OreGairu 8 (рус) Глава 8

Глава 8: Подготовившись, Хикигая Хачиман заводит разговор.

Стояла поздняя ночь. Я сидел за нашим домашним ПК и проверял те из фейковых акков, которые оставили за мной.

Со дня их создания прошло около трёх суток, и большую их часть я потратил на твиты и необходимые приготовления.

Как и ожидалось, Твиттером пользовались не все ученики нашей школы, а из тех, кто пользовался, выборами в учсовет интересовались немногие. Какие-то акки оказались заброшены, владельцы тех или иных нас и вовсе игнорили. В какой-то момент число ретвитов стало колебаться, и на всякий случай мы создали аккаунт для поддержки Хаямы.

Он помог нам набрать желаемое число пособников, хоть их и было намного меньше тысячи двухсот учащихся школы. Поклонимся нашему спасителю Хаяме.

Теперь можно было поговорить с Ишшики Ирохой, что поможет мне поговорить с Юкиношьтой Юкино и Юигахамой Юи. Убедительные козырные карты для переговоров были практически готовы.

Осталось лишь нанести последние мазки.

Не выключая компьютер, я потянулся за телефоном.

Поразмыслив о том, если у меня вообще его номер, я пролистал список контактов и не обнаружил его в нём.

– А-а-а…

Хм, я что, не записал его, потому что не думал, что буду ему звонить?.. Или стёр?.. На этот счёт в моей памяти всё было как в тумане.

А, тогда надо проверить историю вызовов.

Когда эта мысль твёрдо устаканилась в голове, я открыл историю. Абсолютное большинство в ней занимал номер Комачи, но во время фестиваля культуры там появился один незнакомый. Ах да, я же ему тогда набирал…

Надо бы воздать хвалу этому многофункциональному будильнику за наличие мобилотелефонной функции сохранять несводимую историю звонков.

Я нажал на этот незнакомый номер.

Трубку сняли ещё до первого гудка.

– Внемлю.

Отвечать на звонки подобным образом мог только один человек.

– Займокуза, это ты?

– Верно; что тебе нужно? Ибо ныне я поглощён игрой, и хотел бы, чтобы разговор прошёл быстрее.

Теперь понятно, почему он так быстро ответил. А я-то испугался было, что он денно и нощно ждёт моего звонка. До мурашек. Ну что же, не хочу отнимать у него много времени. Проведу разговор быстро.

– Прости. Есть одна просьба касательно аккаунтов.

– Фуму?

Я так и не понял, означало это согласие или отрицание, поэтому просто изложил ему суть дела.

Чем-то особо важным или сложным оно не было. Так, изменить кое-какие настройки.

Естественно, услышь об этом Великий Мастер Компьютеров Займокуза заранее, на дело он никогда бы не согласился. Впрочем, истинный смысл его ответа и так от меня ускользал.

– Нуфу-у, разумеется, настройки такого типа можно изменить в любую секунду, однако…

– Тогда сделай это на своих акках. Своими займусь я.

– Дело не в этом… Хачиман, ты уверен? – обеспокоенно спросил у меня Займокуза, что было для него чрезвычайной редкостью. Но я как можно спокойнее задал ему встречный вопрос:

– В чём?

– Сей метод не заслуживает похвалы… Ты взираешь в лицо опасности, – серьёзно ответил он после нескольких секунд тишины. Сквозь до смешного высокопарные слова я расслышал в его дыхании ускользнувшую от микрофона мобильника искренность.

От раздумий о том, как ему ответить, меня отвлёк необычайно громкий голос:

– Однако же погоди. Не пойми меня превратно. Я беспокоюсь не о тебе, а о себе: ведь существует возможность, что ответственность, а вслед за ней и наказание с твоих плеч упадут на мои. Но будь уверен: я готов к тому, чтобы, когда наш план не сработает, покрыть виною обоих нас.

– Ах ты ж задорный отброс, – не удержался я от смешка. Да уж, фиг пойми – то ли это он на полном серьёзе, то ли это у него намёки такие.

– Не волнуйся. О природе этих аккаунтов знаем только мы. Даже если их владельцев захотят найти, их всё равно не существует. Это никому не навредит.

– Раз так, я согласен…

В его голосе всё равно слышалось сомнение, и я решил немного его подбодрить:

– Известно ли тебе, Займокуза, что все проблемы люди создают себе сами?

– Ты подлюга до мозга костей, Хачиман, – выдохнул он.

– Уж ты молчал бы. В общем, я на тебя рассчитываю.

– Фуму. Другого выхода нет. Но я всё же прошу тебя не валить всё на меня! Серьёзно!

– Да понял я… Пока, – сказал я и повесил трубку, не дожидаясь его ответа. Стоп, он что, визжал под конец?..

Но беспокоился он совершенно напрасно. Чем бы наша авантюра не увенчалась, сваливать всю вину на него я не собираюсь.

Обновив страницы в браузере, я увидел, что Займокуза уже изменил настройки.

Осталось лишь распечатать то, что мы имеем.

Работа принтера положила приготовлениям конец. Я лёг на диван и уставился в потолок.

× × ×

Рассвет пятницы. Время решающей битвы.

Не день голосования, однако. До этого дойти не должно. Сегодняшний день призван отменить битву. Поэтому вернее будет считать этот день днём не решающей битвы, но решения.

Однако проигрывать эти крутые слова в голове я мог только до конца третьего урока. К четвёртому их место заняло спокойствие.

Потому что после конца его меня ждала игра.

Весь четвёртый урок я мог думать только о том, как повысить свои шансы на успех. Хотя слово «думать» сюда не подходит. Я просто прокручивал в голове игры слов и загадки на логику: ощущал позади себя дыхание отчаяния.

Собраться с силами не удавалось. На часах, к которым я постоянно обращал свой взгляд, в центре моего внимания оставалась минутная стрелка.

