OreGairu 8 (рус) Глава 3

Глава 3: Где бы он ни был, Юкиношьта Харуно не знает, где предел.

Велосипед пытался догнать тени.

Улица с растущими на ней деревьями стала погружаться во мрак, и окружающую действительность вполне можно было назвать вечером. За моей спиной за Токийский залив садилось солнце, а я крутил педали велосипеда.

С завтрашнего дня дом будет встречать меня раньше.

Приходить в клуб обслуживания мне какое-то время необязательно.

Учитывая, что правило «побоища» всё ещё было в силе, нам с этими двумя не нужно было заставлять себя работать вместе и постоянно стараться не упасть в пропасть между нашими методами. Я свои действия уже спланировал, а к ним готовиться было вовсе не нужно. Главное – сварганить что-нибудь в день В.

А пока день голосования не настанет, мне остаётся лишь не мешать девушкам.

Более того.

Если они справятся без меня, выйдет даже лучше. Не сомневаюсь, у них получится лучше, чем у меня.

Не мешать друг другу выбрали обе стороны.

Зачем цепляться за тонкую ниточку лишь ради того, чтобы стать ближе? Держась друг от друга на подходящем расстоянии, люди тоже сходятся.

Я решительно выдворил из головы все мысли о клубе.

Но загадочные создания эти люди. Стараясь о чём-то не думать, они в конечном итоге думают только об этом.

Пытаясь сместить свои мысли подальше от школы, я, естественно, задвинул их в сторону дома. И, разумеется, вспомнил об утренней перепалке с Комачи.

Она, наверно, до сих пор злится…

В принципе, сердитая мордашка только придаёт ей шарма, но если она начнёт игнорить окружающих, вот тогда пиши пропало. Когда Комачи игнорила отца, он стал на маму кричать.

Родители наверняка вернутся домой поздно. А значит, мы с Комачи будем одни.

В любой другой день от такой перспективы моё сердце затрепетало бы. Соглашусь, это слегка ненормально.

Но сегодня нам будет тяжело смотреть друг другу в глаза.

Пожалуй, не стоит спешить; лучше дать ей время успокоиться.

На этом моменте я повернул руль вправо.

Если с дороги, ведущей к школе, выехать на национальную автостраду, ты окажешься прямо в центре города. Города, в котором есть кинотеатры, книжные магазины, залы игровых автоматов и манга-кафе – верные средства убить время.

На экскурсии мне так и не удалось спокойно прогуляться по Киото наедине с самим собой. Даже выходные я провёл на диване.

Но теперь мне можно расправить крылья. Я всегда любил одиночество.

Размышляя над тем, куда бы поехать, я даже не заметил, как расслабился.

И, напевая: «Принцесса-принцесса-принцесса ♪», жал на педали и ехал по длинной автостраде.

× × ×

Когда я доехал до центра, солнце уже основательно усаживалось где-то на западе. Город начинал наводить ночной марафет. Я ехал по четырнадцатой автостраде в направлении центральной станции.

Здесь было много соучастников в убийстве времени – Animate, Tora no Ana, кинотеатры, и прочая, и прочая.

Я прошвырнулся по магазинам, купил пару-тройку книжек и замер перед афишей кинотеатра.

Тот фильм, который я хотел посмотреть, начнётся через околочас. Как раз хватит на чашечку кофе.

Чуть ниже по улице стоял «Старбакс». Я хотел было в него зайти, но не знал, как там заказывать. А ещё мне никак не удавалось привыкнуть к той щенячье радостной атмосфере, что овладевала посетителями. Лучше сходить куда-нибудь ещё. Так бесит, когда стильный парень в очках выстукивает что-то на своём Macbook Air, словами не передать. До степени «Я разобью эту яблочную хрень вместе с твоими очками!»

Вот в магазине пончиков наискосок от кинотеатра восполнить запас сил вполне можно будет. Особенно если у них есть кофе с молоком. Подслащать кофе с молоком и потом выпивать его – в этом дух Тибы. Всегда цени свой перерыв на чай!

Войдя в магазин, я заказал себе «Старомодные», французский хворост и кофе с молоком, после чего отправился на второй этаж, чтобы найти себе место в укромном уголке.

Чёрт, как же это опасно – почитывать книгу, заедая её сладостями и попивая кофеёк с молочком. Так даже поп-звёзды считают. Если поп-звезду обидят, сладостью развесели!

Радостно осматриваясь по сторонам в поисках свободного места, я наткнулся на человека, смотревшего в мою сторону.

– О, какой неожиданный персонаж нарисовался.

Когда я уставился на обладательницу этого голоса, она, улыбаясь, сняла с головы наушники и помахала мне.

На ней была белая блузка со стоячим воротником, прикрытая грубо вязаным кардиганом, и длинная юбка, из-под которой высовывались не менее длинные гибкие ноги. Наряд, казалось бы, зимний, но одета она была как будто легко. Наверно, так казалось из-за её обычной легкомысленности.

Эта девушка была сверхчеловеком, не только превосходившим нынешнего главу клуба обслуживания, Юкиношьту Юкино, но и являвшимся её старшей сестрой. Юкиношьта Харуно.

Не думал встретить такого человека в магазине пончиков. А вот за столиком у витрины «Старбакса»…

Из-за того, что я не ожидал встретить здесь никого из своих знакомых, моё тело невольно напряглось.

Бросив взгляд на Харуно-сан, я заметил на столе рядом с ней несколько книг. И не все из них были в мягкой обложке, в центре лежала большая богато украшенная книга в картонном переплёте. То ли словарь, то ли просто западная книга.

