработать.

Конечную цель мы себе более-менее поставили. Урезать только нагрузку – и всё пучком.

– Ну, как вам вот это?.. – неуверенно повернулась Ишшики к остальным членам учсовета. В ответ вице-президент и остальные кивнули. Ишшики улыбнулась.

Юигахама радостно сказала ей:

– Раз вам пришлось всё это придумывать, будет по-честному, если всё получится!

– Точно-то-о-очно, ну, было-бы неплохо.

– Значит, нужно разделить время так, чтобы их концерт и нашу пьесу можно было показать в один день. Может, на сегодняшнем совещании им это и предложим? – спросил я, и Юигахама с Ишшики повернулись ко мне, наклонив головы. Что за детсадовская реакция?..

– Это… возможно вообще?

– Тут без понятия. Хотя вместе мы способны на большее.

– Ха-а, ясно…

Она так отвлечённо кивнула, что я не понял, убедил её или нет.

Не существует того, что любили бы все. А значит, должны быть и те, кому план Таманавы не по нраву. Если учесть их вкусы, праздник можно сделать приятнее для большего числа посетителей. Конечно, кому-то может не понравиться уже наша задумка, но будем надеяться, что их поглотит план Таманавы.

Вот такая схема могла родиться из простого противостояния.

– В общем, продумайте детали, чтобы их не стыдно было проговорить на совещании, – сказал я и встал со стула.

– Да… Что?! Ты куда?! Презентацию что, я делать буду?!

Ишшики вскинула голову вверх и послала в меня два стремительных взгляда. Вставшая вслед за мной Юкиношьта разгладила складки на юбке и положила ладонь на подбородок.

– Заниматься презентацией учсовет и должен. Если ты не забыла, мы лишь помощники.

Юигахама потянулась за своим поношенным пальто и с улыбкой добавила:

– А, но, смотри. Если где-то будет не получаться, Хикки и Юкинон тебе помогут!

– А ты, значит, и не собираешься?.. Короче, Ишшики. За работу. Я сам закуплюсь.

С этими словами я вышел из кабинета учсовета.

Времени до совещания ещё хватало. Мы решили потратить его на закупку всего для него необходимого и направились прямо ко входу.

– Надеюсь, всё пройдёт хорошо, – произнесла Юигахама, поправляя шарф.

– Должно, как бы. Если до них не дойдёт, буду работать через не могу. Достали все эти дополнения, – пробурчал я, ни о чём особо не думая, но Юигахама застыла. Обернувшись, я увидел, что смотрит она на меня крайне серьёзно.

– Это значит, что ты собираешься что-то сделать?..

Юкиношьта за её спиной тоже не двигалась. Её глаза мне было плохо видно, и я не знал, что за эмоции в них плескались.

– Да на месте подумаю. Если честно, тут никогда не угадаешь, – как можно более искренне в пределах нового себя ответил я. И вообще, не так уж и много у меня было возможностей. Сама Юигахама, казалось, тоже это поняла, потому что, не поднимая головы, стала катать по голове пучок волос и произнесла:

– Хикки… ты же такое не любишь, да?

– Да, есть вещи, которые я не люблю.

– Значит…

Юигахама подняла голову. Не желая выслушивать её дальнейшие слова, я высказался:

– Я не люблю, когда какое-то недосовещание даёт мне под зад. Больше всего на свете.

После этих слов я отвернулся и почесал голову. Хватило же наглости такое сказать после того, как я занимался всякими недовещами сам.

Но всё же, мне до чёртиков надоело смиряться с их притворством.

Повисла тишина.

Её прервал слабый вздох. Повернувшись обратно, я увидел перед собой улыбающуюся Юкиношьту.

– Делай, что хочешь.

Её голос был нежнее обычного, а слова плавно били в самую суть.

– Угу, ясно…

Пусть Юигахаму это так и не убедило, она всё равно молча кивнула.

Возможно, они так ничего и не поняли. Или просто отчаялись понять и сдались.

Слова, вертевшиеся на кончике моего языка, свернулись в клубок, и, не выпустив их наружу, я кивнул.

До самого выхода наружу мы так ничего друг другу не сказали.

Заходящее солнце, путешествующее по небу вместе с зимним бризом, дарило нам совсем немного тепла.

× × ×

С течением времени начавшееся строго по графику совещание к проведению Рождественского праздника становилось всё тише.

Президент ученического совета старшей школы Кайхин Сого, Таманава, куце улыбнулся и вздохнул.

А президент ученического совета старшей школы Собу, Ишшики Ироха, улыбаясь, цокнула языком, но это услышал только сидящий рядом я.

Их реплики тянулись друг около друга подобно параллельным линиям.

– Угу, мне кажется, что у вашей идеи тоже есть право на жизнь, но понимаешь, я вижу в совместном деле двух школ особый смысл. Если мы будем заниматься делами раздельно, пропадёт эффект synergy, и мы возложим на себя double risk, что скажешь?

