OreGairu 7 (рус) Глава 8

Глава 8: Вопреки всему, Хаяма Хаято не в силах выбрать.

Наступило утро третьего дня экскурсии.

Сегодня каждый мог разгуливать по городу, как ему заблагорассудится. Ниточки, связывавшие индивидуумов с их одноклассниками или даже группами, обрывались, и они могли весь день провести с одноклубниками. Парочки получали на взаимоприслуживание целый день. Да хоть в Осаку или Нару едьте, одним Киото никто ничего не ограничивал. Нам дана свобода передвижений, всё путём. Гулять одному? Всё путём!

Вечером эйфория повергла меня в крепкий здоровый сон.

Правда, Тоцука, вроде, пробовал меня разбудить, но из всего этого я запомнил только то, как бормотал ему: «Иди вперёд, я догоню». Ёлки, даже во сне умудрился крутую фразочку выдать.

В итоге Хаяма, Тобе и Тоцука ушли завтракать втроём, а я решил воспользоваться выдавшимися свободными минутками, чтобы хорошенько выспаться.

Вот только мне это не удалось. Не из-за того, что я пропускал завтрак, а из-за того, что сегодня мы переселяемся. Надо было упаковать вещи и поставить их в фойе, чтобы перевозчики смогли их забрать.

Я попрощался с маленьким футоном, потакавшим моему бездействию, встал и стал собирать одежду. Сходив в ванную, я переоделся во всё чистое, попутно занимаясь рюкзаком.

Ну всё, это я закончил, осталось позавтракать, вернуться за вещами, и, по сути, всё. С твёрдым намерением погрузить в себя утреннюю долю пищи я зевнул и раскрыл дверь.

– Доброе утро, Хикки!

– Ага…

Мой мозг так и не вышел из спящего режима, так что задаваться вопросом, почему Юигахама стояла под дверью, я не стал.

– Ну, пошли!

Откуда в ней столько энергии с утра-то пораньше?..

– А-а-а, мне нужна еда… Где она была, в обеденном зале?.. Какой это этаж, второй?

– Нет-нет-нет, завтрак отменяется.

– Отменяется… Что?

Услышав незнакомое мне словосочетание, я пришёл в себя. Что значит «отменяется»? Учитывая, что мы не в файтинге, существовала вероятность спуститься вниз и без драки.

– Отменяется? Ну, знаешь, за завтраком люди получают дневной заряд энергии. И отказываться от завтрака вредно для здоровья.

– Вечно ты паришься по мелочам…

Юигахама, судя по всему, поняла, что спорить бесполезно, и стала запихивать меня обратно в комнату молча.

– Короче, упаковывайся быстрее, нам пора.

– Куда пора? Что происходит?..

В принципе, я, благословлённый богиней маленького багажа, уже упаковался. Терять мне было нчеего, и я поступил так, как мне было сказано.

– Всё, оставь его в фойе, и пойдём.

– Хорошо, но что там насчёт еды? – спросил было я, но Юигахама была настолько воодушевлена сегодняшним походом по городу, что не слушала меня. Напевая что-то себе под нос, она ушла вперёд.

Э-э-э… Так что насчёт еды?..

× × ×

В последнее время (особенно в местах массового скопления туристов) отели стали намного удобнее. В них появилась услуга транспортировки багажа сразу в несколько других локаций. Чем-то похожим воспользовались и мы, дабы наш багаж перевезли в гостиницу, назначенную для проживания на последнюю ночь экскурсии.

Она находилась в Арасияме, наиболее заметном и красивом районе Киото.

Благодаря вышеописанной системе школьники могли провести третий день экскурсии, совершенно не тяготясь багажом.

Стоит отметить, что пусты были не только мои руки, но и желудок – естественное развитие событий после пропуска завтрака.

Покинув гостиницу, какое-то время мы шли пешком. Люди часто говорили, что с высоты Киото напоминал игральную доску. Оно и понятно – на перекрёстках улицы расходились под прямыми углами. Благодаря этому Юигахама, скорее всего, и не заблудилась.

Среди магазинов выделялось кафе, стены которого были окрашены в белый. Рядом с ним стоял магазин более традиционного вида, но, судя по вывескам, принадлежали они одной фирме.

– Ага, вроде, этот.

– Чё?..

– Дом, в котором мы будем завтракать.