Однажды кончилось и это. Урок истёк, и я покинул класс вместе со звонком. В моей сумке лежала не забытая вчера пустая папка для файлов.

Я направлялся в класс 1-C. Именно в нём училась Ишшики Ироха.

Я не знал её пищевых пристрастий. Я не знал, где она будет обедать. Поэтому застать её наверняка можно было только сразу же после звонка.

Я написал несколько сценариев того, как буду звать её или просить сделать это кого-нибудь другого. Всё будет хорошо. Я несколько раз отрепетировал это перед зеркалом… Ох, тревога в сердце поселилась…

Погрузившись в заботы, я и не заметил, как дошёл до C-класса.

Втихаря посматривая в открытую дверь, я всем телом ощутил, каким подозрительным могу казаться окружающим. Ученики украдкой поглядывали на меня так, словно сюда редко наведывались старшеклассники… Пора заканчивать, а то ещё скажут кому следует!

Ишшики как раз собиралась устроиться с бенто и несколькими подругами на задней парте у окна… Похоже, всё же придётся просить позвать её кого-то другого. Нет, всё хорошо, всё хорошо, я же тренировался… Хачиман, ты справишься! (Сэйю: Тоцука Сайка.) Да, теперь я справлюсь.

У входа тусовались три очкарика.

– Э-э-э… Можно вас? – спросил я их, пытаясь звучать энергично. Взамен раздался странный глубокий голос.

– Д-да, – ответил один из них, а двое остальных, зашептавшись, встали у него по бокам. Оно и понятно. Что же, буду прорываться.

– Можете позвать Ишшики-сан?

– Ха-а… – неясно ответил центровой, но, поколебавшись, всё-таки отправился на камчатку. Когда он заговорил с Ишшики, та быстро повернулась ко мне. На её лице мгновенно нарисовалась малоприметная гримаса. Прости за меня.

Подбежала ко мне Ишшики вполне себе весело, а затем, должным образом улыбнувшись, спросила:

– Семпай, в чём дело-о?

– Я хочу, чтобы ты помогла мне с одним делом, касающимся выборов.

Ишшики извиняюще съёжилась.

– А-а-а… А можно после уроков? А то обед…

Я знал, что она наверняка откажет, и был готов к такому ответу. Поэтому выпучил свои мутные глаза и замогильным голосом постановил:

– Никак нет.

– Никак нет, да-а?.. – простонала она, скрестив руки на груди. Через какое-то время на её лице появилась решимость. – Поня-а-атненько. Подожди немного, пожалуйста…

Ишшики быстренько подбежала к своей парте, собрала бенто и вернулась к двери.

– Ну, что надо сделать?

– Сходишь со мной в библиотеку? Надо разобраться с бумагами.

– Ха-а… Ну, видимо, придётся…

В одно мгновение её лицо потемнело…

× × ×

Библиотеку в обеденный перерыв окутывала тишина. Сюда в это время – а тем более года, когда сквозь щели в окнах дул пронизывающий ветер, – ходило довольно мало школьников.

Тишину нарушил отчётливо слышимый вздох, раздавшийся из угла помещения.

Его источник сидел прямо передо мной.

– Ха-а… – ещё раз вздохнула напоказ Ишшики и перевела на меня взгляд. – Семпа-а-ай, а что, без меня ты то-о-очно не справишься?

– Ну смотри, президентом становиться ты не хочешь… А больше мне обратиться за помощью не к кому, так что потихонечку-полегонечку…

Ишшики чуть напоказ осунулась. Махинаторша, блин…

– Не поспоришь… Но переписывать это так сложно-о-о.

Я попросил Ишшики транскрибировать и переписать имена с распечатанных страниц с ретвитами на лист с голосами утвердителей. Та ещё радость…

Но расшифровка имён – работа и правда однообразная и сложная. По себе знаю – ведь занимаюсь этим сейчас вместе с ней.

Но благодаря Ишшики и её жалобам она становилась немного легче. Или так ей было проще возле меня находиться, или же она решила разговорами постепенно взять верх. Так что разговаривала она со мной не ради разговора.

М-да, от разговора скорость работы немножко того, так что тенденция не плохая.

– Кстати, это ты там с девушкой Хаямы-семпая неделю назад болтался?

– Может быть.

– Что-о-о, ну расскажи-и-и.

– Когда закончим.

– Ну, это ещё легко. С этим я управлюсь…

Страшноватые слова она в конец вставила… Будь тут Хаяма, она бы так себя не вела. Женщины вообще часто прикидываются доступными для мужчин, к которым не имеют ни малейшего интереса, просто чтобы раззадорить (установлено мной). Не реже женщины относились к некоторым парням настороженно. Не потому что имели к ним интерес, а потому что не желали иметь с ними ничего общего (установлено мной).

Ишшики продолжила отгонять скуку болтовнёй:

– Но всё-таки, семпай, ты, похоже, сдружился с Хаямой-семпаем.

– Где? В тот раз всё вышло случайно. Мой семпай просто назначил меня его сопровождающим.

– А, семпай, тогда пошли куда-нибудь вместе со мной. И ещё Хаяму-семпая позовём.

– Я не пойду…

Сколько можно использовать меня как предлог куда-то пойти? Я уже чувствую себя наравне с комбу и полосатым тунцом.

Впрочем, я и так разговор с Хаямы начать хотел, так что мне эти поползновения только на руку. Только проще будет вопросы задавать.

– Ты Хаяму… как оцениваешь? – рассеянно спросил я на автомате. Слово «любить» для юной девы Хикигаи Хачиман несколько постыдно. Судя по тому, как Ишшики раскрыла рот и в смятении опустила лицо, мой неопределённый вопрос вышел жутковатым.

– Ха? Ты что, подкатить решил? А вот и не выйдет, есть у меня уже любимый человек.