– Мо-о-ожет быть, но я сама хочу заняться и этим то-о-оже. Разве не будет выгоднее показать сразу два-а-а представления?

Не знаю уже, какой раз слышу эти слова.

Таманава вечно переключался на свои английские словечки, а Ишшики постоянно наклоняла голову то туда, то сюда, и мило отказывала ему, включая всё своё очарование.

И так с самого начала совещания.

Первым делом Таманава предложил share дополнительного бюджета. Тут Ишшики и произнесла: «Кстати, я тут немного подумала…», замутив после этого серию контрударов, раскрывающих наш замысел поставить пьесу. Но врага нельзя было недооценивать, так как он предложил универсальный компромисс – вставить пьесу в перерыве первоначально предложенной программы. Ишшики, разумеется, укрылась за доводом, касающимся наших проблем с деньгами, и предложила понизить нагрузку, разделив праздник на две части – концертную и театральную.

Пока что всё происходило точно так, как я и предполагал. Вид этой предустановленной гармонии благотворно влиял на психику внимательно наблюдающих за ней Юкиношьты, Юигахамы и меня.

Но пока суд да дело, совещание застопорилось. И Ишшики с Таманавой точно так же, как и раньше, обменивались контраргументами.

Сидевшая возле меня с другой от Ишшики стороны Юкиношьта вздохнула. Какое совпадение, у меня абсолютно то же состояние сейчас.

– Ишшики-сан в порядке?.. – прошептала она мне на ухо, чтобы не мешать совещанию. – Я слышала, как она языком цокнула…

– Хз. Но продумывает она наверняка много чего, правда…

– Я могу её понять… – утомлённо произнесла Юкиношьта и вздохнула ещё раз.

Презентацию мы с ней вверили Ишшики, а сами приготовились помогать в трудных ситуациях, но раз беседа зациклилась, нам некуда было встрять. Пока я думал над тем, что же сделать, сидящая справа от меня Юигахама ткнула меня локтём в плечо.

– Хикки, почему они так об этом спорят?

– А что бы ты на их месте подумала, если бы тебе вдруг сказали, что вы будете работать не вместе, а раздельно?

В раздумьях Юигахама помычала, после чего сказала:

– Мне было бы, как минимум, неприятно…

– Разрыв, раскол… Да, послевкусие точно останется неприятное.

Юкиношьта кивнула. Верно, возможно, это Таманаву и беспокоило.

Чтобы в сим убедиться, я перевёл на него взгляд. Тот нарочито громко стучал по клавиатуре своего Macbook Air. Затем кивнул и заверил:

– На мой взгляд, пьеса – отличная идея. Так что нам стоит вернуться к стадии выработки concept и продумать collaboration музыки и постановки в одно целое, продумав новый тип мышления.

Он выдвинул очередной универсальный компромисс. В ответ Ишшики хихикнула.

– Ну-у, одно целое – это, конечно, хорошо-о-о. Но у меня на уме не э-э-это, и, как бы, денег нам на всё не хва-а-атит. Ничего другого мы уже не сде-е-елаем, вроде как.

Высказавшись, она смущённо засмеялась и высунула язык. Однако в глазах её не было ни смешинки.

– Раз так, нужно подумать над этим всем вместе. Для этого совещания и проводятся, – ответил Таманава теми же словами, что и когда-то раньше. Нет, у нас так бесконечный цикл начнётся.

И тут в уголке моего глаза произошло непредвиденное. Встал наш вице-президент.

– Прошу прощения, можно задать вопрос? По какой причине ты против разделения праздника на две части?

– М-м-м, не сказал бы, что я так уж и против. Просто, если мы будем разделять одно vision, праздник будет более цельным. Даже если мы стратегически подумаем о возможных сменах image, думаю, лучше будет придерживаться общей структуры этого совместного event, – ответил ему Таманава и, раз реплика поступила от неожиданного источника, ненадолго задумался и добавил: – Это, конечно, flash idea, но если мы и правда разделим program на две части, можно будет создать 2 groups, состоящие из учеников обеих школ. Такое solution вполне может сработать, вам не кажется?

– Но так мы не успе-е-ем. Да и готово почти всё с нашей стороны, – поддержала Ишшики вице-президента. У нас, конечно, ни хрена не было готово, но она явно поняла, что дача ложных показаний в данный момент оправдана.

В ответ на это в воздух взлетела рука, принадлежащая кому-то из учсовета Кайхин Сого. Видимо, кто-то решил помочь корчащемуся Таманаве.

– Если вас беспокоит время, то тем более будет лучше не продумывать новый план, а скооперироваться в работе над единым, как первоначально и планировалось, и cost performance, на мой взгляд, при эффективном использовании бюджета будет довольно неплоха.

