User:Idiffer/Sandbox-general4
Сын из побочной ветви
Тебе известно, в чем суть магии?
Ответ: во лжи.
Цучимикадо Яко.
Случилось это много лет назад.
Когда взрослым выдавался повод встретиться, Харутора и Нацуме обычно играли вместе.
Непоседливый Харутора часто ранился, а Нацуме, принцесса главной семьи, была очень скромной и послушной. Незнакомцев она вовсе боялась, а друзей у неё почти не было. Поэтому каждый раз, когда приходил Харутора, она краснела от радостного волнения. Она слушала всё, что говорил мальчик, и ходила за ним по пятам.
Играли они во внутреннем дворике особняка главной семьи.
Тут раскинулся большой сад: бамбуковая роща, пруд, мошкара, каменные лампы, поросшие мхом насыпные холмы, святыни и многое другое. Всё кругом вселяло восторг и дух приключений.
Но однажды, когда они играли в пятнашки и прятки, Нацуме вдруг чего-то испугалась и спряталась за Харуторой. Вот-вот готовая заплакать, она крепко прижалась к Харуторе и сказала:
- Кажется, здесь кто-то есть. Он смотрит прямо на меня.
Харутора ничего не видел.
Сначала ему пришла мысль, что Нацуме померещилось; он назвал её трусишкой, плаксой, и сказал:
- Ну тогда иди к взрослым, если тебе так страшно. Я могу поиграть и один.
Из-за слов Харуторы Нацуме едва не расплакалась. Однако сдержала слезы и натянуто улыбнулась, после чего они продолжили играть.
Но когда Харутора услышал от родителей, что Нацуме - «ребенок, который видит», он понял, что был не прав.
Нацуме тогда не померещилось - она правда увидела что-то, чего не видел Харутора.
- Прости.
Она округлила глаза, когда увидела Харутору, склонившего голову в извинениях. Мальчик продолжал настаивать на своей вине, извиняющимся тоном повторяя, что это была его ошибка.
- Из того, что я вижу, меня ничего не пугает, а то, чего не вижу, не может меня напугать. Так что когда тебе страшно, знай - я защищу тебя во что бы то ни стало.
Нацуме вдруг пробормотала что-то себе под нос и направила на Харутору вопрошающий взгляд:
- Ты станешь моим сикигами?
Харутора тогда не понял значения её слов.
- Что за сикигами? – спросил он.
Нацуме, покачав головой, ответила:
- Я не знаю. Бабушка сказала, что сикигами – это мой хранитель. И что им станешь ты по одной из наших семейных «традиций». И будешь защищать меня.
Но мальчик все равно не понимал.
- Что еще за «традиция»?..
- Так решили наши семьи, Харутора.
- Правда? Почему я ничего не слышал об этом?
- Но так было решено.
Ощущая, как над самыми важными для неё вещами будто смеются, Нацуме ответила твердым тоном, - Харутора заметно смутился. Как только Нацуме увидела выражение его лица, неуверенно спросила:
- Ты не... будешь моим сикигами?
Услышав ее дрожащий голос, Харутора запаниковал - опять заставил девочку плакать.
Однако Нацуме не заплакала. Она беспокоилась, боялась даже, на глазах вот-вот выступят слезы, но Харутора видел, что ее глаза не метались. Глаза эти напоминали поверхность горного озера в облаках, отражающую лишь небеса. Ее взгляд был полон до сих пор неведомой Харуторе решимости.
Будто пленённый глазами Нацуме, он ответил:
- Хорошо, я стану твоим сикигами. Я всегда буду рядом, всегда буду защищать тебя.
Нацуме подняла правую руку, протягивая свой мизинец. Харутора тоже поднял правую руку, и они сцепили мизинцы.
Со страшно серьезным видом Нацуме начала монотонно петь. Чуть позже подключился и Харутора, и их голоса сплелись в обещание.
Когда Нацуме опустила руку, на ее лице засияла такая улыбка, словно она выиграла в самой большой лотерее в мире. И увидев эту ослепительную улыбку, Харутора понял, что они наконец помирились.
Но почему я не улыбаюсь так же ярко, как Нацуме? Голова подсказывала - все замечательно, но что-то в глубине души не давало покоя. Ощущение, словно ему в рот запихнули конфету размером с кулак.
Тяжелая, она больно давила на язык, но он не мог её выплюнуть – слишком сладко.