– А мы разве не позавтракали в обеденном зале?

– Я же сказала, что поговорила с учителем и отменила завтрак.

На этих словах она вошла в кафе. Стоп, тебе позволено что-то отменять? Нет, школа, конечно, даёт нам определённую свободу, но не слишком ли много ты на себя берёшь?

В традиционно выглядящем здании был внутренний дворик с террасой, к которой мы и направились. На ней сидела, элегантно попивая кофе, девушка по фамилии Юкиношьта.

– Опаздываете.

– Стоп, что? Мне кто-нибудь объяснит, что происходит?

Мой мозг всё ещё пытался вникнуть в положение дел, но сейчас в него поместилась только одна мысль: «Как же Юкиношьте идёт попивание кофе на террасе».

– Morning, – спокойно начала день с проверки моего английского Юкиношьта, но это слово я знал.

– А, да, утро.

– Я не об этом. В кафе сейчас morning set и morning service. – А-а-а, знаменитое обслуживание Нагои. В Нагое была ещё парочка вещей, достойных упоминания – тэммусу и верховая езда. И жители сего города часто заканчивали предложения словом «мя-а», что Юкиношьта, видимо, сочла весьма котоподобным.

– Ладно, хватит с тебя и этого.

– Но Киото ведь тоже есть, чем похвастаться.

– Разумеется. Это место тоже довольно популярно.

Юигахама подозвала официантку и быстро сделала заказ.

Ну да, при таком экстравагантном внешнем виде кафе явно будет популярно у женского пола. Видимо, это Юкиношьта и имела в виду, когда упоминала «места, которые нравятся девушкам».

– Я видела Эбину-сан возле одного из соседних старинных зданий, и предположила, что они зайдут сюда.

– Ага, значит, и Тобеччи уже вышел, да?

Понятно. Я получил достаточно информации, чтобы сложить у себя в голове картину происходящего – и «места, которые нравятся девушкам» относились к ней наверняка.

Юкиношьта рассказала об этих местах Юигахаме, которая, в свою очередь, поделилась ими с Тобе, а тот уж должен был пригласить сюда Эбину-сан, почему, собственно, все и должны были здесь собраться. Старается парень. Наверно.

Пока я вникал в ситуацию, мне принесли мой morning set.

На тарелке лежали ветчина, хлеб, омлет вперемешку с салатом и сосуды с кофе и апельсиновым соком. Вроде, ничего необычного, но красивая сервировка подстегнула мой аппетит.

– Может, сначала выразим благодарность?

– Ага, спасибо за еду.

– Спасибо за еду.

Мы хлопнули в ладони. Несколько странно получается, учитывая, что завтрак у нас в западном стиле.

Пока мы ели, Юкиношьта излагала план дня:

– Начнём с великого храма Фусими Инари.

– Коридор тории, все дела?

– Его часто по телику показывают, – добавила Юигахама. Юкиношьта кивнула. Известен был не только сам коридор, но и его багряные своды. Я могу понять, почему девушки так любят это место.

– Далее – Тофуку-дзи. Туда можно зайти сразу от Фусими Инари.

– Впервые о нём слышу.

Ноль упоминаний в моей базе данных о японской истории. В список Всемирного Наследия этот храм вроде не входит. Юкиношьта аккуратно поставила чашку на стол и задумчиво поднесла палец к губам.

– Думаю, ничего удивительного в этом нет. Его редко упоминают, когда рассказывают о том, куда стоило бы сходить на экскурсии…

Ну да, на экскурсиях ведь как обычно бывает? В первый день все предсказуемо едут в Киёмидзу-дэра, но в остальном посещают чаще всего те места, которые наиболее полно раскрывают Киото.

Обычно это оказываются известные достопримечательности или объекты Всемирного Наследия ЮНЕСКО. Далее на экскурсиях важным фактором является связь с историей. Интересно же заходить в места, дышащие Синсэнгуми и Бакумацу. С другой стороны, Хонно-дзи посетителей знатно разочаровывал, и этого стоило остерегаться.

– Чем известен Тофуку-дзи?

– На месте и увидишь.

Юкиношьта чуть улыбнулась. Ох уж эти женские намёки…

– А потом пойдём в Китано Тэмман-гу.

Ты правда помнишь тот пустой разговор?..

– Простите уж.

– Это ведь ради Комачи-сан, да?

