OreGairu 1 (рус) Глава 3

Юигахама Юи никогда не утихает.

– Неужели даже курс кулинарии нанёс тебе психотравму?

А ведь я всего лишь пришёл сдать реферат по домашнему хозяйству, чтобы возместить пропуск занятий по кулинарии…

Такого сильного дежавю на меня ещё не накатывало. Зачем вы скармливаете мне эту лекцию, Хирацука-сенсей?

– Вы же преподаватель современного японского языка?

– Я школьный психолог-консультант по развитию. Поэтому Цуруми-сенсей меня и напрягла.

Вышеупомянутая Цуруми-сенсей стояла в углу комнаты и поливала какой-то цветок. Хирацука-сенсей тоже бросила на неё взгляд, после чего вновь посмотрела на меня.

– Вот сразу и объясни, почему прогулял уроки кулинарии. И покороче.

– Ну, я это. Не понимаю, почему должен заниматься этим вместе с остальными…

– Я не вижу в этих словах ни капли осмысленности. Хикигая, неужели тебе неприятно даже просто искать себе группу? Или тебя никто к себе не пускает? – спросила учительница, глядя на меня так, словно искренне за меня переживала.

– Я не об этом. Что вы там напридумывали? Мы ведь говорим о занятиях кулинарией. И пока они не будут иметь наибольшего сходства с практической кулинарией в реальной жизни, смысла от них не будет. Моя мама готовит в одиночестве, а значит, готовить и нужно в одиночестве! Иначе говоря, проводить занятия кулинарией в группах неправильно!

– Мы с тобой говорим о совершенно разных вещах.

– Учитель! Вы хотите сказать, что моя матушка ошибается?! Вы обидели меня до глубины души! Больше я ни слова не выслушаю! До свидания!

На этих словах я резко повернулся к ней спиной, пытаясь свалить из учительской куда подальше.

– Стоять! Бушевать должна я, а не ты!

Провал?.. Хирацука-сенсей вытянула руку и схватила меня за воротник. Сейчас она развернёт меня к себе лицом и будет держать, как котёнка. Блин. Интересно, если я скажу: «Хи-хи ♪ я глупышка ☆» и высуну язык, она меня отпустит?

Учительница вздохнула и шлёпнула по моему реферату тыльной стороной ладони.

– Заголовок «Как приготовить вкусный карри» нареканий у меня не вызывает. А вот дальнейшее… «Первое: Нарежьте лук сначала кубиками, затем тонкими ломтиками и добавьте приправы. На мелких сошек повлиять легче всего, поэтому чем тоньше ломтики, тем лучше они впитают вкус приправ»… Кто разрешал добавлять сарказм? Добавлять надо говядину.

– Даже не делайте вид, что игра слов получилась удачной… Смотреть на вас стыдно…

– Читать это даже не хочется. Ты ведь уже понял, что тебе придётся его переписать? – спросила учительница, в ужасе засовывая в рот сигарету. – Ты готовить умеешь вообще? – чуть удивлённо добавила она, подняв мой реферат в воздух. Глупый вопрос. Чтобы старшеклассники в наше время не смогли приготовить карри?

– Да. Учитывая мои планы на будущее – разумеется.

– Ты уже хочешь съехать от родителей?

– Дело не в этом.

– Хм? – протянула Хирацука-сенсей, словно спрашивая: «А в чём?»

– Каждый домохозяин должен уметь готовить.

Услышав мой ответ, Хирацука-сенсей моргнула своими большими глазами, скромно обведёнными тушью. Дважды или трижды.

– Ты хочешь стать домохозяином?

– Как вариант…

– И ты осмеливаешься заикаться о мечтах и планах при таких омерзительных, прогнивших глазах? Они должны хотя бы заблестеть от возбуждения… И вообще, для справки, какие у тебя планы на будущее?

Отвечать: «Вы бы лучше о своём будущем, блин, заботились» явно будет неразумно, поэтому я попытался придумать ответ потолковее.

– Ну, поступить в какой-нибудь университет.

– Угу, – Хирацука-сенсей одобрительно кивнула. – А куда устроишься после?

– Найду красивую и безукоризненную девушку, женюсь на ней, и она будет поддерживать меня до конца моих дней.

– Я спрашиваю, куда ты устроишься работать! Назови профессию!

– Я же уже сказал: домохозяин.

– Это называется «жиголо»! Ужасный образ жизни. Сначала намекает на брак, а потом вдруг оказывается у тебя дома с дубликатом ключа, вещами, а после разрыва даже мебель мою забрал как последний бродяга! – выплюнула Хирацука-сенсей, обсосав каждую деталь. Она говорила так страстно, что дышала уже через силу, а в глазах у неё появились слёзы.

Это выглядело так жалко… Так жалко, что мне даже захотелось её подбодрить.

– Учитель! Всё в порядке! Я таким не стану! Я стану отличным домохозяином, таким жиголо, который превзойдёт других!

– Что за безумная теория струн?

Когда она потопталась на моих надеждах, я оказался на распутье. Моя мечта была на краю гибели, и я попытался перевернуть все аргументы в свою пользу.

– Соглашусь, слово «жиголо» и звучит противно, но становиться домохозяином не так уж и плохо.

– Хм?

Хирацука-сенсей откинулась на спинку скрипнувшего стула и смерила меня пронзительным взглядом. Вся её поза словно говорила: «Я тебя внимательно слушаю».

– При нашем равенстве полов нет ничего удивительного в том, что женщины сделали несколько шагов вперёд на пути к социальному прогрессу. То, что вы можете работать учителем, тому подтверждение.

– Согласна…

Кажется, работает. Нужно лишь продолжать.

– Но если женщины получают рабочие места, то мужчины их теряют. Количество рабочих мест всегда ограничено.

– М-м-м…

– Возьмём, к примеру, какую-нибудь фирму пятьдесят лет назад. Сто процентов рабочей силы в ней составляла сотня мужчин. Если фирме потребуется устроить у себя пятьдесят женщин, значит, пятидесяти мужчинам придётся искать другую работу. Но это лишь упрощенческий расчёт. Если учитывать нынешний экономический кризис, мужчины и так со временем потеряют работу.

Когда я выложил свои аргументы, Хирацука-сенсей задумчиво потёрла подбородок.

– Продолжай.

– Предприятия сейчас и так всё меньше нуждаются в рабочей силе – повсюду компьютеры и интернет, позволяющие чрезвычайно повысить производительность труда. Если спросить, что об этом думают люди, они даже могут сказать: «Стараться на работе, конечно, хорошо, но это немного меня тревожит». А ведь есть ещё распределение занятости. Ну, что-то вроде этого.

– Да, такая практика существует.

– А учитывая, что бытовая техника становится всё навороченнее и разнообразнее, разницы в том, кто будет её использовать, нет. С домохозяйственной рутиной под силу справиться и мужчине.

– Погоди-ка, – прервала учительница мою страстную речь. Она кашлянула и немедленно перевела на меня взгляд. – Н-надо же ещё постоянно помнить, что куда добавлять и как чем пользоваться… Не всегда же всё выходит так, как хотелось бы?

– Это только у вас так.

– А?

Её стул повернулся вокруг своей оси, а нога пнула мою голень. Чёрт, как же это больно. На мне остановился её прожигающий взгляд. Я быстро заговорил, чтобы отвлечь её от того, что сейчас ляпнул.

– Д-дело вот в чём! Если учитывать, как долго мы строили общество, выжить в котором можно не работая, то ныть о том, что тебе не хватает рабочих мест, просто глупо!

Безупречный вывод. Работай, и проиграешь системе. Работай, и проиграешь системе.

– Ха-а-а, – громко вздохнула Хирацука-сенсей. – Испорчен, как и всегда.

Тут ей в голову, видимо, пришла какая-то мысль, и она засмеялась.

– Уверена, если девушка хоть раз угостит тебя домашней выпечкой, ты сменишь свою испорченную точку зрения…

На этих словах она схватила меня за плечо и потащила к двери.

– Э-эй! Что вы делаете? Мне же больно! Больно, говорю!

– Возвращайся, когда познаешь чувство выполненного долга в клубе обслуживания.

Затем, обхватив моё плечо ещё сильнее, словно тисками, она собралась с силами и вытолкнула меня за дверь.

