OreGairu 7 (рус) Глава 1

Глава 1: Несмотря ни на что, Хикигая Хачиман проживёт свою школьную жизнь мирно.

Разве девушки не становятся красивее, когда одеваются легко, а не тяжело? Само наличие у меня в голове такой мысли показывало, что сезон красоты уже позади.

Фестиваль культуры давно закончился, да и спортивный прошёл без накладок, и до конца года оставалось чуть менее двух месяцев.

Нужно отметить, что на смену жаркой погоде пришли ветра, причём не холодные, а вымораживающие. Вполне ожидаемо, если учитывать, что школа стоит на берегу океана.

Если хотите узнать что-то ещё, пожалуйста: вокруг меня царил такой же холод.

Место вокруг моей парты, находящейся в самой середине класса аки глаз бури, являло собой изолированный вакуум, к которому никто и не смел приближаться. Может, это сугубо японская черта характера, но наш народ любит цепляться за углы и края. Когда человек едет в автобусе или на поезде, он хочет сесть как раз на такие места. Олицетворите их как Уголок и Краешку и наблюдайте за тем, как быстро они набирают популярность.

Из-за этого пространство в непосредственной близости от моей парты было практически пустым.

Всё было как всегда. За исключением взглядов. Не то чтобы мои одноклассники рассеянные, но, глядя на меня, они будто умышленно кричали: «Что? Ты всё это время был здесь?!» Такие косые взгляды, после которых люди отводят взгляд с видом «Сейчас заржу».

Если я оглядывался, чтобы понять, кто на меня смотрит, то непременно пересекался с ним взглядом, поэтому практически сразу же отворачивался – Хикигая-стиль.

В принципе, мы оба друг от друга отворачивались, и это было совершенно нормально.

Но так было раньше.

Сейчас, когда одноклассники смотрят на меня свысока, всё по-другому. Сейчас люди, глядя мне в глаза целых две секунды, усмехаются: «Он смотрит на нас, лол», «Что это с ним, лол?», «Жуть, лол». Остроумность этих слов зашкаливает.

Знаете, сейчас я чувствую себя эдакой цирковой пандой. Хотя нет, это я перебрал. Тюлень или морской котик тут подойдут лучше. У этих милых созданий есть одна странность – они одновременно и отталкивают от себя, и притягивают.

Ладно, я должен был себя подбодрить, иначе не выдержал бы этой тяжёлой атмосферы.

Но я уверен, что вы бы ночей не спали, плача, если бы узнали, что кое-что упустили. Дело в том, что несмотря на всю кажущуюся прочность, сверхлюдей, алмазы и меня, человека-алмаз, можно легко расфигачить молотом. А кто-то ещё говорил, что алмазы не бьются. Ага, конечно.

К счастью, анти-Хикигайное настроение, витавшее по школе, вроде начало рассеиваться. Во-первых, меня «не замечали» и пытались переключиться на что-нибудь другое. Я где-то слышал, что любые сплетни утихают за 75 дней, и это, похоже, правда. Это как каждый сезон менять свою «вайфу».

Степень холодного обращения с моей персоной упала до такого уровня, на котором меня не позовут даже в выпуск ток-шоу, повествующий о бывших звёздах эстрады. Таково текущее положение дел.

Миру не было до меня никакого дела. У него были дела и поинтереснее.

С разных уголков класса, как обычно, доносились обрывки пустых и расслабляющих мозг разговоров.

С задних рядов раздавались громкие голоса, похожие на звук, с которым горилла бьёт себя в грудь. Владельцы этих голосов поддерживали между собой разговор и явно привлекали к себе внимание. А если добавить в слово «бить» немного японского колорита, получится «биттэиру».

Своей шумной беседой они будто обозначали своё присутствие в классе. Бросив взгляд в их сторону, я увидел трио из трёх человек, Тобе, Ооки и Ямато, сидевших на партах. У вас же стулья есть, эй!

– Ббе, шо буш делать на экскурсии? – спросил Тобе. В ответ Оока поднял руки вверх и прокричал:

– Киото, да? Конечно, USJ. U. S. J! U. S. J!