– Что-что? При чём тут Комачи-чан? – спросила Юигахама, чавкая хлебом.

– Будем молиться за успех Комачи на экзаменах.

– Сестролюб как он есть…

Это заботливость. Заботливость, чтоб тебя.

× × ×

Мы наблюдали за освещённым ярким солнцем Киото со склона тропы при Фусими Инари. Все три дня погода благоволила нам.

– О-о-о, кла-а-асс! – озвучила Юигахама своё восхищение открывающемуся нашим глазам зрелищу.

Сидевшая на соседней скамейке Юкиношьта же, напротив, выглядела уставшей. Она вздохнула.

Оно и понятно. Дорога из врат тории великого храма Фусими Инари вела всё время вверх. Высота и резкость восхождения живо напомнили мне о горах.

Но это было только начало пути. Вверх вело бесчисленное множество врат. Но людей, хоть чуть-чуть желавших продолжать путь ради лучшего вида, было совсем немного. Для большинства восхождение и на нашу высоту было подвигом, совершив который, они спускались вниз.

На одном храме наши планы на день не заканчивались, поэтому на вершину подниматься мы, скорее всего, не будем.

К тому же, среди нас есть личность, которая дальнейшего пути наверняка не выдержит.

– Может, передохнём?

– Давайте…

Я сел на скамейку и выпил немного чаю. От подъёма моё тело нагрелось, и обдувавший его холодный ветер пришёлся как нельзя кстати.

Пока мы отдыхали, число проходящих мимо людей стало понемногу увеличиваться.

Окинув их взглядом, Юкиношьта медленно спросила:

– Пойдём вниз?

– Ты в порядке?

– Дух перевела.

После этого мы пошли на спуск. К моему неудивлению, он выдался довольно трудным – с приближением полудня навстречу нам топало всё большее число людей.

«Наконец-то», – подумал я, когда мы оказались у подножья.

– Людновато здесь, – устало сказала Юкиношьта. Ну да, по сравнению с доподъёмным временем народа на улицах поприбавилось, и мне стало душновато.

– Кажется, другие остановки пройдут так же.

Юкиношьта промолчала, но по написанному на её лице недовольству я и так понял, что положение дел начинает переполнять её чашу терпения. Кажется, скоро я получу от неё сертификат единомыслия третьей степени.

Предсказуемо или ожидаемо, называйте, как хотите, следующая достопримечательность на нашем пути, Тофуку-дзи, тоже была набита до отказа.

Тофуку-дзи был одним из тех мест, которые были особенно популярны именно осенью.

Популярно-то оно было, но находилось довольно далеко от центра города, что мешало школьникам, приехавшим на экскурсию, до него добираться.

Но популярен храм был не только за прекрасный осенний пейзаж, но и за мост Цутэн-кё.

Мост, видимый сверху, перелетал маленькую речушку и соединял два здания. Его вид мигом наталкивал на слово «переход». Благодаря такому прекрасному пейзажу посетители только и могли думать, как он изысканен.

Осень уже перевалила за середину, и время для любования видом было, я так думаю, самое подходящее. Но людей – особенно на мосту – всё равно было много.

– А, там Тобеччи.

Посреди толпы людей и правда стояли Тобе и Эбина-сан.

Они снимали друг друга на фоне осенней листвы. Оператором был Хаяма Хаято, который умудрялся выглядеть расслабленным даже несмотря на плотность туристов вокруг. Мне вдруг показалось, что его зубы блеснули, но это была вспышка фотоаппарата.

– С ними и остальные…

– Раз уж за завтраком мы их не видели, значит, они с самого начала ходили вместе.

– Ну да, вдвоём им было бы слишком неловко, а с Хаято-куном так и перестраховка есть.

– Вот только всё как обычно…

За исключением местоположения. Если в группу попытается вписаться некий я, а Юигахама опять выступит свахой, то мы наверняка испортим им настроение, но…

– Но нельзя же разделить их.

Слова Юкиношьты прервали мой поезд мыслей. И она была права.

– Вот-вот. И мы не хотим, чтобы Эбина-сан обо всём догадалась.

Дело не только в её застенчивости. Главное нам сейчас – не насторожить её. Мы хотим и подвести её, и одновременно оправдать её ожидания. Таковы фундаментальные основы любого развлечения.