Когда я обернулся, чтобы пожаловаться, учительница безжалостно впечатала дверь в стену. Наверно, это значит: «Вопросы, жалобы, возражения и протесты не принимаются ни в каком виде».

Я уж решил прогулять собрание клуба, но тут в том месте, за которое меня схватила учительница, запульсировала боль… Ну да, если я сбегу, то проиграю.

Человек, так быстро прививший мне этот условный рефлекс, чудовищен.

Другого выбора не оставалось, и я решил показаться в этом так называемом клубе, единственной деятельностью которого, судя по всему, были загадки. Чем эта шарашкина контора вообще занимается? Даже президент клуба являет собой одну большую загадку. Что с ней такое?

× × ×

В клубной комнате, как и обычно, сидела читающая Юкиношьта.

Обменявший с ней кратким приветствием, я отошёл подальше, подтянул к себе стул и уселся на него. Затем вытащил из сумки пару книг.

Клуб обслуживания превращается в клуб чтения ради молодёжи. Но если убрать шутки в сторону… Чем он вообще занимается? И что, блин, случилось с нашей битвой?

На мой вопрос ответил неожиданный стук в дверь. Юкиношьта прекратила перелистывать страницы своей книги и спокойно положила между ними закладку.

– Входите, – произнесла она в сторону двери.

– П-прошу прощения, – чуть радостно протянул чей-то голос. Или взволнованно? Дверь отодвинулась в сторону на десятков пять сантиметров, затем в образовавшуюся щель протиснулась какая-то девушка. Видимо, она не хотела, чтобы её здесь увидели.

Её волосы до плеч были покрашены в светло-каштановый и завиты раскачивающимися при ходьбе прядями. Глаза посетительницы беспокойно бегали по комнате. Когда они натолкнулись на меня, она взвизгнула.

Разве я чудовище?..

– Т-ты что тут делаешь, Хикки?!

– Я тут как бы состою.

Стоп, она назвала меня Хикки? Кто она вообще такая?

Если честно, я понятия не имел, но вид у неё был самый что ни на есть типичный – обычная яркая старшеклассница, наслаждающаяся юностью. Такие есть повсюду: короткая юбка, три пуговицы на блузке расстёгнуты, волосы окрашены, а на шее – блестящий амулет на цепочке. Неуставной внешний вид, в общем.

С такими девушками разговор у меня был короткий. Как, впрочем, и с любыми другими.

Однако, как оказалось, она меня знала. Спросить у неё: «Прости, но кто ты такая?» я не решился.

Ещё я заметил, что ленточка на её груди была красного цвета. В нашей школе каждой параллели присваивался свой цвет, и красный был знаком второго класса. Моего.

И я заметил это не потому что пялился на её грудь. Она лишь попала в поле моего зрения, и всё… Блин, большущие-то какие…

– Присаживайся пока, – я непринуждённо подтолкнул в её сторону стул. И нет, сей благородный акт не служил попыткой скрыть затерзавшую меня вдруг совесть. Я просто хотел выразить ей то, как хорошо к ней расположен. Я же джентльмен. Только посмотрите на то, как утончённо я одет.

– Спасибо…

Заметно смутившись, она приняла моё предложение. Села.

Сидевшая перед ней Юкиношьта окинула её взглядом.

– Юигахама Юи-сан, да?

– Т-так ты меня что, знаешь? – оживилась эта Юигахама Юи, словно то, что Юкиношьта кого-то знала, увеличивало его статус.

– А есть что-то, чего ты не знаешь? Может, ты вообще всю школу по именам назвать можешь? – спросил я.

– Нет. О твоём существовании я и понятия не имела.

– Вот как?..

– Не переживай, это моя ошибка. Я не замечала твоего хрупкого существования по той причине, что подсознательно не хотела портить о тебя зрение. Вина лежит на моём слабом сознании.

– Ты правда думаешь, что это меня утешит? Что это утешит хоть кого-нибудь? Да и видно же, что ты сваливаешь всю вину на меня.

– Я тебя не утешала. Это был сарказм, – равнодушно ответила Юкиношьта, отбросив волосы от плеча.

– А здесь… очень весело, – сказала Юигахама, глядя на нас сверкающими глазами. В её мире что, живут только пони?..

– Это замечание меня не радует… К тому же, твоё непонимание мне очень противно, – произнесла Юкиношьта, испугав ту своим холодным взглядом.

– Нет, как бы, это… – Юигахама отчаянно замахала руками. – Я просто подумала, что вы ведёте себя совершенно естественно! Хикки, например, в классе совсем другой. Он, ну, разговаривает тут.

– Я умею разговаривать…

Неужели мне и правда не хватает коммуникативных способностей?..

– Хм, действительно. Юигахама-сан ведь тоже в F-классе.

– Что, правда?

– Ты хочешь сказать, что не знал этого? – спросила в ответ Юкиношьта. Юигахама съёжилась.

Вот чёрт.

Я прекрасно знаю, что чувствует человек, которого не замечают одноклассники, и чтобы она не испытала то же самое, я попытался исправить свою ошибку.

– Д-да знаю я это.

– А почему глаза отворачиваешь? – спросила Юкиношьта.

Юигахама же насмешливо на меня посмотрела.

– Поэтому у тебя и нет друзей в классе, а, Хикки? В классе от твоего снобизма просто тошнит.

А вот теперь я вспомнил эти насмешливые глаза. Нет, другие мои одноклассницы тоже изредка смотрели на меня как на мусорное ведро. Похоже, эта из той группки, которая околачивается с членами школьной футбольной команды.

То есть, что? Получается, она входит в когорту моих врагов? Тогда какого чёрта я тут распинаюсь?

– Вот шлюха, – неожиданно для самого себя выдохнул я.

– Что? Ты кого шлюхой назвал? – набросилась на меня Юигахама. – Я ещё девствен… Во-хо-хо, не-не-не, ничё! – она мгновенно вспыхнула и отчаянно замахала руками, пытаясь заставить нас забыть её слова. Вот дура.

– В нашем возрасте это как-то и не стыдно, – заговорила Юкиношьта, словно пытаясь прекратить панику. – Не так страшна дев…

– Ва-ха-ха, да что ты говоришь?! Я же на втором году! Мне ж стыдно! Юкиношьта-сан, где твоё чувство женственности?!

– Нашла показатель.

Ого. Мне показалось, или температура воздуха вокруг Юкиношьты понизилась градусов на сто?

– Женственность? Да это слово просто кричит «шлюшность», – вставил я.

– Ты опять?! Как можно вот так запросто назвать человека шлюхой?! Какой же ты мерзкий, Хикки! – Юигахама попыталась презрительно рассмеяться, но в глазах её стояли слёзы.

– А мерзость и то, что я называю тебя шлюхой, как-то связано? И не зови меня Хикки.

Это же то же самое, что назвать человека хикикомори. Или этим она пытается меня задеть? В классе для меня придумали уничижительное прозвище?

А не слишком ли оно грубое? Я чуть не расплакался.

Шептаться нехорошо.

Поэтому я говорю о людях открыто и смело прямо в лицо. Ведь понести от меня урон они могут только при таком раскладе!

– Шлюха.

– Ах ты!.. Как же ты меня раздражаешь! В голове не укладывается! Убейся!

При всей её кроткости, даже я, колючий словно дикобраз человек, не нашёлся, что ответить.

В нашем мире есть слова, которые не стоит произносить вслух, и в особенности это касается тех из них, которые затрагивают жизни других людей. И если ты не готов понести ответственность за отнятие чужой жизни, лучше тебе их и не вспоминать. После нескольких минут тишины в комнате раздался мой убийственно серьёзный голос:

– Ещё раз ты скажешь «убейся» или «я убью тебя» таким тоном, и будешь собирать пыль с пола языком.

– А… П-прости, я не хотела… Стоп, что?! Ты сам это сказал! Что убьёшь меня!

Ух ты, заметила. Но она всё равно дура. Хотя то, что она умеет нормально извиняться, это плюс.

И плюс этот менял построенное исключительно на внешнем виде представление о ней. Я думал, что она такая же, как бабы в её группе, те чуваки из футбольной команды и пара их дружков. Что голова её, как у персонажей Мураками Рю, будет заполнена лишь мыслями о наркотиках, сексе и всякой херне.