Не моргнув глазом. Мгновенное убийство… Ты что, Раменмэн? Я и драться-то толком не начал…

– Ага, конечно… Нет, я серьёзно спрашиваю, какого ты о нём мнения.

– Хм-м-м, какого мнения, да-а? Ну, знаешь, вполне себе положительного.

– А-а-а, положительного, положить…

– Подумываю вот с ним позаигр… подержаться за руки там, понимаешь?

Она ведь хотела сказать «заигрывать», да? Вот коварная шлюха…

Но что хотел спросить, я спросил.

И теперь можно было начать с Ишшики Ирохой уверенные переговоры.

До этого самого момента я никак не мог понять, какая же Ишшики Ироха на самом деле. Первопричиной служило не то, что наше знакомство было кратким, а то, что мы обитали в совершенно разном окружении. К тому же, я никак не мог докопаться до её ядра.

Но сложить все кусочки мозаики её личности мне только что удалось. Какие-то из них подарили мне наши с ней разговоры, какие-то – осколки моей собственной жизни.

В Ишшики было коварство очень удобно пользоваться своими возрастом и беззащитностью. Этим она напоминала мою младшую сестру, Хикигаю Комачи. Однако, ей не хватало красоты и милоты. Таким образом, в основу образа Ишшики Ирохи легло положение о том, что она некрасивая и немилая Комачи.

Раз уж дело зашло о масках и коварстве, в голову явилась Юкиношьта Харуно. Однако, она была выше Ишшики на голову и плечи. Таким образом, образ Ишшики Ирохи дополнило положение о том, что она неразвившаяся Харуно-сан.

Словно исходившее от неё мягкое сияние очень напоминало Мегури-семпай. Но на фундаментальном уровне они были совсем разными. Таким образом, Ишшики Ироха становилась подделкой Мегури-семпай.

Её влечение к потаканию из всех моих знакомых было присуще разве что Сагами, но в отличие от неё Ишшики лучше умела им пользоваться. Таким образом, Ишшики Ироха становилась усиленной Сагами.

Ещё я вспомнил человека, тоже создавшего себе образ и изо всех сил поддерживающего его, – Оримото Каори. Таким образом, Ишшики Ироха – Оримото другого типа. Сложив все полученные шаблоны поведения, я смогу узнать умыслы Ишшики Ирохи и методы противодействия ей.

Какой-то глупой гордыни у неё не было. Она спокойно могла польстить кому-то в нужный момент, да так, чтобы её потом превозносили. Тем не менее, в вопросе своего образа она осторожна и не преступит определённую черту, за которой её посчитают простушкой. Складываем всё выше сказанное и получаем ответ: превыше всего она ставит защиту своего образа.

Поэтому ей и не нравится идея голосования доверия. Ишшики боится, что оно навредит её образу. Она не боялась честной победы. И такие вещи не набьют ей цену.

Её мышление похоже на таковое у осторожного управляющего предприятия.

Раз так, мы можем переговариваться на деловой волне.

Пока я молчал, Ишшики собралась с силами для очередных раболепных слов:

– Э-э-эй, семпа-ай, зачем мы вообще это делаем? Ещё и вручную всё переписываем…

– Зачем-то затем…

– А можно поточнее? – проныла она, глядя на меня влажными глазами.

– Сделаешь ты эту работу или нет, победит-то всё равно Юкиношьта или Юигахама, так что она и правда бесполезна… Как бы ты ни старалась, тебе их не одолеть.

– Э-э-э, а можно не так грубо-о? Хотя можно было бы и выиграть, конечно, – осмеяла она мои слова, приняв их за шутку. Я же ответил крайне серьёзно и честно:

– Не волнуйся. Ты ни за что не победишь. Я обещаю.

Бровь Ишшики мгновенно взлетела вверх.

– Так-то оно та-ак. Но выиграть будет как-то стрёмно.

Я покачал головой и монотонно продолжил:

– Речь Юкиношьте пишет Хаяма.

– А-а-а, даже так.

– Юигахаме помогает Миура.

– А-а-а, Миура-семпай…

Тон, с которым Ишшики произнесла её имя, делал всё проще. Я знал об их размолвках и надеялся, что она заведётся.

– А ещё Юигахама – подруга Хаямы, – продолжил я, – и он знает Юкиношьту с детства.

– Ага-а… Что? Они друзья детства?

Последние слова вышли немного властными; выходит, она об этом не знала.

– По ним и так видно, но они сделаны из другого теста. Их так просто не победить.

– Ха-а-а, точно, – простонала Ишшики. Просто озвучила мои мысли.

Не думаю, что есть девушки лучше этих. Где бы кто не искал.

Заметив, что рот Ишшики раскрывает всё реже и реже, я продолжал давить:

– И мне не кажется, что те, кто поставил свои подписи на том листке, который носили твои обидчики, стали бы за тебя голосовать.

Она опять вздохнула.

– Они, наверное, до сих пор смеются. А когда ты проиграешь, по полу кататься будут.

Она промолчала. Однако я, не замечая этого, продолжал болтать:

– Тебя такое бесит, я прав?

Кончик механического карандаша хрустнул. Ничто другое разглагольствовать мне не мешало.

– Может, они и думали, чем ты им на это ответишь, но наверняка не серьёзно. Они просто хотели поржать да постебать тебя.

Рука Ишшики остановилась. Её взгляд был направлен на карандаш.

– Всё же я считаю, что последнее слово лучше оставлять за собой.

– Ха-а, ну, было бы неплохо, – опять вздохнула она. Я искренне ответил ей:

– Это можно.

Плечи Ишшики дёрнулись. Заметив это, я доверительно заувещевал:

– Они делают это, чтобы смочь смотреть на тебя сверху вниз, они хотят, чтобы тебе было неуютно. Чтобы их победить, тебе нужно всего лишь развернуть ситуацию на сто восемьдесят. Ответить им так, чтобы они разозлились как можно сильнее.