– Если кто-то собирается признаться тебе в любви, это сразу видно по тому, как шумно начинают вести себя остальные. Ты слышишь лишь поддразнивания и смех. Обычный аккомпанемент вызову на свидание.

– Личный опыт?..

А ведь наша Юкиношьта Юкино, даже несмотря на свою личину, весьма популярна.

– Но это так невыносимо.

– О-о-о?

– Чувствуешь себя так, как будто тебя унижают у всех на глазах. Тот ещё кошмар, – продолжила она, явно пытаясь держать себя в руках.

С Эбиной-сан такое, уверен, тоже случалось. Она, всё же, была привлекательной и опрятной черноволосой девушкой, в которую влюбился бы абсолютно любой парень. В таком случае я бы не удивился тому, что ей неуютно в обществе парней.

– Но у нас ничего не получается…

Хм, даже если мы соберёмся с силами подойти к ним, там же ещё Хаяма и Миура…

Эта компашка заметила нас и замахала руками.

Мы с Юкиношьтой пропустили это мимо глаз, но Юигахама, издавая: «Хе-е-е-е-ей», помахала рукой в ответ.

Словно это было сигналом, компания четверых подошла к нам.

– Здоров.

Это краткое приветствие Хаямы наверняка было адресовано нам с Юкиношьтой, но та молча бросила на меня взгляд. Я тебе не переводчик, блин…

– Не ожидал вас здесь увидеть. Куда-то пойдёте? – спросил я, чтобы не стоять истуканом. Вместо Хаямы ответил Тобе.

– На Арасияму думали.

– А, поня-атно. Мы тоже хотели после Тофуку-дзи туда пойти, – поддержала естественную беседу Юигахама. Но ведь… это она изначально всё придумала... Женщин нельзя недооценивать.

Между Хаямой, Тобе и Юигахамой воцарилась гармония, но по другую сторону меня словно наступила зима.

– …

– …

Миура и Юкиношьта молча метали друг в друга взгляды. То, что листья от этого разлетались в стороны, мне, должно быть, привиделось.

Они страшные, я хочу домой…

Отвернувшись, я натолкнулся на чей-то взгляд.

– Хикитани-кун.

Голос был мелодичен, но легкомысленен. Он звучал одновременно и расстроено, и весело. В итоге я осознал, что принадлежал он Эбине-сан. Хотя нет, я осознал это по манере, в которой этот голос ко мне обратился.

Если бы Эбина Хина была в своём обычном состоянии, я бы и не заметил ни её самой, ни её скрытых за очками глаз.

Окликнув меня, она продолжила идти.

Похоже, она хочет перейти мост Цутэн-кё и войти в сад. Эбина-сан шла и шла вперёд, в толпу людей, словно исчезая вдали.

Думаю, она хочет, чтобы я пошёл за ней.

Раз так, нужно подчиниться.

Сад был окрашен цветами осени, и туристы фотографировали его толпами.

Для такого человека, как я, на автомате запускающего умение избегать других людей, сия масса народа не представляла угрозы. Но если я запущу это умение сейчас, то могу и не найти Эбину-сан.

То есть у нас с ней схожие привычки.

В конце прохода, где люди обычно не задерживались, стояла, улыбаясь и провожая их взглядом, ждущая меня Эбина-сан.

Нагнав её, я встал рядом и тоже стал наблюдать за человеческим потоком.

– Просьбу мою не забыли?

Она сделала маленький шажок мне навстречу. Почти незаметный такой шажок.

Не изменившись в лице, я сделал маленький, незаметный такой шажок назад.

– Ну что, ну что? – неожиданно спросила Эбина-сан, словно тишина её тяготила. – Как вы, парни, поживаете? Есть прогресс?

Так, все сомнения рассеяны, передо мной точно Эбина-сан. Та Эбина Хина, которую я знаю. Та Эбина Хина, которую знают все.

– Вроде как есть. В маджонг вот ночью играли…

Она хотела услышать явно не это, но я решил сказать хоть что-то. Эбина-сан надулась.

– Но я же этого не вижу, и как тогда прикажешь получать удовольствие?! Ну блин, крепите узы в таком месте, чтобы я могла видеть! Вот тогда всё будет супер!

Я и по этим словам понял, что она хотела сказать.

Да и в клуб обслуживания она тоже пришла за этим.

Но знание сего факта не показывало мне дороги к исполнению её просьбы. По крайней мере, сейчас.