Юигахама выдохнула. Тяжело, похоже, приходится гиперактивным людям.

– Слушайте, Хирацука-сенсей сказала, что этот клуб исполняет чужие желания. Это правда?

Эти слова прервали краткий миг тишины.

– Да ладно?

А я-то был уверен, что это клуб любителей почитать в тишине.

Юкиношьта проигнорировала мой вопрос и стала отвечать на Юигахамин:

– Не совсем. Клуб обслуживания лишь помогает. Исполнится твоё желание или нет, зависит только от тебя.

За этими словами скрывался холодный и прямой отказ.

– А в чём разница? – неуверенно спросила Юигахама. Вот и мне интересно.

– Мы не даём лошади воду, мы приводим лошадь к воде. Вот, в чём разница. Клуб обслуживания не приводит прямо к цели, он даёт средства. Думаю, причину сему лучше всего опишет фраза «чтобы поощрять независимость».

Она будто зачитала эти слова из учебника по морали. Такие пустые принципы проповедует каждая школа – «клубная деятельность поддерживается для того, чтобы ученики могли научиться вести себя независимо в качестве как части клуба, так и части социума». Теперь я смотрел на клубную деятельность с другой точки зрения. Ах да, какую-то помощь учительница тоже упоминала, так что клуб, видимо, работает на благо учеников.

– Звучит аж круто! – воскликнула Юигахама с видом: «Ты открыла мне глаза! Я всё поняла!». Как бы ей какие-нибудь сатанисты мозги не промыли.

Слова Юкиношьты не имели под собой никакого научного обоснования, но такие грудастые девушки, как Юигахама, всё равно… Такое чувство, что другого мнения в обществе и быть не может… А Юигахама является отличным примером члена такого общества.

Юкиношьта же… была умной, проницательной и плоской как доска.

– Я не обещаю исполнить твоё желание, но помогу всем, чем смогу.

И тут, словно вспомнив, зачем она пришла, заговорила Юигахама:

– Слушай, слушай, я тут печенье…

На этом слове её глаза переместились на меня.

Я не печенье. Нет, я знаю, что одноклассницы смотрят на меня печально, но эти слова только похожи на слух, и всё. Смысл у них совершенно разный.

– Хикигая-кун, – Юкиношьта быстро кивнула подбородком на дверь. Могла бы и вслух попросить, подобрее вышло бы. Например, «Глядя на тебя, я всё время морщусь, выйди, не хочу морщины в таком возрасте. И, пожалуйста, не возвращайся».

Если хотите поговорить по-женски, ничего не поделать. В этом мире есть темы, о которых парни знать не должны. Обычно это отмечается знаками типа «Физическое образование», «Мальчикам вход запрещён» и «Женский класс». Ну и всё, пожалуй.

Интересно, что у них там за уроки были? Нет, серьёзно. До сих пор интересно.

– Схожу куплю Sportop.

Должен сказать, что я очень чувствителен, раз так тонко прочитал ситуацию и так соответствующе себя повёл. Если был бы я девчонкой, я б влюбился сам в себя.

Едва я дотронулся до двери, как Юкиношьта подала голос. Неужели у неё тоже есть чувства и она хочет их выразить?

– Возьми мне «Овощную жизнь» с клубнично-йогуртовым миксом.

Она даже может взять и раскомандоваться… Юкиношьта-сан, ну вы, блин, даёте.

× × ×

Путь на первый этаж клубного здания и обратно на третий занимает не больше десяти минут. Если идти неспешной походкой, они наверняка успеют договорить ещё до моего возвращения.

Каким бы человеком Юигахама не оказалась, она была первой, кто к нам пришёл. Другими словами, её появление запустило механизм нашей с Юкиношьтой битвы.

В принципе, к победе я особо не стремлюсь, но уменьшить полученный урон попытаюсь всё равно.

За школой числился лишь один весьма подозрительный торговый автомат, и стоял он на улице. Продавал он не менее весьма специфические газированные напитки в картонных коробках а-ля из-под сока, которые в обычных круглосуточных магазинах найти было нельзя. Но вкусы они передавали отлично, чем меня и зацепили.

А более других зацепил некий паранормальный Sportop. Его вкус напоминал дешёвые конфеты, а само существование противоборствовало нынешним трендам делать напитки низкокалорийными и без сахара.

Да и вкусным он был, в конце концов.

Когда я вставил в автомат две стоиеновые монеты, он заурчал подобно улетевшему небесному замку и выплюнул «Овощную жизнь» и Sportop. Затем я просунул в щель ещё одну монетку и нажал на кнопку с надписью «Мужской кофе с молоком».

Если бы пили что-либо только два человека из трёх, вышло бы несколько странно, поэтому я решил взять напиток и Юигахаме.

Итого триста иен, половина тех денег, что лежали у меня в карманах. Я разорён.

× × ×

– Опаздываешь, – произнесла Юкиношьта, выхватывая у меня из рук «Овощную жизнь». Она вставила в упаковку трубочку и начала пить. В руках у меня остались лишь Sportop и «Мужской кофе с молоком».

И похоже, что Юигахама поняла, для кого он предназначается.

– Сейчас, – сказала она, вынимая из кошелька стоиеновую монету.

– А, не парься.

Ну, Юкиношьта мне не заплатила ни иены, а тебе я напиток купил по собственной доброй воле. От первой деньги принять ещё можно было, но от второй… Поэтому вместо того чтобы взять из протянутой руки Юигахамы монету, я всунул в неё кофе.

– Я же тебе не заплатила! – воскликнула та, пытаясь отдать мне монету насильно. Спорить с ней было бы пустой тратой времени, поэтому я просто сел на свой стул, рядом с которым сейчас стояла Юкиношьта.

Юигахама чуть раздосадовано убрала монету в кошелёк.

– Спасибо, – тихо поблагодарила она меня и, взяв упаковку обеими руками, радостно засмеялась.

Большей благодарности я не слышал за всю свою жизнь. Её улыбка окупила мои сто иен с лихвой.

– Вы договорили? – довольный, спросил я у Юкиношьты в надежде добиться признательности и от неё.

– Да. И в твоё отсутствие беседа прошла гладко. Спасибо.

А вот и меньшая благодарность в моей жизни.

– Вот и славно. И что теперь?

– Пойдём в кабинет домоводства. Все вместе.

– Кабинет домоводства?..

Это был обустроенный в стиле железной девы кулинарный класс, где все занятия проводились после того как ученики разобьются на группы. Это сущая пытка. А ещё там есть кухонные ножи и газовые плиты, которые в силу опасности в школах надо запретить!

– И что там?

Наряду с уроками физкультуры и экскурсиями, уроки кулинарии – третий пункт в списке школьных мероприятий, способный нанести человеку психотравму. Кому вообще может нравиться хоть одно мероприятие из перечисленных? Вот представьте себе счастливо болтающую группу одноклассников. Представили? А теперь добавьте к ним меня. Мгновенная тишина… Невыносимо.

– Печенье… Я хочу испечь печенье.

– Что? Печенье?

Я понятия не имел, что она имеет в виду, поэтому мне не оставалось ничего кроме как переспросить.

– Похоже, Юигахама-сан хочет подарить кому-то самодельное печенье. Однако она не уверена в своих кулинарных способностях, поэтому обратилась к нам за помощью. В этом и состоит её просьба, – объяснила Юкиношьта, развеяв все мои сомнения.

– А чего сразу мы? Попросила бы своих друзей.

– Ну… П-просто… Я не хочу, чтобы они узнали, а то ещё смеяться начнут… Они не особо умеют в серьёзные дела, – пробормотала Юигахама, переводя взгляд из стороны в сторону.

Я вздохнул.

Дело в том, что с чужими любовными делами разбираться нелегко. Уж лучше запомнить хоть одно английское слово, чем то, кто кому нравится. Таким образом, помощь в любви отклоняется сразу. И я не хочу разбираться в перипетиях чьих-то романтических переживаний.

Немного подумав, я осознал… что их разговор за закрытыми дверями… шёл именно об этом…

Как ж я рад.

Нет, правда, если у девушки проблемы в отношениях, нужно лишь сказать ей «Не переживай! Всё утрясётся!», а если всё-таки не утрясётся – «Да он же просто идиота кусок!»