– А, здрасть, – быстро сказал я и сел подальше от неё. И почему перед тем как что-то сказать, ты вечно произносишь «а»? Повторяешь алфавит?

В любом случае, от французского хвороста быстро ничего не осталось.

Чёрт… Что ты здесь делаешь?.. Нужно было взять заказ с собой… Такой просчёт… нужно было сразу просканировать магазин на наличие знакомых.

Так, быстро поел, ушёл.

Думал я, пытаясь допить кофе с молоком, но язык у меня был, к несчастью, кошачий.

Пока я отчаянно дул на кофе, Харуно-сан села рядом со мной с подносом в руке.

– Не убегай ты так. Это же грубо!

– А, нет, я просто не хотел мешать.

Эдакое участие от одиночки. Это как когда ты встречаешь в городе знакомого, начинаешь обмениваться с ним пустыми фразами, и когда ситуация становится странной, только и думаешь, что: «Как бы побыстрее закончить разговор и смотаться?» Чувство такое же, как когда тебе становится стыдно за то, что ты испортил всем настроение.

Нужно немедленно отступить во избежание непредвиденных последствий. Отбросить гордость и свалить.

Но у таких людей почти без личного пространства вроде Харуно-сан мышление было другим. Она села напротив, приняв ту же позу, в какой сидела, когда я вошёл, с книгой в руке. Быстро пролистав её, она придержала страницу на том месте, где читала.

Если она собирается только читать, зачем было ко мне пересаживаться?..

«Вот уж и вправду вольная птица» – подумал я, глядя на неё. Не отводя глаз с книги, Харуно-сан произнесла:

– Что ты здесь делаешь?

– Собирался в кино сходить время убить…

– О, прям как я.

– Вы будете смотреть кино? – недовольно вырвалось у меня. Но тут тоже ничего не поделаешь. Всё же, если мы пойдём на один и тот же фильм, то распрощаться здесь, чтобы встретиться в кинозале, будет ужасно стыдно…

Но ответ Харуно-сан отбросил все мои волнения.

– М? Да нет, я убиваю время, пока друзья не придут, мы поесть вместе собирались.

Кстати говоря, университет, в котором она учится, стоит тут рядом. Где-то на западе Тибы, по-моему. Кстати, магазинчиков там разных немного, но вот бар должен быть. Если хочешь пообедать, спокойно отправляйся в центр. Кстати об утончённой еде… Может, наритаке? Этот слой жира, похожий на укрывающий горизонт снег!.. Как утончённо!

– А-а-а, друзья. Ладно, пойду, чтобы не мешать.

– Они же не прямо сейчас придут. Подожди, давай убивать время вме-е-есте! – просящим голосом воскликнула она, пододвигая ко мне стул. Ты слишком близко… близко… мягкая… близко… близапах-то какой… близко. Чем ближе она ко мне пододвигалась, тем больше я отодвигался. Но едва заметив, что я пытаюсь выкручиваться, она вновь сокращала расстояние между нами.

А затем прошептала мне прямо в ухо:

– Такие, как ты, Хикигая-кун, – лучшие.

Меня тут же прошиб холодный пот. И не от чего-то простого типа страха. Например, падая, человек смотрит вверх, в чёрную пропасть, и с неким удовольствием прикидывает, сколько ему осталось лететь; сейчас всё было примерно так же. Мягкое давление её пальцев на мои плечи, испытывающие, акцентирующие на себе моё внимание нотки в голосе, блестящие губы…

Когда я рефлекторно отшатнул голову назад и уставился на Харуно-сан, то натолкнулся своим взглядом на её влажные глаза. На её губах блуждала подозрительная улыбка, при виде которой мне захотелось просто поддаться её шаловливой воле, но ей, похоже, и такая реакция была бы в радость.

Всё стало очевидным, когда она откинула голову назад и истерично засмеялась.

– То есть сам ты сидишь тихо и не обращаешься ни к кому. Но когда обращаются к тебе, отвечаешь. Да, чертовски удобно. С тобой время убивать лучше всего.

Я совсем не чувствовал, что меня хвалят… Скорее, ощущал, что меня сравнивают с браузерной игрой. Повадились эти черти в последнее время обращаться к игроку даже когда тот ничего не делает. Как та же Канколле.

– Когда дело доходит до разговора, парни обычно перебарщивают с усилиями, – добавила Харуно-сан, вновь погружаясь в книгу. – Печальная тенденция, не находишь?

– А-а-а-а, да-да-да… А-а-а…

Серьёзно, в попытках произвести на девушку хорошее впечатление парни начинают болтать о всякой ерунде. Ну, тихони, в смысле, – молчат, молчат, а как выпадет шанс, начинают лепить в разговор всё, что ни попадя, пытаются вести его так, как хочется им, после чего наступает быстрый и предсказуемый конец. Но это и правда печально. В каком там классе средней школы я такое за собой наблюдал?

В любом случае, из-за Харуно-сан я упустил возможность уйти домой. Возможно, следующая выпадет не скоро.

В принципе, если сидеть тихо, ничего не случится. Тем более что в этом я спец.

Такие дела, особенно, если учесть, что молчаливые мужчины – лучшие из всех.

Оно наступает. Время одиночек. Отныне молчаливые парни модны как никогда (я не сказал «популярны»).

Пока я не буду говорить, не будет и разговора.

Время бежало вперёд так, как меня вполне устраивало.

Я немного подумал и осознал, что в последний раз виделся с Харуно-сан на фестивале культуры.

Но сейчас она казалась не такой, как тогда. Возможно, потому что была более рассудительной. Вернее, более взрослой.