– А эт не в Осаке?

– Точняк! Потеря потерь!

Ух…

Последнюю реплику произнёс Ямато, причём на удивление громко; Тобе же страдал какой-то фигнёй. Чёрт, от таких разговоров повеситься хочется. Если бы тут был выходец из Кансая, он бы уже давно перевернул на них мусорку. Есть у кансайцев такая особенность – злиться при звуках плохой имитации своего диалекта. Это ещё Конан-кун говорил, разумеете?

Но обычные обыватели из Канто совсем не относятся к кансайскому диалекту с утончённостью. Будь моя воля, отдавал бы за такие разговоры под суд, хотя кто знает, не творится ли в Кансае такая же ситуация?

Оборвав мысли о вещах, в которых я не уверен, я вновь услышал весёлый разговор этой троицы. Неожиданно они повернулись к девушкам, состроив ужасные улыбки и будто говоря: «Неплохая у нас тема для разговора, а?»

– Хотя, знаете, в Осаку ехать – та ещё париловка.

– Отож.

На лице Ооки, смотрящего на Тобе, который запустил руку себе в волосы, появилось на редкость ужасное удовлетворённое выражение. Сидевший рядом собранный и медленный Ямато, бывший, однако, быстрым на подъём, осторожно, будто прицеливающийся снайпер, о чём-то подумал и открыл рот:

– Можешь поехать один, Тобе. Как тебе такая мысль?

– Не-е-ет! Бросить меня решил?! Ты меня с Что-то-тани-куном не перепутал?

Взрыв хохота.

Бросив пару взглядов по сторонам, я заметил, что сидевшие рядом с ними с телефонами в руках Ода и Тахара пытались сдерживать смех; их выдавали трясущиеся плечи и звуки: «Фуккуку…».

Потрясная шутка, парни. Свежесть альпийских гор.

Вот так со мной сейчас, собственно, и обращаются. Топчутся на одном месте, близком к границе собственного словарного запаса, и пытаются выдумать что-то новое на эту тему.

Кстати, травля в нашей школе проявляется только в виде шуток. Типа: «Мы не затравливаем человека, мы его дразним». Причём независимо от того, насколько слова или поведение были жестокими, фраза «Это была шутка» служит аналогом трубки мира. Очень удобно. Кем бы ни был забияка, слова типа «А вот тут тебе бы засмеяться, Вегета» пробивают на смех в подавляющих ста процентах случаев.

Однако делают они это лишь ради своей политики «мирного урегулирования».

Если они не могут остановить конфликт, то сводят всё к шутке. Группам, сталкивающимся с неожиданностями, это просто необходимо.

Кто бы мог сомневаться, что после истории с Сагами большая часть класса примет её сторону? С каждым презрительным взглядом в мою сторону узы человека с Сагами росли, цвели и пахли, но в старшей школе время летит быстро, и к концу спортивного фестиваля тренд «Пожалеем Сагами» перетёк в нынешний «Поиздеваемся над Хикитани-куном». Я ребёнок тысячелетия, честное слово.

Когда о корне всей проблемы, Сагами, практически забыли, издевательства над Хикигаей Хачиманом превратились в весёлую игру.

Эта игра, к моему сущему удивлению, превратилась практически в религиозный обряд. Обычно обряды проводят с какой-то целью, но смысл этого обряда потерялся в пространстве-времени. Возьмём, к примеру, Рождество и праздник танцев О-Бон – люди любят их, несмотря на первопричину и изначальную суть торжества, что вполне отражает то, как люди предпочитают смотреть на окружающий мир.

Быстренько приняв праздник в свою культуру, они могут не только объединиться как-то иначе, но и посмотреть на свою особенность как группы в новом свете.

Ну да ладно, всё равно они скоро потеряют интерес.

Но общее настроение класса, находящегося в предвкушении экскурсии, поднялось до максимума.

Люди собирались в группы, чтобы поделиться своими планами: куда пойдут, что там сделают. Да, когда им нужно побахвалиться своей способностью взаимодействовать с группами, этот обряд необходим.