Когда мои глаза встретились с глазами Юигахамы, из моего горла само собой вырвалось фырканье.

– А… А…

Не в силах подобрать нужных слов, Юигахама опустила глаза и дрожащими руками ухватилась за края своей юбки.

– А… А-ха-ха… Странно, да? Человек вроде меня пытается испечь печенье… Такое чувство, что я пытаюсь набить себе женственности… Прости, Юкиношьта-сан. Мне больше не надо.

– Ну, раз таково твоё желание… Или ты из-за него переживаешь? Не стоит. Он абсолютно неправомерен, так что заставить его помочь тебе для меня не проблема.

Так, похоже, действие Конституции Японии на меня не распространяется. Нет, серьёзно, что за потогонная эксплуатация?

– Нет-нет, правда не надо! Просто готовить печенье – не моё, и выглядеть будет странно… Я спрашивала у Юмико и Мари, и они сказали, что сейчас это не модно.

Юигахама бросила взгляд в мою сторону.

– Действительно, – произнесла Юкиношьта, словно пытаясь загнать и так упавшую духом девушку в пучины депрессии. – Я ни за что не подумала бы, что такая напыщенная особа, как ты, станет готовить печенье.

– Вот-вот! Говорю же, странно! – нервно, словно ожидая нашей реакции, засмеялась Юигахама. Она подняла свои опущенные глаза на меня, будто испытывая. Мне показалось, что она ждёт от меня какого-то ответа.

– Ну, если тебе нужно моё мнение, то я не думаю, что это странно, что тебе это не идёт или что это не в твоём характере. Мне просто пофиг.

– Это ещё хуже! – закричала Юигахама, ударив рукой по столу. – Хикки. Я ушам своим не верю! Как же ты меня бесишь. Если я соберусь с силами, мне всё будет нипочём!

– О себе так не говорят. Обычно такое матери своим детям говорят, когда у тех что-то не получается. «Я всегда думала, что если ты соберёшься с силами, то у тебя всё получится». Но у тебя всё равно не получается.

– Значит, твоя мама на тебя уже забила!

– Неплохое умозаключение, – произнесла Юкиношьта, энергично кивая. Из глаз Юигахамы же ровным потоком лились слёзы.

Оставьте меня в покое. Но когда на тебя забивают, это так грустно…

Что-то меня за собственные слова совесть стала грызть. Да и битва с Юкиношьтой у нас в самом разгаре была.

– Я умею готовить только карри, но всё равно помогу тебе, – неохотно пробормотал я.

– С-спасибо, – ответила Юигахама, радостно вздохнув.

– Высоких познаний в кулинарии нам от тебя не требуется. Просто продегустируешь печенье и скажешь, как оно получилось.

Ну, раз Юкиношьта так говорит, да ещё и мужской взгляд нужен, я справлюсь. Есть куча парней, которые не любят сладкое, так что моё присутствие в качестве носителя мужских вкусовых рецепторов будет неоценимым. К тому же, я не особо разборчив, и забросить в желудок могу практически что угодно.

А это свойство может мне пригодиться.

× × ×

По кабинету домоводства витал аромат ванили.

Юкиношьта спокойно открыла холодильник и достала из него молоко и яйца, затем приготовила весы, чашу и ещё чего-то там, после чего занялась яйцами, взяв в руки какой-то незнакомый мне кухонный прибор.

Похоже, наш превосходный сверхчеловек и готовить умеет.

Приготовив всё, что ей было нужно, она надела фартук, словно подавая знак, что сейчас-то всё и начнётся. Юигахама свой фартук уже надела, но выглядело это так, словно она сделала это впервые – лямки были завязаны беспорядочным узлом.

– У тебя лямки спутались. Ты хоть фартук-то можешь нормально надеть?

– Прости. Спасибо… Что?! Я умею завязывать узлы!

– Вот и завязывай, как следует. Если не научишься делать вещи правильно, станешь такой же, как он, перешедший точку невозвращения.

– Не ставь меня в плохой пример. Намахагэ нашла.

– Мог бы и порадоваться, всё же, первый раз кому-то помогаешь… И кстати, раз уж решил сравнить себя с Намахагэ, не волнуйся – твой скальп меня совершенно не интересует.

– А я и не волнуюсь… И это. Не смотри так жалостливо на мои волосы.

Чтобы согнать с лица Юкиношьты эту страшную улыбку, которую ей никогда не стоило показывать остальным, я загладил волосы со лба назад.

Юигахама хихикнула. К моему удивлению, за нашу маленькую перепалку она так и не завязала лямки фартука по-нормальному.

– Ты до сих пор их не завязала? Или всё-таки не умеешь?.. – Юкиношьта вздохнула. – Иди сюда, я сама завяжу.

Она повела глазами и махнула Юигахаме рукой.

– Да нормально всё… – нерешительно пробормотала та, попеременно оглядываясь то на Юкиношьту, то на меня. Она выглядела как заблудившийся и испуганный ребёнок.

– Быстрее, – сказала Юкиношьта таким холодным тоном, что вся нерешительность Юигахамы буквально растворилась. Не знаю, разозлилась она или нет, но мне стало страшно.

– П-п-п-прости! – взвизгнула Юигахама, подойдя к ней. Как щенок, не иначе.

Юкиношьта зашла ей за спину и мгновенно поправила все лямки.

– Юкиношьта-сан… Ты сейчас как будто моя старшая сестра.

– Нет, моя младшая сестра такого не натворила бы, – недовольно вздохнула Юкиношьта, но сама идея ей, кажется, понравилась.

Если поставить всю из себя взрослую Юкиношьту рядом с Юигахамой, владелицей детских черт лица, то они и правда покажутся похожими на сестёр. Во всяком случае, что-то похожее от них смутно ощущалось.

Мне вспомнилось, что мужчины среднего возраста любят, когда фартук надевают на голое тело. А на мой взгляд, и поверх школьной формы неплохо.

К моему сердцу подступило тепло, и я нечаянно ухмыльнулся.

– Э-эй, Хикки…

– Ч-чего?

Чёрт. Голос поехал. Лицо у меня сейчас наверняка было противное, а столь нервный ответ эту противность явно многократно увеличил.

– Ч-что ты думаешь о девушках, которые хорошо готовят?

– В принципе, ничего плохого. Парни на это внимание как-то не обращают.

Юигахама облегчённо улыбнулась.

– В-вот как… Ну, погнали!

Она закатала рукава, разбила яйца и стала их взбивать, потом добавила в чашу муку, сахар, масло и какой-то мелочи для вкуса. Включая ваниль.

Даже я, человек, в искусстве кулинарии неискушённый, заметил, что способности Юигахамы были куда ниже нормальных. Видимо, она решила, что печенье – это что-то из разряда сложнейших блюд, но всё было как раз наоборот, потому-то я и смог заметить все её огрехи. И ещё потому что она раскрепостилась.

Во-первых, яйцо. В чашу попала скорлупа.

Во-вторых, ароматизаторы. Она свалила всё в одну кучу, толком не размешав.

В-третьих, масло так и не растаяло.

А ещё она вполне предсказуемо перепутала муку с солью, и одновременно заливала чашу непомерным объёмом молока и ровным сыпучим потоком ванили.

Когда я бросил взгляд на Юкиношьту, её лицо медленно покрывалось трупной бледнотой, и она приложила ко лбу ладонь. От этого задрожал даже такой плохой повар, как я. Высококлассную Юкиношьту происходящее наверняка вымораживало.

– А теперь…

Юигахама замолкла и внезапно потянулась за кофе.

– Кофе? Ну да, не есть же всухомятку. Хорошая мысль.

– А? Я не буду его варить, это секретный ингредиент. Парни ведь не любят сладости, – ответила Юигахама, повернув ко мне голову. Учитывая, что при этом она продолжала готовить, в середине чаши постепенно возник тёмный курган.

– Уже не секретный.

– Что? А-а-а… Ладно, мукой засыпем, и будет норм.

Поверх чёрного кургана возник белый. Затем у его подножия заплескались волны из яичных желтков, превращая чашу в школьный филиал ада.

Итак, мой вывод: кулинарные способности Юигахамы были на пугающе низком уровне. И не в том смысле, что она чего-то там не умела, – она не умела ничего. При такой неуклюжести ей никогда не удастся приготовить даже самое простое блюдо. Я готов встать в пару с любым человеком, но только не с ней. Напорется ещё на нож, а всё на меня свалят.