– Ну, учитывая, что сейчас мы все пойдём в Арасияму…

Я сказал это так, чтобы не осталось ни малейшего намёка на то, что я просто отмахиваюсь от неё. Во всяком случае, следующие несколько часов предрекут мои дальнейшие действия.

– Удачек.

Это слово тяжёлым грузом осело у меня на душе.

× × ×

Группа Хаямы ушла из Тофуку-дзи в Арасияму первой, мы же пошли другим путём. Мне надо было в Китано Тэмман-гу.

Там мы помолились богам, купили амулеты и написали на дощечках свои желания.

Будучи уверен, что если они увидят, как я пишу своё желание, то назовут сестролюбом ещё раз, и убедить их в обратном мне не удастся, я попросил их подождать меня.

– Простите за ожидание.

– Да ничё.

– Ну что, пойдём в Арасияму?

Гора Бурь была одним из самых красивых мест Киото.

Она демонстрировала красоту японских времён года: лепестки сакуры весны, юную листву лета, золото осени и покрывавшиеся белым снегом пейзажи зимы. К списку можно было бы и горячие источники добавить, но Арасияма и без этого отражала нашу страну с лучшей стороны.

Туда мы доехали по линии Кейфуку. Античный дизайн вагона сделал (по крайней мере, для меня) путешествие захватывающим.

На станции Катабира-но-Цудзи мы пересели на другую линию.

Выйдя из поезда, я сразу увидел осеннюю мозаику листьев и полусокрытые туманом вершины гор.

Ага, теперь понятно, почему взрослые так сюда стремятся. От благоговейного трепета я даже вздохнул.

– …

Дара речи лишилась даже Юкиношьта.

Мы сделали небольшой крюк к мосту Тогэцу-кё. Зайдя по пути в музей шарманок, мы выдвинулись в направлении Сагано.

Улица, по которой мы шли, была охвачена шумом; мимо нас то и дело пробегали рикши. Следующая улица на нашем пути соединялась с третьей, на которой в ряд стояло несколько магазинов.

Эта третья улица выглядела причудливо, но аккуратно, мигом наталкивая на мысль о том, что здоровой пищи здесь продаётся мало. По пути наше внимание привлёк приятный запах.

Вернее, Юигахамино.

Она набила рот фрикадельками, жареной курицей и мандзю с говядиной. В-в принципе, мы с полудня ничего не ели, так что её можно понять. Просто сочтём это её вторым завтраком.

Юкиношьта смотрела на Юигахаму круглыми от ужаса глазами и явно хотела что-то сказать. Она испустила сдержанный вздох и произнесла:

– Ты же так за обедом ничего не съешь…

Такое материнское замечание Юигахаму удивило. Она аккуратно протянула мне немного еды.

– Э-э-э… Тогда, Хикки, возьми…

– Я не хочу…

Что за привычка у неё кусать одно и браться за другое? Ладно бы ещё половинку сунула…

Юигахама поочерёдно посмотрела на обе свои руки, в которых покоились фрикадельки и мандзю, и перевела умудрённый раздумьями взгляд на Юкиношьту.

– Юкинон, что мне с этим делать?

– Эх… Только немного.

Увидеть Юкиношьту, обгрызающую пищу маленькими кусками, можно было только раз в лунный месяц, поэтому я не сводил с неё глаз. Чувство было такое, будто я наблюдаю за енотовидной собакой, которые привыкали к людям далеко не сразу.

Юкиношьта перевела взгляд на меня.

– Ты тоже помогай.

– Ха, а что я тут смогу съесть?

– Бери вот это, – сказала Юигахама, отдавая мне половину только что переломанного пополам мандзю. Хм, вот так-то лучше. Я, не жалуясь, запихнул его в рот. Юигахама шумно выдохнула.

Обретя уверенность, она проделала то же самое с фрикаделькой. Такое чувство, как будто меня кормят, что, в принципе, неплохо. Как вкусна еда, которую тебе дают за бесплатно…

Перекусывая, мы направились на улицу Арасияма.

На улицу, ведущую к Тэнрю-дзи, мы так и не повернули.

Справа раздался шум ветра.

Подняв голову, я увидел плотную зелёную стену бамбуковых стеблей выше человеческого роста. Звук ветра давали их листья.