Затем аргументация вновь перешла к нам.

Записывая её в протокол, я вдруг почувствовал странный укол сомнения.

Таманава не был против разделения праздника на две части. Но твёрдо настаивал делать всё вместе. Почему? Чтобы успокоить себя, я раскрыл рот.

– А так ли нам необходимо работать совместно?

– Чтобы устроить большое event, требуется совместная работа, выливающаяся в group synergy.

– Где ты тут видишь synergy? И сколько бы ты не твердил «большое», ничего грандиозного таким отношением к делу мы не состряпаем. Почему ты так хочешь делать всё вместе?

Только замолчав, я понял, сколько критики на него исторг. Столь же критично шептались окружающие, бросая на меня косые взгляды.

Самая большая ошибка этих совещаний – отсутствие отказа. Его не было с самого начала. Поэтому исправить чужие ошибки не мог никто.

Я тоже не мог отказывать. Возможно, создавать новое можно и так, думалось мне раньше.

Они слушали друг друга. Были друг к другу внимательны. Под этими словами крылся обмен ложью.

Однако всё не так. Возможно, в отказе нет ничего плохого.

Осознание того, что ты не прав, на многое открывало глаза. Всецелое согласие на всякий неподкреплённый бред – худшая форма отказа. И это, наверно, тоже отринут. Таманава, словно на Титаник спешил, затараторил:

– Это отход от концепции плана. Кроме того, мы ведь пришли к consensus, согласились с grand design и…

Да, мы действительно пришли к consensus и действительно утвердили grand design.

Нас заставили это сделать, заставили прикинуться равнодушными к тому, что согласие лишь причинит нам боль, ради того, чтобы ответ всех убедил, – и мы оставили свои мысли в потаенных уголках сознания.

Всё решено. Любой, кто попытается оспорить выбранное решение, – еретик. Скрытое вдалбливание этих понятий в наши сознания силой вынудило нас согласиться.

А когда всё обрушится, они скажут: все на это согласились. Так они разделят вину между всеми участниками, затупят зубы грызущей их совести и сделают козлом отпущения некто безымянного. Словом «все» они запишут каждого в соучастники. Да уж, пустая коробка какая-то.

Поэтому тут я должен отказать. Пусть я и не уверен, что прав. Но я способен отказать, потому что вижу, в чём неправ. А в таком случае я ни за что не соглашусь с его решением. Я знал, в чём ошибался. Но мир ошибался куда чаще.

Я перевёл взгляд на Таманаву. Затем уголки моего рта изогнулись.

– Нет. Как же ты заносчив, раз считаешь, что всё получится. Из-за этого ты не можешь признать свою ошибку. Просто хочешь сокрыть свои провалы. И ради этого ты пытаешься своей бумажкой и словами выбить согласие у других, чтобы самому стало легче. Потому что свою вину всегда удобнее спихнуть на кого-то другого.

В мой голос само собой примешалось самоуничижение, словно я говорил не с Таманавой, а с кем-то другим в прошлом.

Доброе пространство, где никому не отказывают, – просто сказка. Совещание оставалось таковым только на бумаге, в которую навечно были вписаны верхоглядные аргументы. Она помогала тебе обманываться.

Однако всё это лишь притворство.

Всё произошло так быстро. Мой голос окреп. Негромкий вначале, он стал разноситься по спортзалу эхом, водоворотом, затянувшим в себя всё вокруг, включая лишённые теплоты взгляды.

– Нет, смотри, дело не в этом, нам просто не хватает communication.

– Давайте немного cool down и после этого обговорим всё заново…

В голосах, раздающийся со стороны Кайхин Сого, слышалась холодная непоколебимость. Но отношение никак не хотело меняться. Они лишь прощупывали почву, чтобы разобраться в том, что не так, и перенаправить отказ их действий.

Но одного голоса хватило, чтобы всё обрушить.

– Может, поиграете в свой коллективизм в другом месте?

Он вовсе не был громким, но одной его реплики было достаточно, чтобы погрузить помещение в тишину.

Владелец голоса продолжил:

– Сколько я уже слушаю одни пустые разговоры и не понимаю – неужели прикидываться, что вы устраиваете совещание и работаете, тыкая куда попало только что выученные слова, так весело?

Эти слова произнесла не кто иная, как Юкиношьта Юкино. Её провокационный голос понемногу улёгся.

– Говорите смутные речи, считаете, что всё понимаете, но работой не занимаетесь совершенно. Так дела не делаются… Вы ничего не создадите, ничего не добьётесь и ничего не дадите другим… Одно притворство.

Глянув в сторону, я увидел, как Юкиношьта смотрит вниз, сжимая кулак.

Но подняв голову, она послала вперёд леденящий душу целеустремлённый взгляд.

– Может, перестанете тратить наше время на подобную чушь?