К тому времени как эта штука допеклась, она стала похожа на обуглившийся блин. И судя по запаху, на вкус он будет очень горьким.

– П-почему? – спросила Юигахама, с ужасом глядя на покоящееся на противне оружие X.

– И я не понимаю… Как можно было совершить сразу столько ошибок? – пробормотала Юкиношьта. Интересно, она сказала это так тихо специально, чтобы Юигахама не услышала? Но тот факт, что всё-таки сказала…

Юигахама переложила массу с противня на блюдо.

– Внешний вид не главное. Мы ещё не попробовали их на вкус!

– Действительно. У нас как раз дегустатор с собой.

Я рассмеялся.

– Юкиношьта. Я немного не уверен, но… А тех, на ком яды проверяют, тоже дегустаторами называют?

– Это что ты ядом назвал?!.. Какой это, на… А хотя всё может быть, – неуверенно произнесла Юигахама наперекор своему же категоричному отказу, после чего склонила голову набок, будто спрашивая: «Что думаете?».

Ответа на этот вопрос у меня не было. Я отвернулся от щенячьего взгляда Юигахамы и повернулся к Юкиношьте.

– Эй, я правда должен это съесть? В «Весёлом Хонде» уголь такого же цвета продают.

– Успокойся, ничего несъедобного там нет, поэтому смерть тебе не грозит. На счёт отравления не ручаюсь. И… – Юкиношьта выдержала паузу, после чего прошептала: – Я тоже немного съем.

– Правда? Неужели ты всё-таки добрая? Или я тебе нравлюсь?

– Хотя знаешь, съешь всё сам и спрыгни с крыши.

– Прости. Я сейчас в шоке, вот и ляпаю языком.

Это всё печенье. Если, конечно, эти угольки можно назвать печеньем.

– Я попросила тебя продегустировать еду, а не что-то вроде этого. К тому же, согласилась помочь ей тоже я, поэтому беру на себя всю ответственность за то, что может случиться, – она подтянула блюдо к себе. – Если мы не узнаем, что в них не так, то не сможем повлиять на результат. Хотя рисковать жизнью ради знаний…

Юкиношьта подняла с блюда кусочек чёрного вещества, которое можно было спутать с куском железа, и посмотрела на меня глазами, на которые уже наворачивались слёзы.

– Мы ведь не умрём, да?

– Самому интересно…

Юигахама, судя по всему, собиралась дополнить число смертников до трёх. Ну и отлично. Ешь вместе с нами. Познай боль других людей.

× × ×

Съесть печенье Юигахамы нам удалось с трудом.

Если бы мы были в какой-нибудь манге, то сразу же после этого вытошнили бы их обратно и впали в мини-кому. В реальном же мире пришлось «всего лишь» желать о скорейшей потере сознания. Да я готов специально заболеть, лишь бы больше это не есть.

«Она туда что, рыбьи потроха положила?» – подумалось мне. Но раз печенье не убило нас на месте, значит, от рыбы в нём был только жуткий вкус. Хотя эффект от него мог проявиться годами позже в виде раковых клеток.

– Ух… какие они горькие и противные, – выдавила из себя Юигахама, со слезами на глазах хрустя печеньем. Юкиношьта немедленно передала ей чашку.

– Советую сначала вымыть их и откусывать поменьше. И языком не трогай – всё-таки, потенциальный яд ешь.

И всё ровным тоном. Хоть бы капельку сочувствия.

Юкиношьта выключила отчаянно кипящий чайник и заварила чёрного чая. Когда она разлила его по чашкам, мы с наслаждением выпили его, стараясь поскорее забыть об ужасном вкусе печенья. Когда он исчез с языка, я испустил вздох облегчения.

Повисшую в комнате гармонию разогнала Юкиношьта.

– Ладно, давайте думать, как исправить ситуацию.

– Не пускать Юигахаму на кухню, как вариант.

– То есть ты думаешь, что у меня нет ни единого шанса?!

– Хикигая-кун, это будет последнее средство.

– Это так вы решаете проблемы?!

От шока к подавленности. Быстро. Упав духом, она опустила плечи.

– Может, готовка – это просто не моё?.. Как это, называют, талант? У меня его, как бы, нет.

Юкиношьта вздохнула.

– Ясно, – произнесла она. – Тогда у меня есть решение.

– Смелее, – воззвал я к ней.

– Терпение и труд, – спокойно ответила она.

– И это ты называешь решением?

Худшее решение на моей памяти.

В данном случае Юигахаме не оставалось ничего, кроме как стараться снова и снова, потому что иного выхода не было. В общем, варианты у нас кончились. Да и не было их с самого начала. Лучше бы она сама это сказала. Такое бессмысленное вложение усилий уже выходило за рамки понятия «бесполезность». Самое время Юкиношьте сбросить с себя оковы взаимопомощи и пойти заняться чем-нибудь полезным. Так будет лучше.

– Это лучшее решение из возможных, если взяться за него с правильной стороны, – сказала Юкиношьта, словно читая мои мысли. Она экстрасенс? – Юигахама-сан. Ты только что сказала, что не обладаешь никаким талантом, да?

– А? Ага.

– Никогда больше так не думай. Те, кто никогда ничего не пробовал, не имеют права завидовать талантливым людям. Те, у кого ничего не получается, просто не имеют понятия о том, сколько усилий приложили те, кто справился.

В этих горьких словах было столько истины, что опровергать их не собирался ни один человек в этой комнате.

Юигахама словно лишилась дара речи. Видимо, такой истины на неё никогда не обрушивалось. На её лице возникли замешательство и паника, которые она попыталась скрыть широкой улыбкой.

– Н-но сейчас все, как бы, говорят, что не хотят готовить… Я просто не подхожу для этого.

Когда смущённый смех Юигахамы стих, раздался стук кружки о стол. Он должен был быть едва слышимым, но в повисшей тишине раздался так ясно, что мгновенно притянул к себе наши взгляды. От Юкиношьты исходила холодная, расчётливая аура.

– Ты можешь перестать подстраиваться под других людей? Мне это очень неприятно. Неужели тебе не стыдно сваливать вину за свои неуклюжесть, неумелость и тупость на других? – твёрдым голосом спросила она. На её лице было такое омерзение, что врасплох оказался захвачен даже я, причём настолько, что даже выдохнул испуганное «воу».

Ошарашенная Юигахама мгновенно стихла. Из-за того что она опустила голову, я не мог читать её эмоции по лицу, но стискивающие края юбки руки и так выдавали их с лихвой.

Общаться она могла и умела. Всё же, для того чтобы тусоваться с популярными компаниями, одной внешности мало, нужно уметь и ладить с людьми. Другими словами, она отлично научилась подстраиваться под других. А ещё это значит, что она боится остаться одна настолько, что ей не хватает смелости быть собой.

Но в то время как Юигахама шла вслед за другими, Юкиношьта прокладывала себе дорогу сама. Она была очень упорной.

Учитывая их отношение к своему окружению, они были совершенно разными девушками. И если искать среди них сильнейшую, то ей, очевидно, становится Юкиношьта. Да и слова её были просто непоколебимы.

На глаза Юигахамы наворачивались слёзы.

– К…

Она пытается сказать: «К чёрту всё, я домой»? Её нерешительный, слабый голос звучал так, словно она готова в любой момент заплакать. А ещё он дрожал в такт её плечам.

– Круто…

– Чё?!

– Чё?!

Да что она такое говорит? Мы с Юкиношьтой невольно обменялись взглядами.

– Ты говоришь всё как есть, ничего не приукрашиваешь… И это просто… офигеть как круто…

Юигахама смотрела на Юкиношьту с вызовом. Лицо той застыло, как маска, и она отступила на два шага назад.

– О-о чём ты говоришь?.. Ты меня вообще слушала? Я же тебе жутко нагрубила.

– Нет! Совсем нет! Да, ты сказала ужасные вещи, и я была ошарашена.

Чистая правда. Если честно, я и сам не ожидал, что Юкиношьта способна сказать такое собрату по половым хромосомам и ступени обучения. Её слова превратили понятие грубости в нечто незначительное. Я был просто ошарашен. А Юигахама – далеко не «просто».