Если её и правда ненавидит половина девушек в школе. Если ей на самом деле нравится Хаяма Хаято.

На это я и ставил в своей игре. На женскую гордость Ишшики Ирохи.

– Юкиношьта плюс Хаяма и Юигахама плюс Миура. Неужели тебе не хочется их победить?

Ишшики подняла голову.

Но быстро вновь улыбнулась лёгкой деловой улыбкой.

– Но я же не могу победить. Да и плохо будет, если я выиграю…

Мне кажется, что Ишшики Ироха довольно умна. Она знает себе цену и ведёт себя так, чтобы её узнали остальные. Раз так, она будет лукавить.

Более того лукавства, она поняла разницу между собой и Юкиношьтой с Юигахамой. Если снять с неё кандалы, бросать им вызов она не осмелится.

– Как думаешь, что мы сейчас переписываем?

– Список утвердителей, да?

– Именно. Список утвердителей Ишшики Ирохи.

– Ха-а? А… Ф-ф-ф…

Можешь два раза не повторять (совесть).

Я достал из папки новый файл.

В нём были распечатки ретвитов «аккаунта для поддержки Ишшики Ирохи». Я выложил перед ней все листы из него один за одним.

– А-а-а, мне уже собрали подписи утвердителей.

– По правилам, собрать нужно больше тридцати. Максимума нет.

Ишшики взяла в руку распечатку и внимательно её осмотрела. Тут-то я ей и сказал:

– Чуть больше четырёх сотен. Столько человек поддерживает Ишшики Ироху.

– …

Чего она молчит, считает, что ли? Что число голосов, что его значимость? Вдруг Ишшики что-то осознала и резко положила лист на стол.

– Н-ну сказал ты мне это, и что? Я же не могу провести кампанию! Я даже речь не продумала.

– У тебя ещё осталась та бумажка с планом, который разработала Юкиношьта? – внезапно спросил я, и Ишшики сконфуженно ответила:

– Что? А. Наверное.

– Вот им и воспользуемся.

Ишшики, постанывая, наморщила лоб и спросила:

– Я же становлюсь марионеткой, разве нет?

– Нет, ей ты не становишься.

Ишшики неверяще склонила голову набок. На моём лице сама собой появилась противная, широкая ухмылка.

– Потому что исполнять то, что там написано, ты не будешь. Если не слушать чужих указаний, ты и не марионетка вовсе. Поддерживать эту платформу или возлагать на неё ожидания никто не станет.

– Так ведь это ещё хуже… – произнесла она, шокировано улыбаясь. Но быстро стёрла эту улыбку с лица. – Ты зна-аешь, мне не кажется, что я смогу управиться с обязанностями президента. У меня нет уверенности в себе. А ещё секция…

Тут она не прикидывалась.

Если она загорится идеей стать президентом учсовета и провалится, на её образе это скажется далеко не лучшим образом. Она взвешивала риски, и весы были неустойчивы.

Поэтому и нужно было повлиять на эти риски так, чтобы из минусов они превратились в плюсы.

– Ну да, занимать два поста сразу будет трудновато… Но если тебе это удастся, отдача будет прекрасна. Как ты думаешь, какова?

– Ха-а?.. Ну, опыт там типа или какие-нибудь рекомендации. Но знаешь, семпай, ты сейчас ведёшь себя совсем как учитель.

Взгляд Ишшики был полон равнодушия. Он словно говорил: «А можно без скучных лекций?»

Но нельзя было ей сейчас меня недооценивать.

– Да нет, ты ошибаешься. Отдача будет: «Я делаю одновременно работу и менеджера футбольной команды, и президента учсовета, и ещё я первогодка, а значит, изумительна!»

Я старался, чтобы эти слова вышли как можно более восхитительно, но Ишшики произнесла только «ох»… что? Тебе длинный титул не нравится?

Но когда я прокашлялся и заговорил снова, Ишшики ответила именно так, как я и планировал.

– Первогодкам прощают многое. А разницы между способностями первогодок и второгодок практически нет.

Ишшики быстро посмотрела на моё лицо. Когда её взгляд нашёл мой, я подтолкнул её ещё раз:

– А раз на тебе будет два дела сразу, из учсовета можно будет уйти, сославшись на секцию… И наоборот. Таких преимуществ ни у кого больше не будет.

– Но проблемы есть проблемы… как-то так.

Ишшики резво пожала плечами. Реакция сугубо и самая положительная.

Как Ишшики и сказала, стань она сейчас президентом, из неё только и получится, что марионетка. Нет, даже нечто меньшее. Она вообще ни на что не окажется способна сама. Но именно из-за этого она и может подойти на пост президента. Ей понадобятся помощь и защита, и она свободно сможет просить их у кого угодно, включая Хаяму. Так она получит их протекцию, что ей только в плюс. И если я скажу ей об этом прямо, так события развиваться и станут.

– В таких случаях можешь попросить совета у Хаямы. Да и о помощи тоже. Короче говоря, он будет целый год о тебе заботиться. Вы сможете разговаривать за едой после тренировок, например, и ты сможешь попросить его проводить тебя домой после уроков.

Когда я выложил всё это на одном дыхании, Ишшики удивлённо моргнула.

– Семпай, ты что, умный?

– Типа того.

Зато злобный и грубый.

Ишшики неожиданно испустила вздох, средний между тяжёлым и облегчённым.

– Ну… Раз меня поддерживает столько человек, ничего не поделаешь. Да и предложение твоё заманчивое… И не нравится мне, когда одноклассницы мне в спину смеются…

Тут она закрыла рот и необычайно коварно улыбнулась.

– Я доверюсь тебе, семпай.

Удивительное рядом.

Такая улыбка показалась мне куда более притягательной.

× × ×

Я медленно шёл по коридору клубного здания. Казалось бы, прошло всего несколько дней, а сердце всё равно ныло.