Похоже, без Юкиношьты ей нет надобности своевольничать. В её отсутствие Харуно-сан держится куда более спокойно. Но опять-таки, насколько сильно она любит свою младшую сестру? Я-то к своей тоже полон тёплых чувств, знаете ли. Хотя с этого утра она меня, похоже, ненавидит…

Когда утренняя перепалка с Комачи пришла мне на ум, я немного приуныл. Как обычно в таких случаях, тут помогут размышления на отвлечённые темы.

Ах, как хороши эти пончики… Кофе с молоком, правда, был не таким сладким, как хотелось бы. Или я забыл его туда добавить? Кинув в кофе вместо молока сахарных палочек, я отпил его, и при этом в углу моего зрения появилась Харуно-сан.

Стол перед ней был завален книгами; изредка она протягивала руку за чашкой, подпирая при этом подбородок запястьем.

Но такая, тихо сидящая за книгой, она очень напоминала Юкиношьту.

Перевернувшие страницу пальцы, появившаяся на долю секунды в поле моего зрения, когда она отпила кофе, задняя часть её шеи, то, как сузились её глаза, когда она пробегала по книге взглядом, выискивая какое-то слово…

Я словно видел девушку, которую знал примерно полгода, Юкиношьту Юкино.

Вдруг она заметила мой взгляд и чуть приподняла голову, словно спрашивая, хочу ли я что-то сказать.

Я покачал головой.

– Я просто хотел попросить добавки.

– М, и мне тоже возьми.

Она подала мне свою чашку, и я попросил ближайшего официанта долить нам кофе с молоком и обычного кофе соответственно. Тот долил кофе Харуно-сан и поставил чашку перед ней, не отвлекая её.

Тут мне пришло в голову, что всё время пялиться на Харуно-сан – это, мягко говоря, странно, и я достал из сумки одну из купленных ранее книг.

Какое-то время до моего слуха доносился только шелест перелистываемых страниц.

Я не замечал даже льющейся из динамика у стойки песни. Впрочем, тем лучше, потому что слова её были непостижимыми. Что значит «Ты пончик»? Нет бы «Вы господин Понч»… Хотя, если не обращать на это внимания, песня вполне себе ничего.

Мне наконец принесли чашку кофе с молоком и, отпив из неё, я перевернул страницу.

– Хикигая-кун, – произнесла вдруг Харуно-сан.

– Да?

От книг мы свои взгляды так и не отводили.

– Расскажи что-нибудь интере-е-есное!

– …

Я рефлекторно стих в худшем из возможных смыслов. Уверен, моё лицо отлично отражало мой внутренний мир. Что с ней такое вообще?.. Когда я взглянул на Харуно-сан с этой мыслью на уме, она широко улыбалась.

– Реакция отторжения… Как знала просто!

Она залилась смехом. Если знала, могла бы не говорить…

Только я подумал, насколько она рассудительна, как она вновь ведёт себя по-детски.

Невинная простушка, которую ничего не сдерживает… Возможно, даже властная.

Как я и думал, усмирить мне её нечем. Не приходят нужные слова на ум. Мне с ней не справиться.

Судя по тому, как Харуно-сан закрыла книгу, в сюжете там была пауза. Простонав, она потянулась. В такой позе Харуно-сан привлекала мой интерес куда больше обычного… Знаете, у моей сестры там не так богато…

– Как у Юкино-чан дела? – спросила она, проводя по ободку своей чашки пальцем.

– Ну, полагаю, как обычно.

– Ясно. Ну, хорошо тогда, – равнодушно ответила она, складывая книги в сумку. Зачем спрашивала, если ответ неинтересен? Очистив стол, Харуно-сан поставила на него локти и, переплетя пальцы обеих рук между собой, примостила на них подбородок. Позу какой командующей вы сейчас приняли, командующая?

Харуно-сан повернулась ко мне лицом и откашлялась.

– Ну? В какую сторону всё потом пошло?

– Ха…

– Есть прогресс?

Как сложно понять говорящего, когда он не уточняет. После моего: «О чём вы?» Харуно-сан послала в мою сторону недоуменный взгляд.

– У вас же была экскурсия, разве нет?

– Какие широкие познания…

В принципе, она тоже училась в нашей школе, а потому должна была примерно представлять себе, когда что происходит. Но попадание было слишком точным.

Услышав мой удивлённый ответ, Харуно-сан тоном фокусника, раскрывающего свой секрет, пояснила:

– Нам пришёл сувенир.

Судя по всему, от Юкиношьты, и судя по всему, передала она его не лично.

– Отправила почтой?..

Она что, дура? Финтифлюшка-то наверняка далеко не посылочных размеров, да и ехать там всего несколько станций.

Харуно-сан взяла чашку обеими руками и устало вздохнула.

– Думаю, не хотела нас видеть.

– Но сувенир всё равно купила… А это по-честному…

Тут меня потрясло не только то, что я пришёл к такому выводу, но и то, что я его озвучил. Просто честность – конёк Юкиношьты, и на этот счёт даже странно было бы сомневаться. Но Харуно-сан, словно затем, чтобы подчеркнуть своё несогласие со мной, отвернулась.

– А-а-а, не думаю, что дело в этом.

Она так странно возразила мне, что я даже скосил на неё глаза. Юкиношьта была чуть ли не помешана на хороших манерах и честности, в этом я убедился сам. Или я в чём-то ошибаюсь?

Харуно-сан покрутила чашкой, наблюдая за чёрной волной на поверхности кофе.

– Она не хочет, чтобы её ненависть перетекла в ненависть к ней, – тихо сказала она добрым, печальным и лёгким голосом. Её слова были обращены не ко мне – к ней самой и той, кого здесь сейчас не было.