Я даже не представлял, сколько будет длиться этот кажущийся бесконечным бамбуковый туннель, настолько узкий, что нам приходилось идти плечом к плечу.

Пробивающееся сквозь бамбуковые заросли солнце источало ощущение спокойствия. Раздающиеся со всех сторон звуки дикой природы успокаивали сердца идущих.

Мы находились в бамбуковом лесу, который часто печатали в туристических буклетах Арасиямы и показывали по телевизору.

Тропа всё шла и шла вперёд, и мне казалось, что простирающийся вперёд лес поглотит нас. Конца ему не было, и я ощущал, что смотрю вглубь лабиринта.

– Как здесь здорово…

Юигахама замерла и подняла голову. Сквозь просветы в бамбуковой листве на тропу падали солнечные луки, и она медленно закрыла глаза.

– Да. И посмотри вниз.

Юкиношьта подошла к растущей у края тропы кустарниковой ограде. Когда она вошла в тень, из-под её ног раздался шорох опавшей листвы. Она опустила указательный палец вниз.

– Фонарики?

– Да. Они стоят вдоль всей тропы, и когда темнеет, начинают освещать дорогу.

Зелёный бамбуковый лес и мягкий свет фонариков. Должно быть, ночью Арасияма была ещё красивее, чем днём. Я вспомнил фотографии горы со страниц туристических журналов, которые попадались мне на глаза.

Судя по лицу Юигахамы, она находилась под тем же впечатлением. Она стала радостно подпрыгивать.

– Вот оно! То самое место! Наверно!

– Какое место?

Вполне логичный вопрос. Она не только не включила в свою реплику определение, но и добавила на конце «Наверно».

Услышав мои слова, Юигахама замерла и озадаченно наклонила голову.

– Ч-чтобы тебе признались в любви.

Почему в страдательном залоге?..

Наблюдая за поведением Юигахамы, Юкиношьта улыбнулась.

– Атмосфера здесь самая подходящая. Из того, что мы видели, это место подходит нам больше всего.

– А я о чём!

– Значит, Тобе бросит вызов судьбе именно здесь?

Надвигалась ночь. Если Юкиношьта права, то вся тропа будет залита светом бесчисленного количества фонариков.

По бамбуковому лесу пролетел холодный осенний ветер.

× × ×

Покончив с последним экскурсионным ужином, я вошёл в нашу комнату.

Как оказалось, как раз наступила очередь нашего класса мыться. Но бамбуковый лес освещают не всю ночь. Если мы хотим успеть, то должны пропустить банное время и пробраться наружу.

Тобе сидел на полу и трясся.

– Н-н-на-а-а-а, блин. Чёт я нервничаю, блин!

Ямато хлопнул Тобе по спине. Тот закашлялся, словно поражённый шоком. Ямато сурово посмотрел на него и глубоким голосом сказал:

– Всё будет хорошо.

– Тобе заведёт себе девушку? Тусоваться, как раньше, уже не получится, – протянул Оока, бросив на Тобе взгляд. Тот рефлекторно ответил:

– Та не. И вообще, нашёл время, блин!

Он снова занервничал. Ямато опять хлопнул его по спине.

– Всё будет хорошо.

Они так войдут в бесконечный цикл. Хотя им, вроде, весело.

– Что-то я тоже нервничать начинаю.

Хороший ты мальчик, Тоцука. Я и сам начал переживать. Попадётся мне комар – прихлопну не раздумывая.

Тихий Хаяма медленно встал.

– Слушай, Тобе…

– Чё, Хаято-кун? Я щас реально на измене.

– Нет, ничего…

Их невразумительная беседа стала выравниваться.

– Чё за нафиг?

– Да удачи хотел пожелать, а потом увидел твоё лицо и понял, что она тебе не нужна.

– Офигел?! А хотя нервничать я вроде меньше стал.

Пряча от Тобе своё унылое лицо, Хаяма повернулся и вышел из комнаты.

Но даже если бы он остался, его настроения это не изменило бы.

Всю экскурсию Хаяма вёл себя несколько странно. Может, это началось даже раньше, не знаю. Хаяма, который старался непременно избегать неприятных вещей, возможно, и не замечал, что это становится очевидно. После произошедшего только что это стало очевидно даже мне.

Я вышел из шумной комнаты и пошёл вслед за ним.