Шелест складываемых в сумки бумаг, гул голосов школьников, крики капитанов спортивных команд со стадиона, отголоски репетиций духового оркестра… Однажды ностальгию вызывать начнут они все.

Я встал перед дверью клубной комнаты и поставил на неё ладонь. Заперто не должно быть. Да и девушки вроде внутри. Я вдохнул воздух и вошёл в комнату.

По помещению витал слабый запах чёрного чая.

Юкиношьта и Юигахама сидели на своих обычных местах. Только не разговаривали.

Первая обычно молча читает книгу, но сейчас она просто сидела, выпрямившись, на стуле. Вторая же, вовсе без телефона в руках, боязливо бросала на неё косые взгляды.

Понятное дело.

Слухи о том, что Юкиношьта с Юигахамой объявили свои кандидатуры, звучали из каждых вторых уст. Это, как я видел в лентах фейковых акков, упоминали даже в Твиттере.

И Юкиношьта наверняка знает о выдвижении Юигахамы. Потому та и пытается придумать, с чего начать разговор.

Однако сегодня, сейчас этому наступит конец.

– Простите, что задержался, – произнёс я, выдвигая свой стул из-за стола и усаживаясь на него.

Выражение лица Юкиношьты было угрюмым до тех самых пор, пока она не посмотрела в мою сторону.

– Как это неожиданно с твоей стороны – отнять у себя время, чтобы позвонить нам, – произнесла она тогда.

– Да нет, я просто решил собраться с выводами.

Глаза Юкиношьты чуть расширились, и она опустила взгляд. Затем повторила мои слова, словно раздумывая над их смыслом:

– Собраться… с выводами?

– Ага.

Я перевёл взгляд на Юигахаму. Она молча смотрела на меня в ожидании моих слов.

– Может, наши методы как личностей и различаются, но как клуб, к выходу прийти мы должны. Особенно в таких случаях, как сейчас, когда другого шанса не будет.

Выборы в учсовет происходят лишь однажды. Метод проб и ошибок для нас закрыт. В такие времена понятие «шанс» и возникает. И раз уж повторной попытки не будет, нам лучше оставаться одним целым.

– Вы останетесь при своих мнениях?

Я знал ответ. Но хотел услышать его от них.

Юкиношьта посмотрела мне прямо в глаза блеснувшим металлом взглядом и чётко ответила:

– Да. Так будет лучше всего.

Её ровный голос прошил меня насквозь.

Его ударная амплитуда забила мои слова обратно в глотку. Комната погрузилась в тишину.

Её нарушил тихий, но тоже полный эмоций голос:

– Я тоже останусь…

Юигахама, не глядя ни на одного из нас, созерцала стол. От её тела исходила такая решимость, что Юкиношьта прикусила губу.

– Юигахама-сан, тебе вовсе не обязательно баллотироваться…

– Я буду баллотироваться. И проигрывать не собираюсь.

В её тихом упрямом голосе не было ни намёка на уступчивость. Она, как и прежде, смотрела вниз, и выражения её лица видно мне не было. Неестественным, но тихим голосом Юкиношьта задала ей вопрос. Лицо её при этом выглядело так, словно она смотрела на нечто грустное, но желанное. Даже прищуренные глаза излучали лучи печали.

– Почему ты тоже?..

– Потому что, если ты уйдёшь, мы всё потеряем… Я этого не хочу, – дрожащим голосом ответила Юигахама. Словно отрицая это, Юкиношьта медленно произнесла:

– Я ведь уже говорила. Этого не случится. Поэтому тебе и не нужно баллотироваться.

– Но!.. – вскинула Юигахама голову. Однако, натолкнувшись взглядом на Юкиношьту, она словно лишилась всех слов.

Договорил за неё я.

– Тут на самом деле можно обойтись без баллотирования. И не только Юигахаме… Тебе тоже, Юкиношьта.

– Что это значит?..

Юкиношьта, выискивая в моих словах неправоту, установила на мне свой взгляд и остро сузила глаза.

– Кажется, я уже отвергла твоё предложение.

Верно, Юкиношьта поставила на нём крест. Если я думал, что мой поступок к чему-нибудь и приведёт, значит, был чересчур тщеславен. Но затем Хаяма сказал мне, что едва завидев меня, люди примут решение сами, не дожидаясь моих увещеваний. Однако нашлись и те, кто подметил, что это только одна сторона монеты.

– Ага… Поэтому речь идёт не о нём. Тем… я больше не занимаюсь.

Так и есть, мои методы изменились. Я пошёл на больший риск, чем обычно. И выдвинутые мне условия были выполнены.

– …

Юкиношьта, чуть смутившись, отступила. Возможно, раздумывала над тем, что не ожидала шага назад от меня самого.

– Значит… Как бы, нам можно не баллотироваться? – робко спросила Юигахама. Она тревожно перевела на меня взгляд, страшась моих следующих слов. Но мой ответ был абсолютно нормальным. Он не заключал в себе ничего важного.

– Ишшики решила стать президентом. Поэтому у нас больше нет просителя.

Юкиношьта с Юигахамой были потрясены. Затем первая из них с подозрением в голосе спросила:

– Почему она вдруг?..

– Дело не в неожиданности, а в том, что мы с самого начала действовали неправильно.

И не только я, но и они.

Если кто-то чего-то не хочет, можно оставить его в покое. Это один выход.

Второй. Сделать так, чтобы он захотел. И тогда проблема самоустранится.

– Не стал бы говорить, что Ишшики не хотела становиться президентом. Она не хотела становиться неприглядным президентом, выигравшим на голосовании доверия, когда победитель и так всем ясен.

Те, кто не слушает других, выдумывают свои истории успеха сами. Те, кому не нравится, что такая история хоть чуть-чуть отклонилась от их ожиданий, не станут слушать её до конца.