После этого они продолжили встречаться и играть в саду, как обычно. Всякий раз, когда Нацуме становилось страшно, Харутора смотрел на пустое место, затем махал кулаками, смело кричал и преследовал «врага», которого видела только девочка.
Он ни в коем случае не мог допустить, чтобы с ней что-то случилось.
Это было много лет назад…
Тогда Харутора еще не понимал, что означает слово «будущее».
Когда транспорт прибыл на место, миазма уже вылилась в окрестности.
Большинство людей, застигнутых бедствием, уже нашли укрытия - улица пустовала. Оммёдзи в защитной одежде от миазм, включив аварийную остановку, вышли из транспорта.
Источником бедствия было старое дерево в глубине торгового района. Оно мотало кроной как животное головой, нагнетая вокруг аномальное духовное давление.
Аура – ей обладает всё живое.
Аура обычно вибрирует в определенном диапазоне, сохраняя стабильное состояние.
Но иногда колебания зашкаливают, и неустойчивая аура превращается в миазму, а амплитуда колебаний продолжает расти.
Инциденты, в которых аура не может восстановиться, превысив предельный уровень для самоочищения, – это духовные бедствия, как называют их мастера Оммёдо. А изгнание духов – «Экзорцизм» - долг оммёдзи, членов Агентства Оммёдо.
Словно стая воронов, танцующих в токийской ночи, они окружили древнее дерево, один за другим доставая маленькие кинжалы.
Начав читать заклинание, они вонзили клинки в дорогу под ногами. Наполненные магической энергией, лезвия крепко засели в асфальте. Потом вспыхнули белым светом, который побежал вокруг древнего дерева, создавая некий барьер, отрезающий источник духовного бедствия от внешнего мира.
Однако дерево не прекратило двигаться. Оно продолжало извергать миазмы, словно распыляло споры, а ветви упирались в барьер, будто хотели разрушить его.
Духовное бедствие уже достигло второй фазы, и оммёдзи не могли себе позволить относиться к нему легкомысленно. Если ничего не предпринять, то скоро оно войдет в третью фазу и миазма приобретет форму, порождая «демона».
И тогда...
- Простите, что заставил вас всех ждать!
К оммёдзи, поддерживающим барьер, подъехал мотоцикл, с которого резво спрыгнул остроглазый мужчина.
На нем не было спецодежды, защищавшей от миазм, вместо нее - разноцветная куртка и джинсы с дырками на коленях. Выглядел он совершенно не похоже на оммёдзи.
Тем не менее, он числился командиром этой группы борцов с нечистью и одним из лучших профессионалов страны – Национальным Оммёдзи Первого класса.
- Наконец-то догнал вас. Я разберусь с этим демоном одним ударом, а вы, ребята, не расслабляйтесь и поддерживайте барьер!
Мужчина бросился вперед, обнажая катану, которая висела у него на поясе.
Он стал рассекать мечом воздух, рисуя сложный узор. Лезвие сверкало ослепительным светом, словно охваченное пламенем, - таким образом он превращал ауру в магическую силу.
Командир воронов выкрикнул:
- Пятью элементами, острый дух металла, разрежь духа дерева! Металл превосходит дерево! Рассейся, демоническая миазма!
И занесенный меч обрушился на ствол дерева…
- Вау, круто!
Цучимикадо Харутора втянул лапшу с одноразовых палочек, уставившись в телевизионный экран.
Он сидел в маленькой лапшичной, отдававшей эпохой Сёва. Окна были широко распахнуты, а старый вентилятор разносил прохладный воздух по помещению, отгоняя летнюю жару.
По телевизору в прямом эфире показывали, как оммёдзи ликвидировали духовное бедствие. Так как почти все они случались в пределах Токио, это казалось чем-то из другого мира для Харуторы, жившего в сельском городке. Он направил свои палочки на телевизор:
- Смотри, Тодзи. Это дерево не меньше двух метров в диаметре, но он срубил его одним махом, прямо как в манге! - оживленно сказал он Ато Тодзи, сидевшему напротив.
Тодзи уже давно поел и сейчас лениво развалился на стуле. Послушав Харутору, он повернул голову и посмотрел на телевизор за спиной. Пара свирепых глаз бросила скучающий взгляд из-под банданы.
- В конце концов, элита оммёдзи не слишком отличается от героев манги.
- Элита?