Я почувствовал, что вопроса о том, на что она смотрит, Харуно-сан мне не простит, поэтому молчал.

Заметив, что я стих, она поставила чашку на стол и резко повернулась ко мне.

– Короче, экскурсия закончена, и до конца года ничего крупного больше не будет, одна учёба. Не заскучаете?

Я сразу подключился к беседе:

– Да нет. Ещё выборы в учсовет впереди.

– Выборы? Что? Вроде ж пройти должны были уже, – озадаченно протянула Харуно-сан, склонив голову набок. Выпускница как она есть. Сейчас, видимо, летает по коридорам воспоминаний.

– Их отложили из-за проблем с кандидатами.

– Да-а-а? Значит, Мегури таки уходит с поста?

Прозвучало как-то эмоционально. Лично для меня Мегури-семпай была надёжной старшеклассницей, а хотя стоп. Отмена предыдущего. На самом деле это она на меня надеялась, что придавало ей своё очарование как семпая. Ну и со стороны Харуно-сан как кохая. Вы ж прикиньте, она очаровательна, с какой стороны ни посмотри. Мегурин ты моя Мегурин!

Харуно-сан засмеялась так, будто вспомнила о моей очаровательной Мегури-семпай что-то смешное.

– Раз уж мы всё равно о ней вспомнили, бьюсь об заклад, что она попросила Юкино-чан занять её место, а?

– Вообще-то, нет.

– Да? Скукотень, – протянула Харуно-сан, хлопнув ногами под столом. – Значит, в гонке она не участвует?

– Похоже на то.

Она не участвует в гонке сама, но будет помогать тому, кто участвует. Я не знал, кем будет этот человек, но уже представлял себе, насколько хлопотной будет работёнка. Если учитывать, сколько на его исполнение придётся вбухать времени и сил, большой отдачи план не приносил.

Пока я думал, как именно она всё это провернёт, сидящий рядом со мной человек, судя по тому, что мне было слышно его дыхание, тоже пребывал в раздумьях.

– Хм-м-м…

Особого смысла в себе этот вздох не нёс, но внимание моё почему-то к себе приковал. Не потому, что был сексуальным или чарующим. Просто улыбка, с которой она повернулась к окну, была зловещей.

– Ну, и что с того? – спросил я, когда пауза установилась наверняка, и Харуно-сан показала мне ещё одну свою обычную, очаровательную улыбку.

– М-м-м? Нет, просто я тоже не выдвигалась.

– Правда? Не подумал бы.

Я был совершенно уверен в том, что она принимала каждый общественный пост, какой ей только попадался. Ну, она же была председателем исполкома фестиваля культуры.

– Да? – невозмутимо спросила Харуно-сан. – Понимаешь, при кажущейся простоте эта работа отнимает слишком много сил.

– А-а-а, понятно.

Убедила.

Работа в ученическом совете виделась мне более-менее трудоёмкой. Но в случае какого-нибудь большого мероприятия ты мог воспользоваться своей властью члена учсовета и провести его так, как тебе хочется. Тот же фестиваль культуры.

А ещё были горы работы вроде той, какой учсовет занимается сейчас: проведение выборов в качестве избирательной комиссии, например. Отличная подготовка будущих белых воротничков.

Однако большую часть своего времени они наверняка просто сидят в кабинете учсовета и гоняют чаи. Но чуть появится какое-то дело, они сразу в строю. И ещё: будучи членом учсовета, ты должен служить примером другим ученикам. Практически госслужба. Лютый Servant × Service.

Харуно-сан, конечно, не казалась мне угрюмой – она была вполне жизнерадостной, любила забавные и занимательные вещи. Должность руководителя какого-нибудь праздника типа фестиваля культуры шла ей куда больше офисной службы.

Но к её яркости я всё же не мог отнестись серьёзно.

– Скукота, – протянула она всепронзающим холодным тоном и хмыкнула. У этого слова есть какой-то скрытый смысл?

Пока я размышлял над тем, стоит её об этом спросить или нет, меня окликнули с другой стороны от Харуно-сан:

– А? Хикигая?

Эти слова раздались совершенно неожиданно для меня, полоснув ногтём мозг.

Повернувшись в его направлении, я увидел двух старшеклассниц.

У первой были искусственно завитые пряди и короткий пучок волос на голове, у второй – раскосые удивлённые глаза. Похоже, она меня и окликнула.

Девушка была одета в форму старшей школы Кайхин Сого, которая стояла относительно недалеко от моего дома. В руке у неё, однако, была сумка какой-то городской частной школы. Я не был с ней знаком.

Но всё же, понял, кто она.

– Оримото, – мгновенно произнёс я.

Мне казалось, что воспоминания о бывших одноклассниках из средней школы сидят где-то в глубинах моего мозга.

Но имя Оримото Каори легко всплыло наверх.

× × ×

От такой неожиданной встречи моё тело застыло.

Мы оценивающе оглядели друг друга, чтобы убедиться в том, что зрение нас не обманывает.

В моём мозгу промелькнуло то, что произошло два-три года назад. На моём скальпе медленно раскрывались потовые железы. Я чувствовал, что пот заструился у меня и по спине.

Девушка рядом с Оримото, судя по всему, была её подругой, с которой они вместе ходили по городу. На ней тоже была форма старшей школы Кайхин Сого, и она скромно на меня посматривала.

Ей было скучно, но Оримото, совершенно не обращая на это внимания, хлопнула меня по плечу и воскликнула:

– Вот это ностальгия ваще! Ты ж типа редкий персонаж?

В ответ на их жестокие взгляды я сумел только натянуто улыбнуться.