Несложно при этом понять, что есть люди, которые станут всеми силами защищать так сложно созданный образ.

Ишшики просто не хочет причинять себе ущерб. Поэтому самый разумный к ней подход – превратить этот ущерб в выгоду.

– И если это условие убрать, она станет президентом учсовета.

Юигахама слушала меня с потрясённым видом и, когда я закончил, задала вопрос:

– Н-но если мы не будем баллотироваться, гонка и превратится в голосование доверия, разве нет?

– Ага. Но если придать ему значимость, она не будет против. Для Ишшики Ирохи главное – это не упасть в глазах других.

Нацепив на лица маски сомнения, девушки бросали в меня взгляды, побуждающие к объяснению.

Куда проще будет показать, чем рассказать. Я схватил сумку.

– Поэтому я искал значимость.

И достал из неё папку.

В ней лежало всё то же, что я показывал Ишшики: распечатанный список людей, ответивших на призывы фейковых акков ретвитами.

– Что это? – спросила Юигахама, взяв один из листов в руки.

– Рабочий аккаунт поддержки в Твиттере. Впрочем, там есть не только аккаунт Ишшики, но и нескольких других людей.

Сам удивился тому, как спокойно я всё это сказал, учитывая, что всё это – моих рук дело. Хотя ни единой лжи с моего языка до сих пор не слетело.

Юкиношьта осмотрела распечатки и в замешательстве пробормотала:

– Сбор утвердителей в Интернете…

– Это ещё не всё. Большинство участников ретвитили именно Ишшики.

– Кто-то сделал настоящие предварительные выборы… – промямлила Юкиношьта.

Я кивнул.

Пусть и началось всё в Твиттере, слухи могут дойти и до реала. То, что люди начнут осознавать проведение предварительных выборов, и то, что они должны поддерживать кандидатов, не может не радовать. Да даже если этого не произойдёт, но колёса будут вертеться с такой скоростью, чтобы эго Ишшики было довольно и подтолкнуло её сделать шаг вперёд, уже хорошо.

Юкиношьта быстро оббежала глазами все страницы до последней и испустила долгий вздох.

– Так вот оно что… А я-то думала, почему люди отводят взгляд, когда я с ними о подписях заговариваю…

Я даже допускаю, что эти люди не ретвитили. Но перевести стрелки на пути их поезда мыслей смогла и сама цепь твитов со сбором голосов.

Пред лицом расширяющегося выбора они начнут колебаться.

Потеря времени будет большой, стоит колебаниям охватить всю школу, даже если с каждым следующим человеком они и будут понемногу утихать. Точно так же поступает с трафиком заглохшая машина на автобане.

Зашуршала бумага.

Юкиношьта, сжав лист с такой силой, что по нему пробежала паутинка складок, передала распечатки мне и спросила:

– Это ты сделал?

– Неравнодушный кто-то, наверное, постарался. Я не в курсе.

– Ясно…

Давить на меня Юкиношьта не стала.

Видимо, поняла, что это бесполезно. Что я ничего не скажу, что аккаунты абсолютно безлики.

– Как их тут… много, – изумлённо произнесла Юигахама.

– Ага. Прилично. Штук с четыреста, – прокомментировал я и перевёл взгляд на распечатку фейкового аккаунта Ишшики Ирохи.

Хаяма, Миура, Эбина-сан, Ишшики, Тоцука, Сагами, Тобе и второй аккаунт Хаямы, созданный позже. Суммарное число ретвитов повторяющихся через заданный промежуток времени твитов восьми этих акков превзошло четыре сотни. Большинство набрал Хаяма. Если предположить, что один твит набирал двадцать ретвитов, получится такое же число.

Да, четыреста получится, если сложить ретвиты со всех аккаунтов.

Столько набрала не Ишшики.

В школе Собу и твиттерских столько не было, чтобы Ишшики Ироха собрала такую поддержку.

Поэтому в деле была замешана ложь.

Сменить английский логин было нельзя, но японское имя пользователя – вполне.

Этой ночью имена пользователей и аватарки на всех восьми аккаунтах были изменены так, чтобы соответствовать «Аккаунту поддержки Ишшики Ирохи».

Кем бы он ни был и существовал ли он вовсе, их создатель произвёл такую замену.

Если присмотреться, разные логины ты заметишь сразу. Но при создании аккаунтов логины компоновали из таких латинских букв, как «kaicyou» и «ouen», а по такому ассоциаций с конкретным человеком не появится. Поэтому объяснить ситуацию можно было как угодно.

Юкиношьта с Юигахамой смотрели на эту распечатку.

Если вы всмотритесь куда надо, то сразу увидите, что все аккаунты – повторки. Разумеется, псевдонимов существует много.

Это лишь обычный блеф.

Но если в этот самый момент он сработает, я останусь в выигрыше.

Юигахама положила лист на стол и молча достала из кармана телефон.

От её осанки у меня по спине пробежали мурашки. Она что, проверить собралась?

Но рука Юигахамы остановилась на полпути. Едва коснувшись экрана, она будто бы передумала и вернула мобильник на место.

Логины-то мы не меняли. В Сети данные сейчас будут такими же, как на распечатках.

Однако пока у акков есть фолловеры, вероятность прогореть с каждой минутой возрастает.

Но есть у Твиттера такая особенность: пока ты ничего не пишешь, в ленте твоих фолловеров ничего не появится.

За сегодня нами не было запощено ни одного твита, и смена имён акков до сих пор должна оставаться для фолловеров тайной. А учитывая, что лента любого твиттерского то и дело пополняется чужими твитами, посты наших фейковых акков постепенно опустятся на её дно, где и затеряются.

Разумеется, заметить смену имени кто-то из фолловеров мог и к этому моменту.

Но если эти двое будут продолжать верить мне до вечера, аккаунты можно будет и удалить. Всё просто-напросто исчезнет.