Спортзал словно забыл, что такое звук. Напор Юкиношьты оставил в разумах присутствующих лишь запустение. Бесконечно огибающие углы аргументы окружал новорождённый вакуум.

– Слушайте-е-е, может, и будет сложно, но, как по мне, уж лучше считать, что делать всё по два раза веселее, чем заставлять себя работать вместе. Да и отличительные особенности наших школ видно будет, – усердно старалась Юигахама заполнить образовавшийся пробел своей яркостью. Затем она резко перевела стрелки на сидевшего на стуле с офигевшим видом человека: – Да, Ироха-чан?

– А, да. М-мне тоже так кажется…

Юигахама перевела свой взгляд немного дальше. На его пути была Оримото Каори.

– Н-ну ка-а-ак? М?

– Э, а, угу… Неплохо… кажись, – рефлекторно ответила Оримото на внезапный вопрос. Особо уверенно она не звучала, и оглянулась на соседей. Они кивнули.

Когда совещание, у членов которого не осталось возражений, приблизилось к одному-единственному подтверждению, оно, подобно лавине, обрушилось.

Но долгое, очень долгое, оно наконец остановилось.

× × ×

С окончанием совещания в спортзал вернулась оживлённость. Учсовет школы Собу добился общего согласия, и мы наконец могли приступить к подготовке праздника. Разложив на столе книги и бумаги, мы решали, какую же пьесу поставить.

Окинув эту картину взглядом, я заметил на лице Ишшики досаду, направленную явно на нас с Юкиношьтой. Юигахама смотрела на нашу стоявшую тройку, криво улыбаясь.

– Вы зачем такое наговорили, а-а-а? Знаете, как вы всем настроение испо-о-ортили? Что, совсе-е-ем не думали, что мы праздник профукать можем?

Ишшики стояла перед белой доской, скрестив руки на груди. Надутые щёки придавали её лицу порочную миловидность.

– Но я же всё правильно сказала, – словно бы угрюмо отвернулась Юкиношьта. Увидев это, Ишшики цокнула языком. Она явно расстроилась.

– Может, и так, только, пожалуйста, больше внимания на настроение и то, что вокруг много чего происходит, ла-а-адно?

Юкиношьта вновь отвернулась от Ишшики – так мне сначала показалось, однако она просто перевела взгляд на меня.

– От этого человека внимания к общему настроению можешь вообще не ждать. Он и в клубе только книжки читает.

– Сожалею, но я настолько жадный читатель своего класса, что хорошо научился читать между строк. И вообще, у кого это сейчас терпение лопнуло?

В ответ на моё обвинение Юкиношьта вопросительно склонила голову набок.

– Но Ишшики-сан ведь признала, что я права. Чему тогда у меня лопаться?

– А-а-а, вот, вот это я и имею в виду под «лопнуло терпение». Слушать научись, а? – огрызнулся я, и Ишшики затарабанила пальцем по доске.

– Э-э-э, вы меня-то слушаете-е-е? Я это, между прочим, вам обоим сказа-а-ала.

– Т-тихо, тихо. Главное, что всё улеглось, – полезла мирить нас наблюдавшая со стороны Юигахама, и Ишшики, вздохнув, отступилась и надула губы. – Праздник мы не профукали, радоваться надо, – продолжила Юигахама. – Да?

– Ха-а, ну, не сказала бы, что это такая уж большая пробле-е-ема… Да и, ну… даже легче как-то стало.

А я, весь из себя такой противоречивый, ещё что-то говорил о том, какая она надоедливая. Но всё же, чтобы Ишшики, совершенно не заботящую дела учсовета, так увлекла мысль о необходимости удержания праздника…

Она озадаченно мычала.

– Но это и то – совсем разные ве-е-ещи. Теперь знаете, как тяжело-о-о будет.

– А-а-а, ну, вот за это прости.

Вот тут я с точки зрения нормального человека был неправ, поэтому должным образом извинился. До сих пор напрямую с Таманавой общались только я и она, но вряд ли он сейчас захочет со мной разговаривать. А значит, Ишшики придётся много чего делать за меня.

– Верно, из невозможности координации могут возникнуть проблемы… Хоть мы и заняты разным делом, основа, всё же, одна и та же. Совместная работа под вопросом…

Задумавшись, Юкиношьта обхватила пальцами подбородок, Юигахама же вскинула руку вверх.

– Если нужно будет переговариваться, мы с Ирохой-чан поможем!

– Э-э-э, и я-а-а?! – недовольно воскликнула Ишшики, и Юкиношьта мигом отчитала её:

– Ты же наш представитель, чего ты хотела?

– Н-ну да!.. Но это же ты всё виновата…

Когда та уставилась на неё, Ишшики кашлянула и умолкла.

– Семпай, Юкиношьта-семпай такая страшная… – прошептала она мне на ухо.