Да уж, если вспомнить, что происходило в средней школе, шансы на встречу у нас были и правда низкие. А ещё кто-то из нас (я, например) мог просто не заметить другого.

Но раз уж речь зашла о редкостях, узнать и окликнуть меня для Оримото – случай как раз из этой когорты. В средней школе всё было так же.

Оримото выставляла себя старшей сестрой всех и каждого и, соответственно, лезла в чужие дела. Она легко могла заговорить с любым человеком и пыталась сблизиться с ним настолько, насколько это вообще возможно.

Вот и сейчас, оправившись от удивления, она нацепила маску любопытства.

– Ты что, ходишь в Собу?

– А, ага.

Ответив, я чуть изогнулся и оглядел свою форму. Из всех более-менее известных старших школ в округе блейзеры парни носили только в моей. Понять, где кто-то учится, можно было с одного взгляда.

Оримото, судя по всему, думала о том же. Она восхищённо выдохнула.

– Ого. Прикольно. Так ты и правда умный. Хотя я твои оценки, Хикигая, никогда не видела. Ты ж необщительный.

Как обычно, говорит, что хочет. Она всегда сближается с людьми до уровня «исчезновение стены между сердцами».

Наверно, хочет, чтобы люди считали её заботливой.

Оставшийся у неё интерес, словно так и надо, естественным образом нацелился на сидящего рядом со мной человека.

– Твоя девушка? – пытливо спросила она, сравнивая нас с ней. От её взгляда мне почему-то стало неуютно, и я тихо выпалил:

– Нет…

– Точно! Я тоже думаю: «Нифига!»

Оримото заржала, и её подруга, будто скрывая смех, прикрыла рот рукой.

Когда-то я думал, что это смех ради смеха. Что такая готовность к разговору с кем угодно была способом раскрыть свою доброту.

– Ха-ха-ха…

Почему я заставляю себя смеяться вместе с ними? Кошмар.

Такое чувство, что события двух-трёхгодичной давности сейчас ворвутся в мою голову. Возможно, и засмеялся я, чтобы от них отвлечься.

Харуно-сан, всё это время оценивающая ситуацию, резко повернулась ко мне.

– Уж не подруги ли они твои, Хикигая-кун?

Возможно, мне показалось, но ударение в предложении стояло так, словно после слова «твои» должно было стоять слово «бывшие».

Но на вопрос, подруга ли мне Оримото, я не мог ответить «нет».

Однако я был к нему готов.

– В средней школе мы учились в одном классе.

Да, таков правильный ответ. Парни, которых я считал своими друзьями, представили бы меня так же.

Оримото повернулась к Харуно-сан и кивнула ей.

– Оримото Каори.

Та ещё раз окинула её своим обычным оценивающим взглядом.

– Хм-м-м… А, я Юкиношьта Харуно. Мы с Хикигаей-куном… Мы с Хикигаей-куном… Слушай, Хикигая-кун, а кто я тебе?

– Э… Мне откуда знать?

Чего ты сейчас стала ко мне наклоняться? Кончай смотреть на меня снизу вверх.

– Друзьями нас называть было бы странно. Хм, может, сойдёмся на том, что я его старшая сестра? Или свояченица?..

Перечисляла Харуно-сан всё это, постукивая пальцем по подбородку. Затем она посмотрела на меня и, поймав мой апатичный взгляд, улыбнулась.

– Или выберем что-то среднее – «девушка»?

Это признание в любви?

Она совсем дура? Как путь от подруги к старшей сестре закончился вот этим? Ка-а-а-ак? Но если заменить сестру со старшей на младшую, ох, чудеса! Но даже это невозможно.

Она вела себя настолько палевно, что могла замкнуть круг недопонимания. Зато я успокоился настолько, что смог невозмутимо ответить:

– Можно было просто сказать, что мы семпай и кохай. По школе.

– Скучный ты! – пробурчала Харуно-сан, надув щёки. Мне захотелось потыкать в них пальцами, но за невозможностью это сделать я пожал плечами.

Харуно-сан наверняка просто притворялась, но я был рад тому, что она здесь оказалась. Благодаря ней можно было не забивать себе голову ненужными мыслями. А я ведь, наверно, впервые ей признателен.

Если бы Оримото окликнула меня, пока я сидел здесь в одиночестве, меня ждало бы состояние транса. Настолько сильное, что дома я бы ещё пять часов со стеной разговаривал.

Оримото Каори была человеком, которого мне стоило избегать любой ценой.

Я уже собрался по-быстрому слинять, пока не всплыли некоторые неудобные моменты, но в тот момент, когда Оримото заговорила с Харуно-сан, мои мыслительные усилия оказались бесполезными.

– А вы хорошо ладите, семпай и кохай!

– А то. Но мы не просто семпай и кохай!

– Да-а? А кто ещё?

Так они и перебрасывались бессмысленными репликами, а подруга Оримото изредка кивала…

Я сидел и молча за этим наблюдал.

Их беседа заходила в разные русла и не думала останавливаться.

Мне было позволено две вещи: дышать и пить кофе с молоком.

И мне по-прежнему казалось, что я продираюсь через минное поле.

Но вдруг разговор стих.

Многовато тем для обсуждения в первый день знакомства. И сейчас самое время свернуть его и разойтись по своим делам. Во всяком случае, на это я надеялся.

Но Харуно-сан величаво скрестила руки на груди и, слабо улыбнувшись, спросила:

– То есть ходили с ним в одну среднюю школу, да? Есть что интересное рассказать?

Эти слова переключили разговор в состояние «ВКЛ». Издав своё «ну», Оримото стала перекапывать воспоминания.