Тобе с дружками, чей разговор прыгал от одной темы к другой, как-то умудрялись постоянно вставлять в него «Что-то-тани-кун». И вообще, меня зовут не Хикитани…

– Знаете, нехорошее дело – эти экскурсии, – произнёс Оока, почёсывая макушку.

– Ото ж, – закивал головой Тобе.

«Это почему?» – чуть не спросил я, но само это действие для меня сейчас невозможно. Что нехорошо, то нехорошо. Если вещь плохая, то она плохая. Разговор замкнулся, но я всё равно не могу в него вмешаться. Нехорошо это.

– О, точно, слушай. Тобе, ты как, решил уже насчёт этого? – нетерпеливо спросил Оока. Тобе почему-то заметно смутился.

– Чё, сказать? Сказать, да? Ну всё аще. Всё уже решено, – он чуть кашлянул и добавил: – В смысле, будет решено.

Лицевые мышцы Тобе словно одеревенели. Остальные издали восхищённые вздохи. Что, решил скурить какую-нибудь опасную травку? Но их разговор был слишком отрывочным, чтобы понять ещё что-либо, кроме того, что у них будто гора с плеч упала.

Тобе со своими дружками понизили голоса и стали переговариваться шёпотом. Похоже, они не хотят, чтобы их разговор слышали посторонние.

На меня практически перестали смотреть. Думаю, из-за того, что и все остальные, как Тобе с друзьями, сфокусировались на своих разговорах. Убедившись в этом с помощью обзорного взгляда, я удивлённо уставился в потолок. Затем сполз на стуле чуть ниже, благодаря чему спине стало намного удобнее. Выдохнув, я медленно закрыл глаза.

Все оживлённо болтали о надвигающейся экскурсии. Благодаря этому я освободился от насмешливых и неприятных взглядов.

И тут свет, проникающий из-за закрытых век, куда-то исчез. «Это что за колдунство?» – подумал я, но, открыв глаза, увидел над собой знакомую грудь. Стоп, нет. Знакомое лицо.

– Яххало! – произнесла Юигахама, глядя на меня сверху вниз.

– Ага…

Увидев её перед собой так близко, я чуть не сиганул со своего стула, но мне удалось удержаться от порыва и ответить нормально.

– В клуб сегодня идёшь, да?

– Ага.

– Ясно. Тогда увидимся в клубной комнате, – тихо ответила она. Вот это осторожность. Подошла ко мне, когда я выпал из всеобщего внимания.

Она чуть заметно помахала мне рукой, которую всё это время держала на уровне груди, и отошла в сторону Миуры, которая бросила на меня озадаченный взгляд и вновь опустила глаза на свой телефон.

Чего ещё ожидать от королевы, идущей своим адским, огненным путём; на людей низшего класса она внимания обращать не станет. Она не друг, не враг и даже не нейтрал; впрочем, я благодарен ей за эти односторонние отношения.

Думаю, на меня она смотрела только потому, что переживала за Юигахаму.

Разговаривать со мной в такой атмосфере было крайне рискованно, но способность Юигахамы ощущать общий настрой и не создавать никому проблем – не то, над чем можно смеяться.

Из всего этого можно было бы сделать вывод о том, что Юигахама стремится сохранить своё положение в классе, но желание оградить меня от насмешек было намного явственнее.

Те, кого ненавидят, но кому нужно удержаться в группе, должны уничтожить всё, что можно использовать против них. Не совершать ошибок; не поступать неправильно; не показывать свои слабости – вот три самых важных правила. В принципе, это одно и то же правило, только в разных формулировках.

Но выставление на показ личностного превосходства можно использовать против тебя. Потому и важно ничего не делать. Если ты ничего не делаешь, ты не можешь ошибиться.

И ни с кем не сходиться. Потому что простым схождением дело не закончится. Существует такое понятие, как общественное мнение. А особенную осторожность нужно проявлять в отношении тех, кто часто находится в центре внимания.

Лучше бы я был поосторожнее. Отношения с другими людьми мне даром не нужны.

Юигахама, находящаяся близ вершины пищевой цепочки, смогла выгадать нужный момент для того, чтобы заговорить со мной, не привлекая чужого внимания, но такой наивности стоит опасаться.