Не, это она ещё добрая, правда, вслух я этого не скажу. Тем более что она Ишшики просто насквозь сейчас прожигает. Yukinon Ears слышат всё…

– Ишшики-сан, ты не могла бы обсудить с другой школой отчисления бюджета и времени? И я хочу подсчитать нынешние расходы.

– А, ну так мы с секретаршей этим займёмся? – произнесла Ишшики, и эта пара отправилась к остальным членам учсовета.

Делать мне стало нечего, и я подтянул к себе ближайший стул, чтобы рухнуть на него и уставиться в потолок. Никто меня не цеплял, и пустое время текло себе вперёд.

Изредка я чувствовал на себе чужие взгляды. Вроде как должен бы привыкнуть к взглядам перешёптывающихся людей, смотревших на что-то странное, но из-за того, что давно такого не было, я почувствовал странную тоску по былым дням. И по отношению к Юкиношьте тоже.

– Хикигая.

Сверху вниз на сидящего меня невесть сколько времени взирала Хирацука-сенсей.

– И вы пришли?

– Мимо проходила, вот и решила вас проведать.

Раз учительница не села, надолго задерживаться она не собиралась. Правда, сидеть в её присутствии было совестно, так что я встал. Когда наши лица оказались рядом, она вгляделась в моё и горько засмеялась.

– Опять дел натворил?

Ах да, она же и там потом появилась… Наблюдать за повторением было стыдно, и я зарделся, Хирацука-сенсей же к тому времени отвернулась и окинула взглядом спортзал. Её глаза остановились на Юкиношьте.

– Но всё же, чтобы она такое учудила… Эк она…

– Ну, да… – дал я бессмысленный комментарий. Слова Юкиношьты и у меня в голове отложились как нереальные. Но описать их словами я не мог. Однако учительница всё равно согласно кивнула.

– Если разделить боль на двоих, её можно вообще избежать… Красота гадкого утёнка, м?

– Чё? – буркнул я, не в силах постичь суть её болтовни. Не глядя на меня, учительница сказала:

– Испытывать боль, быть не таким, как все… И быть против всех; в глазах окружающих это может быть красиво. Они могут видеть в этом свою ценность… И ничего против этого я, собственно, не имею.

Она повернулась ко мне, и в глазах её стояла печаль.

– Но в то же время боюсь. Потому что в голову вечно лезут мысли о том, правильно это или нет. Ведь счастье непонятого человека можно назвать счастьем в себе.

– Это не плохо ли? – спросил я, и Хирацука-сенсей медленно покачала головой. Её длинные лоснящиеся волосы заколыхались в воздухе.

– Не знаю… Такое у классрука можно узнать только после итоговых контрольных. Поэтому я буду хоть спрашивать тебя продолжать. Так что и ты не забывай задумываться.

На этом она со мной попрощалась и вышла из спортзала. Глядя на её спину, я искал ответные слова.

Желал я, возможно, не тех отношений, что слыли общепринятыми в обществе. Я, наверное, потяну другую сторону ко дну. Как эгоцентрично.

Говорить это вслух было незачем. Я просто буду, как и впредь, спрашивать, отвечать и думать.

× × ×

Когда долгий день наконец закончился, можно было отправляться домой. Я вяло крутил педали прочь от культурно-спортивного центра.

Уже не так далеко от дома меня нагнал скрип чужих педалей. Шозанах? Тц, развелось вас тут, не видите, я домой еду? С этой мыслью я свернул с проезжей части на тротуар. Но педали от меня не отставали.

Донельзя утомлённый и раздражённый, я повернул голову назад.

За мной ехала Оримото. Увидев моё лицо, она хихикнула.

– Чё, в игнор добавил? Оборжака.

– О-о-о… Да не ржака нифига.

А ведь и правда: если подумать, раз мы с Оримото ходили в одну среднюю школу, то и жить должны где-то рядом. И если выедем домой в одно время и из одного и того же места, то и без Арифметика Такеши-куна будет ясно, что существует вероятность нашего столкновения.

Велосипед Оримото поравнялся с моим.

– Так ты тут до сих пор живёшь?

– Ну, предки ж не переезжали…

– А-а-а, точняк. Мы просто не видимся никогда, вот я и подумала.

Я просто не хочу ни с кем видеться, вот и сижу целыми днями дома… Кстати о всех, Оримото в их рядах занимает довольно высокое место по шкале «нафиг-нафиг», хотя это можно и умолчать.

– А, можешь подождать? – спросила она, тормозя перед торговым автоматом. По шкале «нафиг-нафиг их ждать» Оримото тоже занимает довольно высокое место, но куда я денусь, раз уж она попросила. Я остался ждать её, не вставая с сидения. Оримото купила два напитка.

– На, за счёт заведения, – произнесла она, протягивая мне баночку тёплого чая. Что? Это не кофе MAX? Но от даров не отказываются, так что я покорно взял её в руку.