У меня было ужасное предчувствие. Вернее, я знал, что сейчас всплывёт нечто ужасное.

– Да было же что-то, по-любому было! – удивлённо попыталась оживить беседу Харуно-сан. – Любовные истории, например! Сестрёнка хочет послушать про былые любовные похождения Хикигаи-куна!

Моя спина опять вспотела, а от вернувшихся чувств я чуть было не разразился смехом. Хотя нет, чувства не вернулись, а были выжжены на моей душе с самой средней школы. До чего же неудачно, что люди помнят только плохие вещи.

Если бы мой навык общения был прокачан получше, я бы и сам ей рассказал. С болезненной улыбкой на устах.

Но, поглощённый самокопанием и сомнениями, не успел.

Оримото провела рукой по волосам и смущённо засмеялась.

– Да, была одна вещь. Хикигая мне в любви признался!

Как легко она это сказала…

– Да ладно!

– А вот это интересно!

Воскликнула не одна Харуно-сан. К разговору решила присоединиться и засиявшая подруга Оримото.

Тема для разговора была что ни на есть подпитывающая во всех смыслах, и Оримото не преминула развить её:

– Мы с ним до этого не разговаривали ни разу, и я так шуганулась!

Но мы разговаривали. Определённо.

Наверно, она этого просто не помнит. Или не считает меня человеком, с которым общалась.

Но мы не только общались. Я ей ещё сообщения отправлял.

То ли из жалости, то ли ради забавы она дала мне свой электронный адрес. Думая над тем, что бы ей написать, я себе все мозги сломал. В итоге писал всякую ерунду. Иногда я так волновался в ожидании ответа, что увидев на экране сообщение от издательства одного из своих любимых журналов, в гневе аннулировал подписку.

Оримото могла забыть такое, только не зная о нём изначально.

В те дни влюблённые совершенно не интересовались теми, кто не являлся объектом их чувств. Над их поступками вечно подшучивали, но надолго это не запоминалось.

Сказанные ей слова плеснули мне в лицо столько воспоминаний, что эмоции получили власть над моим телом.

Та точка на плоскости моей памяти, которую я считал высмеянной и опущенной, заболела при первом же касании.

Сидя истуканом, я смог лишь выдавить из натужно улыбающегося рта долгий-долгий вздох.

– Да-а, Хикигая-кун признался?.. – удивлённо произнесла Харуно-сан. Но потрясение в её глазах было окроплено садизмом. Я стал резко уверен, что именно моя реакция на слова Оримото и разожгла в ней самую яркую искру интереса.

– Так это давно было, – выдавил я из себя, глядя в угол.

– Точно! Так давно, что уже и неважно!

Похоже, у нас с Оримото в головах разные толковые словари.

Потому что это было давно, потому что всё давно кончено, потому что мы во всём разобрались – наверно, вот причины того, что Оримото могла так спокойно об этом говорить и так невинно при этом смеяться.

Никакого злого умысла она при этом, похоже, не таила – просто хотела весело поболтать. Как и её подруга с Харуно-сан. Они смеялись так, как смеются над чем-то радостным.

Совершенно так же, как и в тот раз.

Несмотря на то, что признался в любви я ей, когда в комнате никого другого не было, к утру весть об этом распространилась по классу как лесной пожар. Насмехались надо мной практически все. Вот как сейчас.

Когда твоё признание в любви отвергают – это нормально.

Со временем эта ситуация превращается в повод для смеха. Будучи младше, я вполне мог прийти к такому же выводу.

Сложнее было, когда я понял, что разочаровался в той, кто мне нравился. Я, несведущий или непонимающий, был виновен абсолютно одинаково с ней. Осмеять свою глупую детскую сущность я уже не мог.

Беседа продолжалась, но не достигала моих ушей.

Похоже, размышляя о прошлом, я выпал из реальности.

– А, кстати, Хикигая.

– М?

Услышав собственное имя, я пришёл в себя.

Судя по лицу Оримото, предыдущую тему разговора она уже забыла и хотела завести новую.

– Раз ты ходишь в школу Собу, то знаешь же Хаяму-куна, да?

– Хаяму… – механически повторил я, и Оримото резко наклонилась вперёд.

– Да, Хаяму-куна! Он ещё в футбольную секцию ходит!

Этой информации было достаточно, чтобы я понял, какого Хаяму Хаято она имеет в виду.

– А, ну да.

– Серьёзно?! – воскликнула Оримото с интонациями человека, настигшего свою цель. – Знаешь, сколько девушек хотят с ним познакомиться? Вот эта, например!

Она указала пальцем на свою подругу.

– Это моя подруга по старшей школе. Накамачи Чика.

Накамачи-сан (или как её там) села рядом с Оримото и неуверенно улыбнулась. Та стала тыкать в неё локтями.

– Давай, Чика, этой твой шанс познакомиться с Хаямой-куном!

– Что? Да не надо, – ответила Накамачи-сан (или как её там), однако глаза, словно в ожидании, раскрыла чуть шире.

Но, к твоему сожалению, мы с Хаямой люди неблизкие. У меня даже номера его нет.

– Мы не особо знакомы…

– Ну конечно! – более уверенно, чем разочарованно, сказала Оримото. – Вы друг на друга не похожи.

– Ха-ха-ха…

Я испустил ещё один сухой смех. Что-то явно застряло в горле.

Откашлявшись, я услышал шёпот растворившейся на фоне Харуно-сан:

– Хм, а интересно может выйти…

– А?

Глаза Харуно-сан подозрительно светились. Затем она подняла руку.

– Та-а-ак, сейчас сестрёнка вас познакомит!