- Те, кто прошли «экзамен оммёдзи Первого класса», также известные как Национальные Оммёдзи Первого класса. Была же статья в журнале, который я давал тебе почитать, верно?
- Что? Так этот парень с катаной - один из «Двенадцати Небесных Генералов»? Удивительно!
Харутора перевел взгляд обратно на телевизор. Теперь показывали репортера, вещавшего что-то с места происшествия, но Харутора продолжал так же заворожённо смотреть на экран. Затем вспомнив, что он еще не доел, снова принялся за лапшу.
Говоря в целом, оммёдзи – довольно своеобразная профессия.
Но когда кто-то становится Национальным Оммёдзи Первого класса - это вообще другой разговор.
«Двенадцать Небесных Генералов» - просто название, дарованное им СМИ, так как Национальных Оммёдзи Первого класса, которые смогли сдать экзамен, была лишь дюжина. Можно сказать, это непревзойденная элита оммёдзи.
- Такие репортажи в последнее время что-то зачастили, – заметил Харутора, уминая удон.
- Похоже, духовных бедствий происходит все больше и больше… Но это проблемы Токио. – Тодзи выглянул в окно. - А у нас место спокойное.
Харутора опустил палочки в миску с удоном и посмотрел на Тодзи:
- Что такое, давно не виделся с «семьей» и заскучал?
- Вовсе нет, я не против спокойствия.
- Ха-ха, не ври. В Токио ты был жестоким малолетним преступником.
- Заткнись и ешь свою лапшу.
Тодзи сощурил глаза и сморщил лоб, а Харутора засмеялся, протягивая руку к маленькой бутылочке с острым соусом.
Как только они вышли из лапшичной, Харутора зажмурился, спасаясь от солнца, настолько яркого, что белело в глазах.
Августовское солнце стояло высоко в небе. Сильный жар поднимался от асфальтовой дороги, прерывистое стрекотание цикад напоминало шум прибоя.
С другой стороны улицы зеленел парк. А подняв взгляд, Харутора увидел синее небо и разбросанные по нему большие белые облака.
Лето.
Харутора и Тодзи вышли из лапшичной и остановились у дверей.
- ...Жарко-то как.
- Лето, знаешь ли.
Они почти слышали, как плавится их кожа, пока стояли под горячими солнечными лучами. Друзья пересекли дорогу и уже в тени деревьев возобновили свою бесцельную прогулку.
Сейчас были летние каникулы, но сегодня они провели все утро в школе, на дополнительных занятиях, и только теперь, по пути домой, устроили поздний обед.
Они оба были одеты в школьную форму – белую рубашку с коротким рукавом и серые брюки. Тодзи надел также бандану, чтобы волосы не лезли в глаза.
Несмотря на одинаковую форму, впечатление они производили разное. Тодзи, допустим, выглядел гораздо привлекательнее Харуторы. Они были словно тигр с высунутым от жары языком и волк, спокойно высматривающий свою жертву. Конечно, одной из причин такого контраста могло быть то, что Тодзи от природы внешне красивее.
- У меня до сих пор жжет во рту.
- Ты добавил слишком много острого соуса.
- Я не специально, всё потому, что крышка бутылки упала.
- Тебе, как всегда, не везет, - хихикнул Тодзи.
Харутора был и вправду поразительно невезучий, и то, что отвалилась крышка, когда он наливал острый соус, можно считать мелочью. К примеру, он двенадцать раз попадал под машину. Хотя трудно сказать, везучий человек или нет, если после двенадцати таких ДТП он до сих пор жив.
- Мне точно досталось какое-то проклятие от предков.
- Ну, с твоей-то родословной - скорее всего, - с сарказмом ответил Тодзи, которому поднадоел нескончаемый поток жалоб Харуторы.
Солнечные лучи проходили сквозь листву и отсвечивали на асфальте, покрывая его пятнистым узором. Четко очерченные тени контрастировали с крапинами света - от этой красоты даже казалось, что жара немного спала.
- Хорошо… Что будем делать дальше?
Харутора продолжал бормотать, когда неожиданно его телефон зазвонил, словно имел своё мнение на этот счет.
- О! - Харутора достал мобильник из кармана.
Он открыл «раскладушку», но, увидев имя на экране, тут же опустил веки и молча закрыл телефон. Затем положил его обратно в карман, как будто ничего не случилось.
- Хокуто? – покосился на него Тодзи.
- Она самая...
Харутора не стал объяснять дальше, а Тодзи не донимал вопросами.