– Но я думаю, что ты просто сказала всё как есть. Ну, вы даже когда с Хикки разговаривали, то только и делали, что друг другу хамили, но разговаривали-то нормально. Я просто попыталась соответствовать и сказать то, что вы от меня и ожидали, так что у меня это, как бы, впервые…

Юигахама не сдалась.

– Прости. В следующий раз у меня всё получится.

Извинившись, она посмотрела Юкиношьте прямо в лицо.

– …

К моему удивлению, на этот раз дара речи лишилась она. Похоже, у неё это впервые. Ведь так мало людей извиняется, когда, в общем-то, и не за что. На месте Юигахамы абсолютное большинство людей просто-напросто разозлилось бы.

Вдруг Юкиношьта затрясла головой и запустила руку в волосы. Судя по всему, она пыталась найти слова и не находила их. М-да, с импровизацией у неё явные проблемы…

– Научи её правильно готовить. Юигахама, внимательно слушай каждое её слово.

Услышав мои слова, Юкиношьта коротко вздохнула и кивнула в знак согласия.

– Сейчас я приготовлю немного печенья, а ты запоминай, и потом повтори всё так, как делала я.

Юкиношьта встала, быстро закатала рукава, разбила в чашу несколько яиц и стала взбивать их. Она просеяла тщательно взвешенное количество муки и добавила его к яйцам, размешивая массу так, чтобы содержимое не скатывалось в комки. Потом добавила сахар, масло и какой-то мелочи для вкуса. Включая ваниль.

Её способности превышали Юигахамины. Она в мгновение ока замесила тесто, потом специальной формочкой разрезала его на кружки, звёздочки и сердечки. Пергамент на противне уже лежал. Юкиношьта осторожно положила сверху тесто и поставила противень в заранее разогретую печь.

Вскоре комнату заполнил невообразимо приятный запах. Ведь если на высшем уровне выполнены приготовления, то и результат окажется таким же. Как я и думал, свежее печенье оказалось усладой для страждущих глаз. Юкиношьта разложила его по тарелочкам и раздала на всех.

На моей тарелке лежала еда светло-коричневого цвета, а главное, её можно было назвать печеньем. Оно было так похоже на то, которое печёт моя тётя.

Я принял его с благодарностью.

Засунув одну из печенюшек в рот, я расплылся в улыбке.

– Как вкусно! – совершенно искренне воскликнул я. – Ты на курсы кондитеров не ходила?

Я не смог устоять пред соблазном, и к первой печенюшке быстро добавилась вторая. То, что она оказалась такой же вкусной, можно, думаю, и не говорить. Второго шанса попробовать испечённое девушкой печенье мне может и не представиться, поэтому я быстро засунул в рот третью. Нет, ну не считать же угольки Юигахамы печеньем.

– Они правда вкусные… Юкиношьта-сан, как это здорово.

– Спасибо, – без тени сарказма улыбнулась та. – Но знаешь, я просто следовала рецепту. Таким образом, ты сможешь испечь точно такое же печенье, как я. Если это не сработает, значит, тебе мешает что-то другое.

– А эти мне взять нельзя?

– И как это будет выглядеть? В общем, Юигахама-сан, твоя очередь.

– А-ага… Юкиношьта-сан, ты правда думаешь, что я смогу испечь такое же печенье, какое сделала ты?

– Конечно. Если будешь следовать рецепту.

Ну хоть предупредить не забыла.

Итак, вторая попытка Юигахамы приготовить печенье началась.

Она стала делать всё то же, что Юкиношьта, словно пытаясь повторить её успех. В принципе, она пыталась испечь что-то съедобное уже во второй раз, поэтому слово «повторить» тут пришлось как нельзя кстати. Вот такая игра слов, простенько и со вкусом. Надеюсь, печенье выйдет таким же вкусным. Чёрт, а я сегодня в ударе – одна игра слов за другой просто.

Однако…

– Юигахама-сан, что ты делаешь? Когда просеиваешь муку, старайся двигать сито по кругу. По кругу, я сказала. Ты меня понимаешь? Тебя что, в младшей школе не научили, что такое круг?

– Когда размешиваешь продукты, старайся держать чашу на месте. Ты же и её поворачиваешь, продукты не смешиваются. Не двигай, говорю, работай ложкой!

– Ты делаешь это неправильно. Этим вкус не усилишь. Лучше уж сушёных персиков добавить. Если добавлять то, в чём много воды, тесто испортится. И это уже не исправишь.

Юкиношьта, эта Юкиношьта Юкино, была сбита с толку. Нет, поражена.

Когда тесто, наконец, оказалось в печи, она шумно выдохнула. Её обычное спокойствие исчезло, и по лбу градинами лился пот.

Когда Юигахама открыла печь, из-за дверцы потянуло чем-то приятным, похожим на запах печенья Юкиношьты. Однако…

– Какие-то они разные… – уныло произнесла Юигахама, опустив плечи.

На вкус её печенье совсем не напоминало печенье Юкиношьты. Впрочем, на этот раз его хотя бы можно было назвать печеньем. Оно было намного лучше предыдущих угольков. Нет, честно, их можно было есть.

– Я уже не знаю, как можно ей что-то разжевать… – сказала Юкиношьта, склонив голову набок.

Но я-то, наблюдая за ней, понял, в чём было дело – она попросту не умела объяснять.

Понимаете, Юкиношьта – гений, а посему чувства обычных людей остаются для неё тайной за семью печатями. Она не способна понять причин их провалов.

Взять, к примеру, чёткое следование рецепту. Это, по сути, то же самое, что в математике подставить числа в формулу. Люди, которые в математике не сильны, не поймут ни какое число куда подставить, ни какую вообще формулу использовать. И зачем она вообще нужна.

Юкиношьта попросту не понимает, почему не понимает Юигахама. И если я раскрою им на это глаза, они решат, что я сваливаю всё на первую.

Но это не так. Юкиношьта сделала всё, что могла.

Проблема была в Юигахаме.

– Почему они не вышли такими же, как у тебя?.. – спросила Юигахама, в оцепенении протягивая руку к печенью. – Я же делала всё так, как ты мне говорила.

Если вы думаете, что для того чтобы ученик мог чему-то научиться, нужен хороший учитель, то ошибаетесь. Если ученик – идиот, то ему никогда не понять ничьих наставлений. Как ему в голову не вдалбливай, извилин у него не прибавится.

– Угу-у-у-у… Они совсем не такие, как у тебя, Юкиношьта-сан, – сломлено произнесла Юигахама. Юкиношьта же закрыла лицо руками.

Наблюдая за их стопором, я закинул в рот ещё одну печенюшку.

– Слушайте, я вот тут думаю: почему вы пытаетесь приготовить вкусное печенье?

– А? – издала Юигахама, глядя на меня так, будто спрашивала: «Ты чё, головой ударился, девственник?» На её лице было столько снисходительности, что я немного разозлился.

– Ты настолько шлюха, что ничего не понимаешь? Совсем дура?

– Сколько раз повторять, не зови меня шлюхой!

– Ты просто не понимаешь, как устроены парни.

– Конечно, нет! Я даже не встречалась ещё никогда ни с кем! П-просто у многих моих подруг парни есть, и я пробую повторять то, что делали они… И вот.

Голос Юигахамы всё затихал и затихал, и вскоре я уже совсем ничего не слышал.

Говори громче, а? Громче. Или ты изображаешь, как я отвечаю учителю в классе?

– Занятость нижней половины тела Юигахамы-сан тут ни при чём. Что ты имеешь в виду, Хикигая-кун?

«Нижней половины тела»? Я такого выражения даже на плакатах в поездах не вижу. Тебе сколько лет?

Я выдержал драматичную паузу и хвастливо рассмеялся, словно у меня было преимущество.

– Уф. Похоже, ни одна из вас ещё не пробовала настоящего домашнего печенья. Выйдите отсюда на десять минут. Я покажý вам настоящее домашнее печенье.

– Что ты?.. Это тебе не шутки. Ну всё, давай, я жду! – обозлено (может, из-за того, что я отверг её печенье) сказала Юигахама и утащила Юкиношьту за собой в коридор.

Ну что ж. Настало время сделать свой ход в этой битве. Иными словами, показать им единственное и лучшее разрешение нашей проблемы.