– А? – одновременно издали мы втроём, но Харуно-сан схватила телефон и стала набирать номер.

В ожидании ответа она постукивала по столу кулаком. На третьем гудке трубку подняли, и Харуно-сан быстро сказала:

– А, Хаято? Можешь подойти? Или нет, подойди.

Высказав всё, что хотела, она сбросила вызов.

– Что ж ты творишь?

– Му-ху-ху ♪.

Харуно-сан широко улыбалась.

Она питает к развлечениям слишком большую тягу…

× × ×

Пока все ждали Хаяму, я бездумно пялился в окно.

Солнце уже закатилось за горизонт, и город постепенно натягивал ночное обличье.

Вдалеке замаячила неоновая вывеска караоке, над которой, если присмотреться, можно было различить монорельс. На улицы высыпала молодёжь.

Звук приближающихся шагов с лестницы раздался довольно скоро.

– О, походу, идёт.

Харуно-сан извернулась вбок, и сразу же после этого на втором этаже показался Хаяма Хаято.

Судя по всему, пришёл он с тренировки – на нём была школьная форма, а с плеча свешивалась глянцевая сумка. Заметив нас, он устало ослабил свой галстук «боло».

– И что всё это значит, Харуно-сан?

Хаяма обвёл взглядом сначала её, затем Оримото и Накамачи. Когда очередь дошла до меня, его глаза остановились.

– А тут у нас кое-кто хотел с тобой познакомиться, – ответила Харуно-сан, вытягивая обе руки в сторону Оримото и её подруги.

Те, видимо, ни в коем разе не ожидали, что Хаяма вот прямо возьмёт и придёт, и довольно хихикали. Они прижались друг к другу и зашептались.

– Ага… – кратко сказал Хаяма и быстро, почти незаметно, вздохнул.

Но затем бойко улыбнулся.

– Хаяма Хаято. Приятно познакомиться.

Обычный Хаяма Хаято появился будто по нажатию кнопки. Без всякого прогревания он совершенно естественно представился и завязал разговор. И Оримото, и Накамачи, сразу как-то похорошев, поддержали его.

Убедившись, что акцент сместился в сторону Хаямы, я наконец обрёл возможность нормально дышать. Тем более что теплота помещения располагала.

В принципе, можно было оставить молодёжь и спокойно поехать домой… На фильм уже как-то не хотелось. Что-то мне подсказывало, что я провалюсь в сон, едва мой зад коснётся подушки кресла.

Я закрыл недочитанную книгу и убрал её в сумку. Нужно было дождаться подходящего для расшаркивания момента, но беседа только оживлялась.

– Может, это, сходим потом куда-нибудь?

– О, мне эта идея нравится, – кивнул, улыбнувшись, Хаяма.

Допустил, но не сказал ни «да», ни «нет». Таким навыком обладали только красивые парни. Скажи это кто-то со средней внешностью, его обвинили бы во мнительности или положили бы на него болт.

– Угу, давайте, сходите куда-нибудь все вместе. Веселиться полезно для здоровья, – серьёзно сказала Харуно-сан, скрестив руки на груди.

Получив независимое одобрение, девушки явно обрадовались и стали перечислять места, в которые хотят зайти.

И тут я понял. Она сказала «все», но меня ведь можно не считать, да?..

Естественно.

Я ведь для них лишь амулет, призывающий Хаяму. Чтобы пробиться к монстру пятого левела, нужно завалить моба слабее. А иначе и никак. Читы ничто, правила всё! Так и интереснее, в конце концов.

А раз меня уже завалили, оставалось пассивно наблюдать за развитием событий.

Беседа на какое-то время стала приятнее некуда. И пятнадцати минут не прошло, как Хаяма, тактично увиливая от сыплющихся на него предложений, умело подготовил себе лазейку:

– Ладно, пора нам уже…

– Ага. Покеда, Хаяма-кун! Жди письмо!

Девушки помахали ему руками, и Хаяма поднял в ответ свою. Подходя к лестнице, Оримото и Накамачи перебрасывались репликами вроде «писец», «круто», «писец» и ещё парой похожих. Когда они спустились на первый этаж, их голоса стихли.

Пока я наблюдал за их исчезновением, Хаяма, вынужденный улыбаться пятнадцать минут подряд, нахмурился.

И перевёл взгляд на Харуно-сан.

– И зачем ты это сделала?

– Мне показалось, что будет весело, – бесстыдно улыбнулась та. Однако действия её ни невинными, но безобидными назвать было нельзя. Злой умысел чистой воды.

Хаяма предостерегающе засмеялся.

– Опять… А он что здесь делает? Он же тут ни к селу ни к городу, – произнёс он, повернувшись ко мне.

– Нет-нет-нет! – мгновенно воскликнула Харуно-сан. – Та девушка, ну, которая с химией. Так вот, Хикигая-кун в неё когда-то втюрился! Вообще жара, да? Прикинь, какое лицо будет у Юкино-чан, когда она об этом узнает? А, Хикигая-кун? – спросила она, отправив улыбку и в мою сторону. Но улыбалась она одна.

Чтоб я тут ещё лыбился… Однако Хаяма почему-то тоже имел хмурый вид.

Мы с ним, в отличие от развесёлой Харуно-сан, молчали.

Разговор застыл на месте, и она, заскучав, вздохнула. Пытаясь оживить атмосферу, она встала и хлопнула Хаяму по плечу.

– Короче, советую сходить оторваться. Мало ли чем хорошим это кончится.

Плечи Хаямы разом опустились, а взгляд упал к ногам. Ровно посередине между его и Харуно-сан ступнями.