Хаяма направлялся к берегу реки. Я окликнул его. И потом скажи мне спасибо, ведь для меня это сродни обслуживанию.

– Ты слишком несогласован с ними.

– Думаешь? – ответил он, не оборачиваясь. Похоже, он ожидал, что я пойду за ним. Его равнодушие стало злить меня.

– Да. Мне кажется, что ты даже готов помешать им.

Во всяком случае, тот Хаяма Хаято, которого я знал, вне зависимости от места и времени из двух зол выбрал бы меньшее. Он был человеком, следующим своим убеждениям так верно, что был ими связан. Так мне казалось.

Поэтому, когда Хаяма решил не подбадривать своего друга, я почувствовал, что что-то не так.

– На самом деле, я и не собирался вовсе это делать.

Повернувшись ко мне, Хаяма натянуто засмеялся. Бесстыдная ложь.

– А что собирался?

– Мне всё нравится такое, как есть, – стоически ответил он, не моргнув глазом. – И Тобе, и Хина, и тусоваться с ними. Именно поэтому…

Хаяма запнулся.

Я и так знал, что он собирается сказать. Но моих слов это не изменило бы.

– Если твои отношения распадутся от такой маленькой встряски, значит, ты был о них неправильного мнения.

– Может, ты и прав. Но… потерянного не вернёшь, – сказал он так, словно в его памяти прокручивались какие-то события из его прошлого. О подтексте чужих слов я обычно не спрашивал. Что бы с ним в прошлом не произошло, мне было абсолютно пофиг.

Хаяма и сам не хотел углубляться в заданную степь. Он попытался скрыть это за смехом.

– Может, нам удастся сделать вид, что ничего не было? У нас ведь так хорошо это получается.

– Но это не значит, что осадка не останется, – быстро ответил я, даже не осознавая, сколько осуждения в моих словах.

Иногда ты просто не можешь забыть то, о чём сожалел.

Есть даже выражение «сделанного не воротишь».

Ещё вчера мы разговаривали нормально, но сегодня между нами появилась неизмеримая пропасть, и мы так и не сказали друг другу ни слова. Постоянно обменивались сообщениями – и после этого сразу перестали.

И это было само по себе неплохо. При встрече мы не просто скованно улыбались друг другу, но ещё и старались передавать этим фразу: «Мы ведём себя, как подобает друзьям, правда ведь?»

Пусть так, наше подсознание никак не могло удержать эти скрывающиеся в его тени воспоминания, и чувство сдержанности надолго оставалось в наших сердцах. Постепенно мы отделились друг от друга ещё больше, на чём всё и кончилось.

Хаяма закрыл глаза и заговорил:

– Ты прав. И мне кажется, что Хина считает так же.

– Естественно. Если вы думаете, что сможете прикрываться масками и дальше, то вы идиоты.

Во вспышке злости я пнул лежащей под моими ногами голыш. Он отлетел к Хаяме. Тот медленно поднял его и стал вглядываться в его поверхность. Словно избегал смотреть на меня.

– Может быть… Но я не считаю нас масками. Наши отношения для меня сейчас – самое главное.

– Всё именно так, как я говорю. А что об этом думает Тобе? Он готов на многое. Неужели его мнение для тебя ничего не значит?

Ужаленный моими словами, Хаяма сдавил камень у себя в руке.

– Я много раз говорил ему сдаться. Просто мне не кажется, что Хина готова открыться ему… по крайней мере, сейчас. Но нам не удастся предсказать, что произойдёт потом. Поэтому я и не хочу, чтобы он гнал коней вперёд.

Он повернулся к реке и бросил в неё камень. Тот несколько раз прыгнул по поверхности воды и пошёл ко дну.

– То, что ты не хочешь терять, важнее того, что ты можешь получить.

Хаяма продолжал смотреть на воду, словно пытаясь отследить движение брошенного им камня. Зная, что ему не удастся отыскать его в толще воды, он продолжал и продолжал в неё всматриваться.

Вот мы с ним и дошли до темы того, что можно потерять. Хаяма сказал несколько вещей.

Он был уверен, что люди постоянно что-то теряют. Это касается и любого вида отношений. И если он ценит их так, как пытается это выставить, то терять их он не захочет ни при каких обстоятельствах. Вот что значат его слова.

Но это лишь софистика.

– Эгоизм так и прёт. А о других подумать можешь?