× × ×

Вскоре кабинет домоводства окутала тревожная атмосфера.

– Это и есть твоё «настоящее домашнее печенье»? Они же неровные и подгоревшие. И… – запнулась Юкиношьта, глядя на то, что лежало на блюдце, сдвинув брови.

– Пхах, столько наговорил, а сделал какую-то фигню! Я это есть не собираюсь! – воскликнула вынырнувшая откуда-то сбоку Юигахама. Затем она иронично засмеялась… Нет, заржала. Ну-ну, гадина, запомни хорошенько свои слова.

– Не спешите с оценками, пока не попробуете, – натянул я на лицо спокойную улыбку, изо всех сил стараясь сохранить нормальное выражение лица. Эта улыбка должна была внушить им, что процесс приготовления печенья был бесподобен, что дальнейшее непредсказуемо, что моя победа неминуема.

– Ну, раз уж ты хочешь зайти так далеко, – робко пробормотала Юигахама, засовывая одну из печенюшек себе в рот. Юкиношьта молча последовала её примеру.

Раздался приятный хруст, и в комнате повисла тишина.

И это наверняка было затишье перед бурей.

– Э… Это!.. – воскликнула Юигахама. Её глаза расширились. Ощутив всю гамму и полноту вкуса, она стала подыскивать нужные слова. – Вроде ничего особенного, что-то даже прожевать сложно! И невкусные они, если честно!

Её удивление переросло в гнев, и мы вернулись к тому, что имели. Видимо, поэтому она и пыталась испепелить меня взглядом.

Юкиношьта промолчала, но окинула меня подозрительным взглядом. Похоже, она каким-то образом меня раскусила.

Осмотрев обеих, я медленно опустил глаза.

– Правда? Невкусные?.. Хоть я и старался изо всех сил…

– А… Прости, – смущённо произнесла Юигахама, переводя взгляд на свои ноги. Похоже, ей не хватило сил смотреть на мою печаль.

– Ладно, пойду выброшу, – сказал я, выхватывая блюдо у неё из рук.

– П-подожди.

– Что уже?

Юигахама схватила меня за руку и, не отпуская, засунула себе в рот ещё одну недопеченную печенюшку. Так и не отвечая, она размолола её зубами.

– Они не настолько плохие, чтобы их выбрасывать. У меня и то хуже получились…

– Вот как? То есть они тебе норм? – спросил я, улыбнувшись. Юигахама молча кивнула и тут же отвела взгляд. Даже на фоне заката было видно, что она полностью покраснела.

– Знаешь, а ведь это то печенье, которое готовила ты, – бесстрастно, не моргнув глазом, признался я. К тому же, того, что его готовил я, я не говорил вообще, и, таким образом, не соврал.

– А?

Юигахама вытаращила глаза и раскрыла рот. Дура дурой. Она моргнула.

– Э? Э?

Мы с Юкиношьтой обменялись взглядами. Похоже, Юигахама так ничего и не поняла.

– Хикигая-кун, для чего ты это затеял? К чему весь этот балаган? – недовольно спросила Юкиношьта.

– Есть одна расхожая фраза… «Коль в деле любовь, всё о’кей!»

Я изобразил на лице шикарную улыбку и поднял вверх большой палец.

– Этой передаче уже столько лет, – тихо произнесла Юигахама. Ну да, она шла по телику, когда я учился в началке. Юкиношьта же, словно ничего не понимая, озадаченно склонила голову на бок.

– Вы ставите перед собой слишком много препятствий, – объявил я, незаметно для себя расплываясь в торжествующей улыбке. Чёрт, откуда это внезапное самодовольство? Как будто я один знаю правильный ответ. И мне это нравится. – Пф… А ведь суть бега с препятствиями не в том, чтобы их перепрыгивать, а в том, чтобы быстрее всех добраться до финиша. О том, чтобы перепрыгивать препятствия, в правилах ничего не сказано. Ес…

– Я понимаю, к чему ты клонишь, так что замолчи.

…ли хочешь, можешь отталкивать их, сшибать или делать кувырок между стойками. Так я закончил бы, если б Юкиношьта меня не прервала.

– Ты хочешь сказать, что до этого момента мы путали цель и средства её достижения?

Я не совсем её понял, но был уверен, что она имеет в виду то же, что и я, поэтому кивнул и продолжил.

– Вся суть того, чем мы сейчас занимаемся, кроется в усилиях, которые ты должна на это затратить. Если не заакцентировать внимание на том, что ты испекла печенье сама, ты не окажешь на парня никакого впечатления. Кому нужно домашнее печенье, если в магазине можно купить абсолютно такое же? В данной ситуации хуже – это лучше.

– Хуже – это лучше? – спросила Юигахама, в глазах которой не было ни намёка на понимание.

– Если пытаться сделать так, чтобы человек, которому ты его подаришь, думал: «Они плохо приготовлены, но она явно старалась!», он скорее подумает: «И это всё ради меня…», что абсолютно плачевно.

– Ну не так же всё просто, – подозрительно спросила Юигахама, в глазах которой на этот раз застыл немой вопрос: «Что там бормочет этот девственник?»

Ничего не поделаешь, придётся влить в свою речь убедительности.

– Эту историю рассказал моему другу его друг… Тогда было самое начало второго класса средней школы, и как раз надвигалось время решить, кто будет старостами. Все парни, естественно, уже подхватили синдром восьмиклассника, и становиться старостой не хотели. Выбрали в итоге, естественно, жребием. Вот так друг моего друга и стал старостой. Учитель умыл руки, и выбирать старосту-девочку поручил ему самому. Вы даже не представляете себе, какая ответственность упала на плечи этого робкого, застенчивого и смущённого парня.

– Все эти слова значат одно и то же. К тому же, ты затягиваешь с вступлением.

– Заткнись и слушай. Одна девушка вызвалась сама. И она была красивая. В общем, старост избрали и инаугурировали. А потом она сказала: «Надеюсь, мы сработаемся». И стала часто разговаривать с другом моего друга о том о сём. Из-за этого он стал думать: «Что? Неужели я ей нравлюсь? И она вызвалась на место старосты-девочки только потому что старостой-мальчиком выбрали меня? Раз она столько со мной разговаривает, я по-любому ей нравлюсь!» Решался на прямой вопрос он недолго, где-то неделю.

– Быстро! – воскликнула Юигахама, кивая головой.

– Любовь временем не измеряют, дура. В общем, когда после уроков они распечатывали для учителя какие-то бумаги, он собрал всю свою храбрость и спросил её: «А-а тебе кто-нибудь нравится?» – «Что? Нет!» – «Раз ты так говоришь, кто-то точно нравится! Кто?» – «А ты на кого думаешь?» – «Без понятия. Дай мне подсказку!» – «Не хочу». – «Хотя бы первую букву. Имени, фамилии – всё равно!» – «Ну… ладно». – «Ты правда скажешь?! Ну же, не тяни! Какая?» – «Х…» – «Э? Неужели это… я?» – «Чего-чего? Что ты сейчас сказал? Что за бред? Больше такого не говори». – «А… Ха-ха… Ну да. Это я так шучу». – «Знаешь… Не похоже. Так, мы закончили, и пойду-ка я домой». – «А, ага». И оставшись в классе один, я смотрел на закат, а по щекам моим текли слёзы. И что хуже всего, на следующий день о произошедшем знал весь класс.

– Так ты всё-таки про себя говоришь, – пробормотала Юигахама, смущённо отворачиваясь.

– Что?.. Дура! Кто сказал, что это про меня? Есть такая штука – «фигура речи».

Не слушая меня, Юкиношьта раздосадовано вздохнула.

– Я поняла это, ещё когда ты сказал «друг моего друга». Друзей-то у тебя нет.

– Ч-что?!

– Оставим твою психотравму побоку, какой нам с этой истории толк?

Добром дело не кончится. С того случая девушки стали ненавидеть меня даже больше, чем раньше. Мальчики смеялись надо мной, дразня «Нарцигаей» и… впрочем, не важно. Я попытался взять себя в руки и продолжил:

– Я хочу сказать, что парни – создания простые. Они начинают думать невесть что, даже если девушки с ними только общаются. А от домашнего печенья они будут просто на седьмом небе от счастья. И…

Я перевёл взгляд на Юигахаму.