Своим существованием фейковые аккаунты были обязаны двум причинам.

Первая: склонить Ишшики Ироху к действию.

Вторая: отпугнуть Юкиношьту. Пока они тянут время, перетягивая голоса себе, от них есть и другая польза: доказать, что Ишшики Ироху могут избрать президентом. А стоит опустить руки Юкиношьте, мотивацию потеряет и Юигахама.

– Ясно… Значит, их больше четырёхсот, да? – пробормотала, вздохнув, Юкиношьта и вновь окинула взглядом список.

В школе учится тысяча двести человек. Берём трёх кандидатов, делим учеников на всех и получаем, что для победы нужно набрать более четырёхсот голосов.

На этом основании и зиждется тот факт, что Ишшики Ироху на самом деле могут избрать.

Объяснение можно считать законченным. Я собрал все распечатки, сложил стопкой и вернул в сумку.

– Всё, что мешало Ишшики стать президентом учсовета, осталось позади. Поэтому… – я перевёл взгляд на девушек и медленно договорил: – Вам больше незачем становиться президентами.

Даже на то, чтобы сказать эти простые слова, ушло порядочно времени. Но таково было моё решение. Никому не станет хуже, никому не предъявят обвинений и никого не осудят. Стоит удалить аккаунты, как все нападки и боль исчезнут.

Вдруг Юигахама вздохнула.

– Слава богу… Значит, всё разрешилось…

Она расслабила плечи, словно с них обрушился камень усталости, и, наконец, улыбнулась.

Я покрутил головой, словно сгоняя напряжение с собственного плечевого пояса.

И в этот момент мои глаза кое на что натолкнулись.

На одного человека.

Юкиношьта Юкино не издавала ни звука.

Она молча сидела, совсем не двигаясь, словно реалистичная фарфоровая кукла. Её глаза были прозрачны подобно стеклу или драгоценному камню, что придавало им холодности.

Вот это и есть настоящая Юкиношьта. Спокойная, молчаливая, собранная и в общем и целом по людскому мнению красивая.

Однако сейчас была во всём этом мимолётность, словно готовая исчезнуть при малейшем прикосновении.

– Ясно, – произнесла она, вздохнув, и подняла голову. Однако, взгляд свой она направила не на меня и не на Юигахаму.

– Значит… ни у нас больше нет просьбы, ни у меня причины баллотироваться…

Юкиношьта смотрела вдаль сквозь окно.

– Вроде как…

Я посмотрел в том же направлении, что и она, но увидел за окном всё ту же неменяющуюся картину: тусклое солнце и прозрачное небо. Что-то наподобие новизны ей придавали только падающие с дрожащих деревьев листья.

– Да… – коротко ответила мне Юкиношьта, отворачиваясь от окна, и, будто засыпая, закрыла глаза.

– Я-то думала, что всё ясно как божий день…

Эти слова не были сказаны кому-либо из нас. Поэтому в голосе Юкиношьты слышалось пустое эхо.

Едва эти слова коснулись моего сердца, как оно затрепыхалось.

Однако переспрашивать её я не стал: эти слова слишком сильно напоминали сосущую тоску ожидания и сожаления, что всё кончилось, чтобы дать мне это сделать.

Юкиношьта тихо встала.

– Нужно доложить Хирацуке-сенсей и Широмегури-семпай.

– А, мы с тобой, – проговорила Юигахама, шумно вставая на ноги, но Юкиношьта мягко улыбнулась и покачала головой.

– Здесь и одного человека хватит… Если объяснение затянется надолго, и меня не будет, идите домой без меня. Ключ я сдам.

На этих словах она вышла из комнаты.

В её отношении и улыбке не могло быть ничего нового.

Но почему я так отчаянно пытаюсь в них это новое разглядеть?

Стук моего сердца по-прежнему эхом отдавался в ушах, и без того занятых словами Юкиношьты.

Тогда-то я впервые об этом и подумал.

А вдруг?

Вдруг на самом деле она хотела чего-то другого?

Эта мысль всё же пришла ко мне в голову, хоть и поздно.

Юкиношьта разбиралась в правилах голосования. Я думал, что это лишь очередное проявление её всезнательности и мудрости.

Юкиношьта сказала, что была бы не против. Я думал, это для вида, как когда на фестивале культуры она противилась собственной сестре и, повинуясь малейшим приказам характера, бросала все свои силы на одно дело.

Но что, вдруг?

Что, если её слова выказывали её искренние желания?

Что, если я не пожелал этого увидеть?

Что, если я подогнал её поступки под себя и поступал так, как мне было удобнее?

Существуют люди, которые и шага не ступят, если не вникнут в суть проблемы, не найдут причины.

Если в деле есть и определённость, и неопределённость, из-за наличия второго такие люди останутся на месте.

Я очень хорошо это знал. И не сильно удивился бы, найдись такие ещё.

Однако всё-таки уничтожил эту возможность.

Честно, не понимаю.

Я произносил слова. Просто не понимал их значений.

Всего лишь.

Меня обволокло текущее чувство того, что в чём-то я ошибся.

× × ×

В комнату проникли столпы света от заходящего солнца.

Мы ждали Юкиношьту, но её слова о том, что объяснение может затянуться, кажется, оказались пророческими. А может, дело и не в этом.

Сейчас в комнате находились только я и Юигахама.

Я смотрел в книгу, но не читал написанных в ней слов. Сжимающие телефон пальцы Юигахамы совсем не двигались.

Мимоходом бросив взгляд на настенные часы, я заметил, что время расходиться по домам вот-вот наступит.

Опуская взгляд к книге, я натолкнулся им на Юигахамин. Похоже, мы посмотрели на часы одновременно. Вдруг она сказала:

– Что-то Юкинон опаздывает.

– Да уж… – кратко ответил я и быстро перевёл взгляд на свою книгу.