Я рад, что мне до сих пор удавалось делать вид, что меня нет в классе, но пора, наверно, приступить к более физическим средствам. Например, приложить к уху телефон и выйти из класса. Или сделать вид, что мне звонят, но я ещё не ответил… Нет, это быстро раскусят. Они сразу поймут, что никто не станет мне звонить.

В конце концов, я решил, что ничего другого не остаётся, и вновь принял спящий вид.

К концу перемены ситуация в проходах между партами стала напоминать пробки на дорогах. Сначала в класс вернулись те, кто уходил в соседние кабинеты, потом те, кто ходил в туалет, а затем и те, кто ходил за напитками.

Чуть приоткрыв глаза, я заметил в углу своего поля зрения длинный развевающийся хвост.

Человек со сверкающими голубоватыми волосами, завязанными самым заурядным способом, состроил своему телефону беззаботную мордашку, но потом быстро напустил на себя скучающий вид.

Эта братолюбка опять своему мелкому строчит? Я бы не стал писать Комачи у всех на виду, а то ещё сестролюбом обзывать начнут. Я ведь и «Sister Princess» могу устроить. Хотя нет.

Кава-как-её-там-саки (сокращённо «Кавасаки») подозрительно окинула взглядом класс. Видимо, проверяла, не видел ли кто её глупой улыбки.

Этот взгляд столкнулся с моим.

– Хи!.. – взвизгнула Кавасаки, аж подпрыгнув. Через несколько секунд таких гляделок она покраснела, опустила голову и пошла на своё место.

Кавасаки вела себя так с фестиваля культуры. Она старалась держаться от меня подальше, а когда замечала, что я на неё смотрю, быстро отворачивалась. Вот, вот, так и надо. Чтобы каждый из нас прожил мирную жизнь, нам лучше держаться друг от друга на комфортном расстоянии.

Некоторые берут на себя смелость утверждать, что люди – единственные существа, убивающие себе подобных, но они не совсем правы. Животные такие же; они намеренно убивают друг друга, защищая свою территорию. Внутри школы тоже есть разные территории, и было бы глупо не утверждать, что между ними нет соперничества.

Более того, мы, старшеклассники, принадлежим какой-нибудь группе или иерархии, которые можно показать как расы.

Все люди разные.

Доказательством этому может послужить личность, с каждым шагом приближающаяся ко мне; уж его я бы точно не посчитал одним из своей расы.

– Хачиман.

Голос, похожий на мелодию небес; стопы, ходившие по облакам; фигура, несомненно, принадлежащая ангелу.

Тоцука и правда ангел.

И поскольку он, в отличие от этих паршивых людишек, ангел, он подошёл ко мне, невзирая на царившее в классе настроение.

– Скорее всего, на расширенном классном часе мы будем разбиваться на группы, – поделился со мной услышанной от кого-то информацией Тоцука.

Через неделю нас ждут три дня и четыре ночи экскурсии. В первый день мы будем шататься по городу всем классом, во второй – группами, а на третий день нас будет ждать полная свобода. И поскольку первый день уже был расписан по минутам, весь класс обсуждал, что будет делать во второй и третий.

Короче, на классном часу мы будем разбиваться на группы, а поскольку две трети класса уже договорились, кто с кем будет, на нас надвигается финальная битва.

Но поскольку я всё равно буду тащиться вслед за теми, кто остался без группы, мне на неё плевать.

– Ясно. Но большая часть класса уже явно решила, с кем будет.

– Правда?.. А я ещё не решил, – тихо пробормотал Тоцука. Должно быть, ему стало стыдно от того, что он оказался одним из тех, кого окружали люди, уже обговорившие, куда пойдут.

– …

Повисла странная тишина, и, заметив это, Тоцука поднял голову и улыбнулся так, будто хотел кого-то обмануть.

…Я хочу защитить эту улыбку.

В нормальных условиях смелость, присущая тем, кто привык сам приглашать куда-либо других людей, вызвала бы у меня лишь антипатию, но у нас же экскурсия на носу. Сейчас можно и постараться. Хотя есть что-то неправильное в том, чтобы стараться ради парня.