– Вряд ли, – тихо произнёс он, и Харуно-сан легкомысленно брякнула:

– Не уверен, да?

Она подтянула рукав, и на её запястье блеснули серебряные с розовым часы.

– Так, приятно убить время удалось, пора идти, – протараторила она, собирая вещи. – Спасибо за то, что посидел, Хикигая-кун, – прошептала она мне на ухо. Мои ноздри защекотал цветочный аромат, а ушную раковину ужалило мягкое дыхание. Я резко отпрянул назад. Блин, у меня слишком чувствительные уши, так что не надо так делать, пажа-а-алуста!

Я быстро сделал два или три шага подальше от неё, и она тут же поскакала к лестнице.

По дороге она повернулась к нам и замахала рукой.

– Если будет какой-то прогресс, скажи, ок?!

Говорила как будто мне, но прогресса не будет! Меня никто никуда не приглашал! Подумал я, кивая ей.

С уходом болтливой женщины на втором этаже воцарилась тишина.

Здесь остались только мы с Хаямой.

Люди, которым незачем было здесь оставаться.

Говорить нам ныне было совершенно не о чем.

Раньше мы с Хаямой изредка общались, но потом решили прекратить. Сколь бы ни были схожи наши цели и идеалы, мы знали, что толку от этого не будет. Мне казалось, что больше мы с ним на одной дороге не встретимся. Его утреннее поведение только доказывало, что он был того же мнения.

Я поднял сумку и двинулся с места.

Мою спину догнал слабый, готовый исчезнуть голос:

– Ты…

У меня не было причин поддерживать разговор, но ноги рефлекторно застыли. Не оборачиваясь, я ждал его следующих слов.

– Ты Харуно-сан явно нравишься.

– Ха?

Услышав такие немыслимые слова, я всё-таки повернулся.

Когда взгляд Хаямы встретился с моим, он улыбнулся так, как могут только те, кто постиг некое тайное знание.

– Совсем тупой? Ей просто было нечего делать, – выплюнул я, отворачиваясь от него.

– Но я заметил у неё толику интереса, – сказал Хаяма моей спине. – Если ей что-то неинтересно, она так не нахальничает, – продолжил он немного другим голосом. – Вообще ничего не делает. А если ей что-то нравится, она с ним до смерти возиться готова. Если что-то ненавидит – поразит даже через не могу.

Это совет или предупреждение? Слова Хаямы были заметно язвительнее, чем когда бы то ни было. Мне очень хотелось узнать, какое у него сейчас лицо, но я всё равно не повернулся к нему.

– Жутковато… – честно сказал я, отлично зная, что он не врёт, и вышел.

× × ×

После бесконечно долгого пути по автостраде я наконец приехал в свой пригород. День и к концу подойти не успел, а я уже по нему соскучился.

Когда я открыл входную дверь, встречать меня, к удивлению, вышел только Камакура.

Он бесстрастно муркнул и потёрся о мою ногу. Так, я сейчас весь в шерсти буду, отвали.

– Чего ты? Что-то случилось? – рискнул спросить я, но кот даже не мяукнул, как обычно, а кашлянул. И что это по-кошачьи значит? Какое-то приветствие типа «нянпасу»?

– Давай, пошли, – окликнул я Камакуру, направившись к лестнице.

Свет на втором этаже не горел.

В такое время родители обычно ещё не дома. Но что странно, Комачи я тоже нигде не видел. Значит, ушла в вечернюю школу. У неё же вступительные месяца через три.

Как выяснилось, обшерстить меня коту всё же удалось, поэтому я решил переодеться в домашнее.

Оставив школьную форму у себя в комнате, я пошёл в гостиную. В руке моей были пончики. На самоутешение хватит.

У верха лестницы меня встретил Камакура, вновь воззвавший ко мне мяуканием.

– Тебе всё ещё что-то нужно?

Муркнув, кот повёл меня в угол кухни, где стояла миска с приклеенными к ней деревянными буквами KAMAKURA. С первого взгляда могло показаться, что миску сделала фирма KADOKAWA, но на самом деле это Комачи её так подписала.

Сейчас в ней пребывали только остатки предыдущих яств и крошка кошачьего корма.

– Есть нечего?

Ага. То есть ты меня не встречать пришёл, а сказать, что тебе пожрать нечего. Всё, ты для меня больше не кавайная няка.

Я открыл шкафчик и достал из него знакомый по рекламе хрустящий кошачий корм, к которому часто прилагали серебряную ложку, и высыпал его в миску. В принципе, да, если залить его молоком, он стает выглядеть, как шоколад.

Едва миски коснулись первые драже корма, Камакура погрузил в неё свою голову. Вскоре я перестал понимать, падает корм в миску или ему на макушку.

– Ты лучше медленнее жуй.

Я погладил кота по голове, одновременно стряхивая с него крошку корма, и встал. Дотащившись до дивана, я повалился на него всем весом.

И немедленно вздохнул.

И вздыхал дальше, совершая глубокие вздохи.

Вот так неподвижно и валяясь, я почувствовал, как Камакура, подходя ко мне, потёрся о мою ногу.

Я думал, он пришёл отрапортовать, что доел, но вместо этого кот запрыгнул мне на ноги. Довольно зевнув, он заурчал.

– Ничё се. А ты умеешь выбирать момент.

Я был почти на сто процентов уверен, что он использует меня вместо грелки, но так уж и быть, пусть оставшиеся проценты перевесят.

Я взял расчёску и стал расчёсывать коту спину. Мои веки постепенно тяжелели.

Какой длинный был день.

Я совершенно вымотался.

Примечания

Глава 2

На главную

Глава 4