После этого Оримото подняла в воздух вторую баночку.

– Ие-е-ей!

– А-ага…

Мы стукнулись баночками, типа как перед тостом. Оримото открыла свою и, отпивая из неё, сказала мне:

– А ты немного изменился, Хикигая. Я тебя раньше песец скучным считала.

– Д-да?

Х-хм-м-м-м. Э-это так обо мне люди думали? А можно было обойтись без этой информации?

Но вот слова «немного изменился» меня зацепили. Я что, правда изменился после средней школы? Ну, может быть. Подрос, английский лучше усваивать стал. Пот ударными темпами в присутствии Оримото не вырабатывал. Можно, конечно, ещё много чего упомянуть, но куда вернее будет называть их новым началом, а не изменениями.

– Но если один человек кажется другому скучным, второй может быть слеп, а? – спросила Оримото, состроив скучное лицо. Она поднесла баночку чая к лицу, глотнула из неё и испустила вздох. – Но всё же, на свиданку я бы с тобой не пошла.

– Да я как бы и не просил сейчас…

Я просил, но было это очень давно, очень давно. Очень давно, слышишь, так что пора всё это забыть. Пожалуйста.

– И вообще, чего ты вдруг? – спросил я.

– Ну, сегодня, например, ты же наляпал языком? Если б такое мой парень отчебучил, я бы его мигом бросила, – хихикая, словно что-то вспоминая, ответила Оримото. – Да и не поняла я нифига.

Вдруг её смех прекратился, и она бросила взгляд на улицу. В том направлении, куда она смотрела, стояла наша средняя школа.

– Но друзьями можно было бы и остаться. Ты же ржачный… А впрочем, как хочешь.

С этими словами она выбросила баночку в мусорку и села на велосипед.

– Кстати, вы с той тянкой здорово нас подстегнули. Президент прямо загорелся. Выиграть захотел.

– Это не соревнование, как бы…

Оримото наклонила голову набок.

– Серьёзно? Ну и фиг с ним. Покеда.

– Ага. А, и спасибо за чай.

В ответ Оримото приподняла руку и нажала на педаль. Одним глотком допив чай, я выкинул баночку в ту же мусорку. До моих ушей донёсся скрип тормозов.

– Слышь?

– А?

Повернув голову, я увидел, что Оримото сидела на велосипеде, повернув ко мне только голову.

– Может, придёшь на следующую встречу выпускников, Хикигая?

– Иди нафиг.

– Ага, в точку. Оборжака.

– Да не ржака нифига.

Оримото прыснула и поехала прочь. Я не стал провожать её взглядом и поехал в другую сторону.

× × ×

На следующее утро спортзал культурно-спортивного центра охватила атмосфера занятости. Хоть мы и согласились на пьесу, но до сих пор не решили, какую.

Однако после загадочного Ишшикиного «но ангел-то должен появиться, да-а-а?» наши силы были брошены на срочный пошив костюмов ангелов. Ангел что, и правда появится?.. Погодите, это ведь значит, что кто-то из персонажей должен умереть.

Затем в производственный процесс включились бесполезные и бестолковые до этого дня младшеклассники. Они стали нашим основным военным потенциалом. Да, младшеклассники рулят!

Умелая Руми, не отвлекающаяся от дел, даже будучи окружена товарищами (вспомните ещё первый их день здесь, когда она сама подошла к нам и спросила, что делать), была главным нашим спецом по мелкой работе.

Даже сейчас она была единственным тихим ребёнком в отвлекающейся и болтающей друг с другом толпе, и молча шила костюм ангела. Сначала другие младшеклассники только присматривались к ней, но потом, опасаясь, наверно, что её серьёзность задушит их, постепенно свалили всю работу на неё.

С мыслью о том, что выполнять такой объём работы в одиночку ей будет сложно, я без спросу уселся рядом и потянулся за набором для шитья. Мою руку остановил голос.

– Хачиман, всё хорошо. Не надо.

Руми даже шить не перестала и продолжила, не поворачивая ко мне головы:

– Я сама всё сделаю.

– Ну, сказать-то ты можешь…

Но с таким количеством костюмов сказать было куда проще, чем сделать. Быть ангелами суждено было детсадовцам, так что размеры были не такие уж и запредельные, но одному человеку всё это пошить будет довольно тяжело. Однако Руми всё равно покачала головой.

– Всё хорошо.

– Ясно, значит, сама…

Возможно, она действительно собирается управиться в одиночку. Или просто упрямится. И это может вылиться в то, что она не успеет и подведёт остальных.

Но то, что она так старается в одиночку, очень благородно.

Я шумно подвинул стул и встал с него. Руми покосилась на меня. Её лицо казалось очень одиноким, и она постепенно опустила взгляд.

Я похлопал себя по груди.

– Но знаешь, что, я могу сделать это самее.