– Раз так, давай будем вместе.

– Угу!

Я почувствовал, как счастье и энергичность, которыми была наполнена его улыбка, передаются мне. Если бы я был не нашедшим покоя призраком, то мгновенно вошёл бы в Нирвану. Да я бы сейчас в силы самообороны добровольно записался!

– Нужно найти ещё двоих. Что будем делать?

– То есть, в каждой группе должно быть четыре человека?.. Просто состыкуемся со второй такой же компанией двух, и всё.

Для тех, кто, как мы, остался без группы, это была операция чрезвычайно низкой важности.

– Точно! Надо ещё решить, куда сходить…

– Да мне как-то всё равно.

Судя по всему, до звонка оставалось совсем немного, и я подтолкнул Тоцуку, поглощённого своими мыслями и явно не собирающегося никуда идти, к его парте. Перед тем, как он ушёл, я чуть коснулся его плеч.

Тоцука что-то радостно сказал мне, помахал рукой и пошёл к себе.

Люди, сидевшие за соседними партами, несколько секунд провожали его взглядами, но неприязни в них не читалось. Думаю, это из-за того, что для них Тоцука практически ничего не значил. Похоже, у него немного другое положение в обществе.

Наперёд, не стоит привлекать к себе столько внимания.

Буду делать то же, что и обычно. Завязывать со мной беседу никто не будет; им ведь даже обращаться ко мне не хочется.

Если я буду держаться от одноклассников на должном расстоянии, всё будет хорошо. Пока я неустанно себе об этом напоминаю, никаких проблем не предвидится.

Я, как и обычно, решил притвориться спящим. Сей акт, ради моего же хладнокровия, следовало исполнять строго определённым образом.

Собираясь пристроить голову на левую руку, я скользнул взглядом по двери класса и внезапно увидел редкий набор персонажей.

Это было перед самым звонком.

В класс вернулись Хаяма и Эбина-сан. Внутри группы я видел их вместе часто, но чтобы они друг с другом разговаривали…

А ведь их какое-то время не было в классе.

Хаяма и Эбина-сан, выглядевшие так, будто разговаривали о чём-то секретном, обменялись парой слов и разделились.

Эбина-сан направилась в сторону Миуры и Юигахамы, энергично поприветствовав их словами: «Хелло-хелло». Те, откликаясь на её жизнерадостность, ответили так же.

Хаяма же, в отличие от них, был каким-то неопределённым. Его улыбка сквозила непривычной для него болью. Похоже, он испытывает какие-то душевные муки.

Не будучи с ним на короткой ноге, я понял лишь это. А уж остальные и подавно должны понять.

Первым из той троицы окликнул его Тобе.

– Эй, Хаято-кун, ты де был? Решил стать сам по себе, как Что-то-тани-кун?

– Да нет. Мне что, уже в туалет нельзя сходить? И любишь же ты эту шутку. Прямо перебарщиваешь.

Всё ещё улыбаясь, Хаяма хлопнул Тобе по голове.

– Ббе.

После этого ответа в духе цуккоми Тобе только и смог, что выдохнуть, но, чтобы не остаться в долгу перед Хаямой, Ямато и Оокой, добавил:

– Точняк. Если перебарщивать, будет потеря потерь.

– Ты хотел сказать «Тоберя Тоберь»?

– Что, теперь я? Да ладно!

Их смех разнёсся по всей комнате.

Шутки типа «Тобе or not Тобе» и так далее проскальзывали в их разговоре так часто, что вскоре заняли место дежурных шуток класса 2-F. Чего и следовало ожидать от группы Хаямы, задававшей тренды. Хикитани-шутки стали частью истории.

Благодаря этим парням ко мне вновь вернулись мир и покой. Неизменная и прекрасная изоляция.

Я даже чувствую себя ещё более отстранённым от остальных, чем раньше. Само моё присутствие растворилось во тьме.

Я стал чувствовать себя ниндзя. Приветствую, я ниндзя Хикигая.

Жду не дождусь визита в храм Кинкаку в Киото…

Примечания

Пролог

На главную

Глава 2