– В твоём печенье нет ничего особенного… Где-то жестковато, конечно, но в кошмарности и есть плюс.

– За!.. заткнись!

Юигахама вспыхнула. В меня полетели полиэтиленовые пакеты и пергамент – предметы, в общем-то, для жизни не опасные. Раз для метания она выбрала их, значит, в ней есть что-то хорошее. Стоп… Неужели я ей нравлюсь? Или она меня так подкалывает? Нет, дважды на одну удочку я не попадусь.

– Нет, как же ты меня бесишь! Я пошла отсюда!

Юигахама метнула в меня угрожающий взгляд, взвалила на плечо сумку и какое-то время поборолась с собой. Тёмные эмоции явно победили, и она быстрым шагом пошла в сторону двери. Её колотила крупная дрожь.

Блин. Неужели я перестарался?.. Если так подумать, второй раз – это уже перебор. Я попытался исправить ситуацию.

– Понимаешь… Если по тебе будет видно, как ты старалась, любой парень будет тронут.

Юигахама остановилась прямо перед дверью и обернулась ко мне через плечо. Выражения её лица я не видел из-за тени – солнце светило как раз со стороны двери.

– Тебя это тоже тронет, Хикки?

– А? Да, конечно! – мгновенно ответил я. – Ты добра ко мне – я почти в тебя влюблён. Так, я же говорил тебе не называть меня Хикки.

– А… Ага, – ровным тоном ответила Юигахама, после чего повернула голову обратно к двери. Когда она дотронулась до ручки, Юкиношьта окликнула её:

– Юигахама-сан, а что насчёт твоей просьбы?

– А-а-а, не переживай. Я потом сама попробую всё сделать, по-своему. Спасибки, Юкиношьта-сан, – улыбнулась ей Юигахама. – До завтра. Бай-бай.

Она помахала рукой и вышла из комнаты, так и не сняв фартук.

– А кончится ли это добром? – прошептала Юкиношьта, неотрывно глядя на дверь. – Я думаю, что если ты хочешь стать лучше, то тебе нужно прикладывать к делу все усилия. И что после долгих стараний у Юигахамы-сан всё получилось бы.

– Ну да, так и есть. Тебя тяжёлая работа не подведёт. А вот твою мечту может.

– А в чём разница?

Лицо Юкиношьты обласкал ветер. Её волосы медленно заколыхались.

– Не всегда мечты сбываются, как бы тяжело ты не работал. Работа вообще редко приносит какие-то плоды. В старании можно найти разве что утешение.

– Это лишь пустое самоудовлетворение.

– По крайней мере, это нельзя назвать самопредательством.

– Ну ты и наивный… Ужас просто.

– Просто общество – включая тебя – слишком плохо ко мне относится. Хоть в себе самом давали бы мне найти утешение. К себе вообще добрее относиться надо. Если каждый человек станет безнадёжным, то безнадёжные люди в конце концов исчезнут.

– Впервые встречаю пессимистичного идеалиста… Если люди тебя послушают, мир ждёт разруха, – чуть изумлённо отметила Юкиношьта. А мне мой ход мыслей понравился. Вот бы безработные основали государство безработных, Безработнию… Хотя дольше трёх дней оно не просуществует.

× × ×

Я, наконец, понял, чем занимается клуб обслуживания.

Если вкратце, мы должны давать ученикам советы и помогать им решать их проблемы. Но сам клуб практически не известен. Я о нём, например, не слышал ни разу, и причина не в том, что я плохо знаю школу, – о нём не слышала даже Юигахама. А значит, кто-то должен служить школьникам, которым нужна помощь, проводником. И этим проводником была Хирацука-сенсей.

В определённые моменты она станет направлять в наш карцер тех, кто о чём-то беспокоится.

А в мирное время я в этом санатории лишь читаю.

И мирное время здесь длится долго, потому что просить помощи – это всё равно что признаваться в своих комплексах, а для чувствительных старшеклассников такие признания, да ещё и перед сверстниками, – задача практически непосильная.

Раз Юигахама пришла сюда по указке Хирацуки-сенсей, то без её участия здесь будет тихо. Даже сейчас к нам никто не заходил, хоть мы терпеливо ждали посетителей. Тишина нас с Юкиношьтой не смущала, поэтому мы мирно предавались чтению.

И громкий стук в дверь раскатился по помещению гулким эхом.

– Яххало! – воскликнула Юигахама, открывая раздвижную дверь. Какое безвкусное и глупое приветствие.

Когда я убрал глаза с её голых ног, которые короткая юбка едва прикрывала, они сами собой переместились на её полурасстёгнутую блузку. Да, шлюхосилы – это как раз про неё.

Переведя на неё взгляд, Юкиношьта глубоко вздохнула.

– Чего тебе? – пробормотала она.

– А? Вы мне не рады?.. Юкиношьта-сан, ты меня что… ненавидишь? – дрожащим голосом ответила Юигахама.

Юкиношьта вздохнула, будто показывая, что она думает над этим вопросом. Затем наизауряднейшим тоном произнесла:

– Не то чтобы… Скорее, недолюбливаю.

– Когда так говорит девушка, это практически одно и то же!

Не любят, в общем, люди, чтобы их ненавидели. Даже те, которые выглядят, как шлюхи. И они могут вести себя как обычные девушки.

– Короче, тебе что-то нужно?

– Ты знаешь, что я в последнее время увлеклась готовкой?

– Впервые слышу.

– Теперь знаешь – и это всё благодаря тебе – но я тут печенье испекла…

В лице Юкиношьты мгновенно не осталось ни кровинки. Естественно, ведь от слов «готовка Юигахамы» на ум первым делом приходит печенье в виде железной руды.

Даже у меня от этой мысли в горле пересохло.

– Знаешь, я ещё не хочу есть, так что вполне могу принять в качестве благодарности твои чувства…

Скорее, не «ещё» не хочешь, а «уже». Со слов «я тут печенье испекла». Но Юкиношьта была слишком вежливой, чтобы сказать это вслух.

Несмотря на то, что она вежливо отказалась, Юигахама всё же, беспечно мурлыкая что-то себе под нос, вынула из своей сумки целлофановый пакет. Под красивой обёрткой наверняка скрывалось почерневшее печенье.

– Знаете, а готовка может даже приносить удовольствие. Может, бенто в следующий раз сварганить? Юкинон, давай вместе поедим.

– Я люблю есть в одиночестве, так что это вряд ли. А твоё «Юкинон» меня вообще вымораживает…

– Да ладно, неужели тебе совсем не одиноко? Юкинон, где ты обычно ешь?

– В клубной комнате, но… Эй, ты меня вообще слушаешь?

– Знаешь, я, как бы, после уроков свободна, так что могу в ваш клуб забегать, помогать, если вдруг что. Ну, типа чтобы долг вернуть… Да, чтобы вернуть долг, так что ты не парься.

– Т-ты меня слушаешь? – пробормотала Юкиношьта, полностью потерявшаяся под натиском звуковых волн, обрушиваемых на неё Юигахамой. Смотрела она при этом на меня, словно упрашивая «сделай же с ней что-нибудь».

Ага, щас.

Ты надо мной постоянно издеваешься, и даже за «Овощную жизнь» деньги не вернула… К тому же, она твоя подруга, а не моя.

Нет, серьёзно, над решением проблемы Юигахамы Юкиношьта и билась, так что в этом, скорее всего, и кроется причина настойчивого желания той отплатить ей. А раз так, вся ответственность за принятие награды на её плечи и ложится.

Влезать было бы невежливо, поэтому я закрыл свою книгу и немедленно встал со стула. Чуть слышно пробормотав себе под нос: «До завтра», я направился к двери.

– А, Хикки!

Услышав, что меня зовут, я обернулся, увидел, как в меня летит какой-то непонятный на такой скорости предмет, и рефлекторно поймал его.

– Это тебе в знак благодарности. Ты же тоже помогал.

В моих руках было нечто чёрное в форме сердца. Ох, чувствую, добром это не кончится. Плохое у меня предчувствие, но если это знак благодарности, я его приму.

Да, и кончай звать меня Хикки.

Примечания

К иллюстрациям:

Издательство Harlequin публикует женские любовные романы.

Dragon Quest – популярная японская ролевая игра.

Глава 2

На главную

Глава 4