Руми какое-то время тупо смотрела на меня, а потом поражённо засмеялась.

– Что за бред?.. Как дурак.

С улыбкой промолвив это, она перестала удерживать меня от работы. Мы стали вырезать из картона крылья и делать прочую мишуру вдвоём.

На мой взгляд, кооперация и доверие – вещи куда более холодные, чем можно себе представить.

Работать одному хорошо, но только если ты сам так выбираешь. Когда начнёшь жить так, чтобы не мешать другим, то впервые в жизни получишь возможность просить. Когда начнёшь жить один, то впервые в жизни получишь возможность идти с кем-то рядом.

То, что ты будешь жить, работать один, даст тебе право жить с кем-то ещё.

Я перевёл взгляд на работающую рядом со мной Руми. Она наверняка сможет жить одна. Если она уже в младшей школе на такое способна, это большой плюс. К тому же, она красивая. Так что однажды наверняка будет рядом с кем-то идти. Ради этого момента… стоит устроить ей предварительный прогон.

– Эй, ты, в пьесе играть будешь? – спросил я, разрезая картон. Руми сразу же застыла, после чего повернулась ко мне.

– Не «ты».

– А?

Чего ты так на меня вдруг уставилась, а? Или ты это? Как те призраки из типичных страшилок, что в гостиницах наблюдают за тем, как ты дрыхнешь преспокойно на подушке?

– Руми, – немного расстроенно назвала она своё имя и отвернулась. Значит, хочет, чтобы я так её называл. Хотя называть девочек по имени… Это не столько стыдно, сколько чревато ситуациями типа «Ха-а? Тоже мне бойфренд выискался».

Пока я сидел переживал, Руми не обращала на меня совершенно никакого внимания и продолжала шить костюм. Походу, пока по имени не позову, не ответит…

– Слушай… Руми.

Её взгляд упал на стол, и она кивнула.

– Не сыграешь в нашей пьесе?

You, хочешь же уйти отсюда?! Вместе со мной использовать Айкацу?! Ты же красавица, всё прокатит. Хочешь взять меня своим про-продюсером? Начнём же вместе Действия Идолов.

Не знаю, проняло ли её моё пылкое рвение, но Руми немного подумала и спросила:

– А ты можешь такое решать, Хачиман?

– А? Ага, я ж тут типа продюсера.

А ещё я веду себя, как адмирал и Love Liver. Ладно, не совсем я уверен, что могу такое решать, но раз мы уже условились, что актёрами будут младшеклассники и дошколята, возникать никто не будет. Руми задумчиво смотрела сквозь моё лицо и, быстро отвернувшись, незаинтересованным голосом сказала:

– Хм-м-м… Ну, в принципе, могу.

– Реально? Спасибос, Руми-Руми.

– Мне противно, когда ты меня так зовёшь.

Это так себя отцы чувствуют, когда дочери называют их противными, а?.. Что-то мне как-то не по себе вдруг стало, эй. Пока меня охватывали загадочные переживания, Руми сложила вместе картонки и спросила:

– А что за пьеса будет?

– Гм, а мы ведь так и не решили.

Учсовет что-то такое говорил, но лучше бы проверить, как у него дела. От мыслей меня оторвала забравшая у меня картон Руми.

– Может, решите уже? – дерзко спросила она.

А значит это наверняка «оставь всё мне и иди». Ну, раз она хотела такое сказать, мне и правда будет лучше уйти. Надо бы распинать людей, чтобы те раздали задания помощникам, и сделать свою работу.

– Ога. Пока, – сказал я и встал, отправляясь прямиком к работающим ученикам школы Собу. Первым делом стоило бы свериться с Ишшики, и пока я оглядывался по сторонам, ко мне подошла Юигахама с коричневым конвертом в руках.

– Хикки, Ироху-чан с Юкинон не видел?

– Сам ищу.

– Вот ка-ак. А то мне деньги дали, вот я и думаю: чё с ними делать?

Ха-ха-а-а, да она же вымогала деньги с Кайхин Сого. Это с какой, интересно, стати эта припыленная так хорошо обращается с деньгами? Отчаянная домохозяйка, блин…

Пока мы искали Ишшики, раскрылась дверь. В спортзал, пошатываясь, нужная нам особа и вошла.

– Ты чего?.. – спросил я, и она, разом потемнев, остановилась.

– Я попросила Хаяму-семпая помочь, а он отказал…

– Э, нет, он не мог, – удивилась Юигахама. Я и сам немного опешил. Не только тем, что Хаяма помочь кому-то отказался, но и тем, что Ишшики после случившегося в парке вот так запросто первая к нему подошла. Но всё же, чтоб Хаяма – и…

Ишшики грустно отвернулась и всхлипнула, однако кончики её губ медленно растянулись в широкой улыбке. Она подняла голову, суперски улыбнулась и выпалила:

– Да-а-а-а шучу. Что, не видите, как много Хаяма-семпай обо мне ду-у-умает? Блин, всё вышло даже лучше, чем я наде-е-еялась!