– А что?!.. – выкрикнул Хаяма, злобно глядя на меня. Я ответил ему тем же.

От этого Хаяма застыл, словно пытаясь скрыть смущение от того, что позволил себе эту вспышку гнева.

– А что сделал бы ты? – медленно спросил он. – Что на нашем месте сделал бы ты?

– А кому какое дело?

На их месте я… Нет, об этом даже размышлять бессмысленно. Я не Хаяма. И уж точно не Тобе.

Раздумывая над тем, что сделал бы на их месте, я только зря потеряю время. Поэтому мне и не хотелось об этом говорить.

– То есть ты не хочешь ничего менять.

– Да, – выплюнул Хаяма. Его голос сочился необычными для него болью и раздражением.

Но всё же.

Чувство нежелания что-либо менять.

Уж его-то я могу понять.

Во всяком случае, должен.

Если ты хочешь изложить кому-то свои чувства, необязательно пересказывать историю своей жизни.

Отношения, которым не суждено сдвинуться с места. Отношения, в которых ты не простишь вторженцев. Отношения, в которых ты не готов считаться с тем, что не считаются с тобой.

В сериалах и манге тех, кто освобождался от оков таких отношений и шёл дальше, ждал хэппи-энд. Но реальность вовсе не так добра. Она жестока, и ей на тебя плевать.

Нет ничего важнее этого. Лишь лишаясь чего-то незаменимого, ты понимаешь, что потерял его навсегда.

Зная об этом, я не мог ни назвать Хаяму трусом, ни тем более засмеяться над ним.

Его нежелание двигаться вперёд, конечно, можно считать верным решением. Если он желает себе счастья, его не за что судить.

Я не смогу высказаться против целостности его ответа.

Я не понимаю, что не так.

Стоя на месте, не в силах придумать не то, что контраргумента – хоть какого-то ответа, я услышал со стороны Хаямы короткий смиренный вздох.

– Ты совершенно прав… Всё дело в моём эгоизме.

Хаяма одиноко засмеялся.

Но этот смех подействовал на меня не так, как он хотел.

– Не смотри на меня свысока, Хаяма. Я так просто чужим словам не верю.

Я слушаю не слова, а то, что лежит за ними. Вот такая у меня никчёмная сущность.

– Поэтому, когда ты называешь себя эгоистом, я ни капли тебе не верю.

– Хикигая…

Он был потрясён. Хотя по такому поводу и не стоило.

Есть те, кто хочет того же, что и он.

Есть такие, как я.

Есть девушки, которые надевают другие личины и нагло лгут, только чтобы защитить то, что им дорого.

Хаяма Хаято не хочет никому навредить. Он не в силах чего-либо предпринять именно потому, что понимает, что кому-то будет больно.

Любой его шаг приведёт к боли, которая уничтожит что-то ещё.

Кому судить тех, кто не в силах перебороть своё желание попытаться что-то защитить?

Каждый из нас живёт в своём смехотворно узком мирке, в котором ему отведено не так уж много времени.

Стоит ли говорить, что мы не будем старшеклассниками вечно?

Кто станет судить человека за то, что он ценит отведённые ему крохи времени?

Каждый прекрасно понимал желание ничего не терять.

То, что я сделаю, уже решено.

Хаяма Хаято не в силах выбрать. С ним связано слишком много дорогих ему вещей.

Хикигая Хачиман не в силах выбрать. По сути, альтернатив у него и нет, поэтому выбирать не из чего.

Как бы иронично это ни звучало, в неспособности выбрать мы с Хаямой и схожи, а в остальном мы совершенно разные люди.

Хаяма хочет защитить то, чего я не в силах постичь.

Но так даже лучше. Именно поэтому я и способен на то, что не под силу другим.

Когда я повернулся к реке спиной, чтобы уйти, Хаяма произнёс:

– Я и полагаться на тебя, в общем-то, не хотел…

А уж я-то этого как не хотел, придурок.

Массы преклоняются пред любовью и дружбой. Но они доступны лишь тем, кто из любой ситуации выходит победителем.

Плачи проигравших проходят мимо их ушей.

Раз так, я возьму их на себя. Буду петь изо всех сил.

Это будет баллада тех, кто молча страдает.

И тот, чьих ушей она достигнет, услышит реквием по тем, кто притворяется сильным.

Примечания

Глава 7

На главную

Глава 9