Но, осознав, что это бессмысленно, закрыл её.

Меня загрызло чувство того, что надо что-нибудь сказать. Почесав голову, я нашёлся произнести:

– Это, прости меня…

– Э? З-за что? – встревожилась разом одеревеневшая Юигахама.

– Н-ну, ты же столько всего сделать успела. Платформу продумала там, речь.

– А-а-а, ты об этом…

Юигахама расслабилась.

– Уже ничего страшного.

Она тепло улыбнулась.

Благодаря этому груз на моём сердце стал немного легче. Пусть она заботлива и популярна, на практический подход этого маловато, но мне кажется, что она всё равно старалась изо всех сил. Потому меня и терзало чувство вины за то, что это оказалось напрасным. Я выдохнул.

– Ты тоже много чего сделал, да, Хикки? Смотри, какой ты весь обросший и непричёсанный, – указала она на мою голову и быстро встала. – Давай поправлю.

– Не надо.

Несмотря на мой отказ, Юигахама со словами «да ладно» всё равно подошла ко мне со спины.

Её тёплые руки нежно пробежали по моим волосам. Когда я попытался встряхнуть головой, чтобы сбросить их, она удержала её на месте.

– Ты тоже старался.

– Нет…

Когда мы заговорили, её руки остановились, а на мою голову мягко опустилось давящее чувство, как будто меня обнимают. От удивления я застыл.

Малейшее движение – и и без того ненужный контакт между нами увеличится. От чего мне станет только хуже. Пока я изо всех сил старался не шелохнуться, в мои уши влетел мягкий голос:

– Ты защитил важное для меня место.

От этой мягкости я закрыл глаза. Передавшаяся мне слабая теплота заставила меня навострить уши.

Вздохнув, Юигахама продолжила:

– Понимаешь… на самом деле я поняла. Поняла, что Юкинон мне не победить, а если я и одолею её, то в клубе появляться больше не смогу, – застенчиво говорила она. То, что при этом слова её были всецело серьёзны, воздействовало на меня так, что я не мог перебить её. – Поэтому, – произнесла она, – всё благодаря тебе…

Однако, какими добрыми не были эти слова, я не мог их принять.

– Это не так.

Я ничего не пытался сделать. Я даже не знал, что можно было сделать. Но были люди, которые подсказали мне. И её слов заслуживали именно они.

– Мои волосы уже в порядке, да?

Я легонько оттолкнул Юигахаму от себя. Она немного постояла у меня за спиной, но потом мимолётно улыбнулась, подтянула ко мне стул и уселась на него.

Я не мог смотреть ей в лицо и вместо этого пялился на стену.

Вдруг Юигахама воскликнула:

– Хикки постарался!

– Что за вдруг за нафиг?

Рядом сидит и кричит. Я аж к ней лицом повернулся. Она кивнула и вновь громко провозгласила:

– Хикки постарался!

– Хорош, я ничего не делал.

Это так; я лишь напечатал пару строк в Твиттер да поговорил с Ишшики. Это почти ничего не значило. Мне самому казалось, что я только всех затормозил.

Должно быть, эти раздумья отразились в моём голосе. Юигахама медленно кивнула и слабо улыбнулась.

– Ну да, увидеть твои поступки нельзя.

Я лишь кивнул. Однако Юигахама в ответ закачала головой.

– Но, если бы я могла их увидеть, они показались бы мне плохими. И даже если бы я захотела их изменить, твои методы не изменишь.

Она как будто бы поняла то же, что и я. Или догадалась, кто стоит за аккаунтами? Но за чем бы дело ни стало, хвалить меня было не за что. И уж тем более учитывая, что я всё скрыл.

Но если план останется под завесой тайны, никому не видимый и неведомый, то бояться нечего.

– Раз ты ничего не видела, то не знаешь, что я сделал.

А потому закончим этот разговор. И никогда не заведём его снова.

Таков был смысл моих слов.

Однако, Юигахама не отвернула от меня своих глаз и заговорила вновь:

– Но даже если это нельзя увидеть и раскритиковать, ты всё равно будешь о нём думать.

– Нет, я…

– Вина не оставит тебя, – перебила она меня.

И она абсолютно права. Вина меня не оставит.

Я не сомневаюсь, что в чём-то ошибся, и эти переживания не будут оставлять меня ещё долго.

Поэтому, что бы я после этого не сделал, вина обязательно ко мне вернётся.

– Я… так ничего и не сделала, но… всё равно начинаю думать, вышло ли всё хорошо. А ты должен ещё больше, – тёплым тоном сказала Юигахама. Она чуть грустно улыбнулась. Но всё равно заботилась обо мне.

Поэтому от её доброты мне становилось ужасно больно. Пусть даже мне казалось, что я не хотел никакой боли. Но и такие простые желания не сбываются.

– Мы ведь не ошиблись?

Я не мог ответить на этот вопрос. Хотя знал, как.

Пока я сидел и молчал, Юигахама чувственно сказала:

– Теперь всё будет как прежде?

– Не знаю, – честно ответил я.

Слова, которые Юкиношьта тогда сказала, топором не вырубить.

Как приятно надеяться, что тебя понимают. Но если погрузиться в такую надежду поглубже, она окажется цепкой трясиной. Насколько, интересно, приятнее будет просто вверить себя её воле?

Взаимопонимание – страшная иллюзия.

Я не знаю, сколько отчаяния ждёт того, кто от неё очнётся.

Малейшее чувство дискомфорта – и вот уже сомнение превращается в душащий ошейник с шипами.

Я должен был это заметить.

Я желал не дружбы.

Я желал искренности, и больше ничего.

Когда тебя слышат без слов, понимают без действий, прощают за любой проступок.

Эта иллюзия далека от реальности и глупа, но всё-таки прекрасна.

Этой искренности желали и я, и она.

Примечания

Глава 7

На главную

Глава 9