– Ага, даже так?.. – поражённо произнёс я. Вот это сила воли. Если для неё это в порядке вещей, её стоит опасаться, а если она просто крепится – что ж, сила воли есть сила воли.

– А, кстати, он сказал, что на праздник придёт, – простодушно сказала Ишшики.

– А-а-а, эвона как. А можно я тоже кого-нибудь позову? – в тон ей спросила Юигахама, повернувшись ко мне.

– Можно, в принципе. Хотя я хз.

– Как всегда, пытаешься быть более убедителен, чем кажешься? – прозвучал у меня из-за спины потрясённый голос. Обернувшись, я увидел невесть сколько стоящую там Юкиношьту.

Она поздоровалась с Юигахамой и Ишшики и принялась, позёвывая, беседовать с людьми и отдавать им распоряжения.

– Чёт ты сонная.

– Даже не ложилась. Дела были… – коротко ответила она. Это что ж за дела такие, чтоб всю ночь их нужно было делать? Стоило мне это подумать, как Юкиношьта полезла к себе в сумку. Она подняла голову и посмотрела на Ишшики в упор.

– Ишшики-сан.

– Д-да.

Не знаю, сыграл ли тут недостаток сна, но взгляд Юкиношьты был выразительнее обычного. Надумав себе всего и этого тоже, Ишшики одеревенела. Юкиношьта от такого неожиданно улыбнулась и протянула ей несколько распечаток.

– Вот, я сжато записала здесь всё самое необходимое, так что посматривай.

– Ха-а-а…

Я тоже заглянул в сжатые руками Ишшики бумаги. Это какие-то список дел и материалы.

В первом было перечислено всё, что нужно было сделать и купить перед праздником. Среди второго были советы вполне в духе Юкиношьты.

Чем заплатить детям-актёрам, как испечь рождественские торты и имбирные пряники, сколько стоят продукты для них. Ещё пометки с местонахождением всех кухонь в школе и культурно-спортивном центре.

Насчёт сценария пьесы было сказано, что лучше использовать интерактивный. Ха-ха-а-ан, это будет как те Чудесные Фонарики, которыми нужно помогать прекурам в кино?

Продолжая читать, мы с Юигахамой и Ишшики исторгали из себя поражённые «хо-о-о», «ха-а-а» и «хэ-э-э». Юкиношьта (явно от смущения) кашлянула и вновь залезла в сумку.

– И вот ещё.

Она передала Ишшики несколько книг.

– Не знаю, нравятся тебе такие или нет, но я принесла всё, что нашла по классическим Рождественским пьесам. И в кабинете учсовета должен быть CD-плеер, поищи. Пригодится.

– Б-большое спасибо.

От афига Ишшики изо всех сил старалась удержаться на ногах. Да уж, я бы на её месте тоже удивился. Хотя я и так – совсем не думал, что ради праздника Юкиношьта так далеко зайдёт.

– Ну ты даёшь, – ляпнул я, и она отвернулась.

– Просто я не так общаюсь с людьми, как ты и Юигахама-сан.

Мы с Юигахамой посмотрели друг на друга и немного посмеялись. А Юкиношьта-то, несмотря ни на что, всё равно переживала за Ишшики. Ну просто хрен тебя пойми!

– Итак, с наибольшими проблемами мы разобрались.

Сказав это, Юкиношьта скрестила руки на груди и обхватила одной рукой подбородок. Видать, есть ещё проблемы на уме. Я тоже попытался их наскрести, но она и так уже определила нашу программу, и последним неопределённым пунктом было оставшееся время.

– Ну, по большому счёту…

– Ясно, – довольно вздохнула Юкиношьта и быстро повернулась к Ишшики. – Ишшики-сан, на мой взгляд, оставшееся должно перейти под твой контроль. Согласен, Хикигая-кун?

– Ага, хотя я, в принципе, и не был тут боссом.

Так, временно разве что, так что не контролировал я тут ничего. Лидера в самом прямом из смыслов этого слова у нас до сего момента не было.

– А-а-а… – обескураженно протянула Ишшики, переводя взгляды с меня на Юкиношьту.

– Я не буду против твоих приказов, – прервала её та. – Буду работать со всеми. Если возникнут проблемы, можешь подойти.

– Но, как бы-ы-ы… Я всё равно в себе как-то не уверена… А-ха-ха, – затруднённо засмеялась Ишшики. Юкиношьта закрыла глаза и медленно покачала головой.

– Ты справишься. Люди здесь тебя поддерживают, и в это стоит верить.

В ответ её доброму голосу Ишшики тихо произнесла слово «хорошо».

Примечания

Глава 8

На главную

Глава 10