Они слушали цикад, неторопливо прогуливаясь.
- Чем займемся дальше? Я не взял деньги, но, может, просто потусуемся в игровом центре?
Когда Харутора предложил это, настроение у него сразу поднялось.
- К сожалению, уже не получится.
- Чего? Что это значит?
- Ты уже попался, спасибо твоей невезучести.
Тодзи указал назад, за спину Харуторы.
- Ах ты Бакатора!
Голос прозвучал легко и жизнерадостно - прямо воплощение бодрости.
Тогда Харутора услышал звук шагов, и вскоре что-то теплое и мягкое уперлось ему в спину.
- Я нашла тебя! Почему ты не берешь трубку? Отвечай! Бакатора!
- Н-не делай так, Хокуто! Я не могу дышать!.. Я сейчас умру!..
Две руки протянулись из-за спины Харуторы, обхватывая его шею. А в его поле зрения попали короткие светлые волосы, слегка развевавшиеся на летнем ветерке.
Шея Харуторы была сильно сдавлена, и он отчаянно пытался ослабить хватку Хокуто. Но та не упустила возможность нанести завершающий удар и принялась тереть костяшками пальцев ему по голове.
- Бакатора! Бакатора!
- Эй, прекрати! Не прижимайся ко мне, хулиганка, сейчас слишком жарко!
- Да что ты говоришь! Пахнет потом тут только от тебя.
- Не нюхай меня!
- Пахнет бульоном, ты опять ел удон?
- Разве я не говорил тебе не нюхать других людей?! Ты как собака!
Покраснев, Харутора сделал большой шаг назад. Хокуто, наконец выпустив его, сверкнула улыбкой и детским голосом сказала:
- Сегодня такая жара... Не ожидала, что ты сможешь съесть удон. Твой мозг наверняка зажарился.
- Не суй свой нос в чужой вопрос! И не смотри на удон свысока, удон – это наследие японской...
- Тодзи, а ты что ел?
- Собу.
- Ты забыла, что я с тобой разговариваю? Или просто меня игнорируешь?
Харутора напряженно зарычал, на что Хокуто невозмутимо выставила перед ним ладонь.
Так вот общались они с Хокуто еще со средней школы. У неё были большие глаза, уголки губ - от природы подняты вверх. Манера речи напоминала мальчишескую, но лицо - на удивление симпатичное. Она была одета в облегающее поло и мини-юбку, а руки и ноги - слегка загорелые.
Усердно работая своими милыми ножками, она ходила туда-сюда между разочарованным Харуторой и Тодзи, который не особо обращал на нее внимание.
- Ребята, вы ходили на дополнительные занятия и сегодня? Как и ожидалось от Короля Провалов и Мастера Прогульщика.
- Какая же ты шумная. Так что ты здесь делаешь?
- Хм-м? Ничего, просто вышла погулять.
- В такой супер жаркий день? У тебя тоже мозг поджарился?
- По крайней мере, в этом куда больше смысла, чем в летней школе. Знаешь, Харутора… в этом мире только умные люди преуспевают.
- Да уж, убедительность этого парня действует на нервы…
- Я не парень, я девушка, Бакатора.
- Помолчи, хулиганка.
Рассерженный Харутора уставился на возмущающуюся Хокуто.
Кстати, «Бакатора» - оригинальное творение Хокуто, которая, чтобы пристыдить его, раньше описывала Харутору как «старого тигра, весенним днем дремавшего пузом кверху». Сравнение было очень метким, и она не смогла устоять и похвалила себя за остроумие, когда придумала это прозвище. Но, слыша его, Харутора чувствовал лишь ярость.
Наблюдая их перебранку, Тодзи молча вздохнул.
- К слову, у тебя все-таки пугающе верная интуиция. Ты тоже смотрел репортаж?
- Да, вместе с Тодзи. А ты, как всегда, внимательна.
- …Нужно снова повторить…Template:Ref
Просто невыносимо. Тодзи отвернулся, отводя взгляд. Харутора же сделал недовольное лицо, словно тигр, которому только что побрили голову.
Хокуто их реакция ничуть не смутила.
- Короче говоря! Не важно, почему я звонила вам, ребята; в первую очередь Харутора должен заплатить за игнор моего звонка. Давай, раскошеливайся!
После этих слов она, выпрямив спину, схватила Харутору за руку и потянула за собой.
Руки у нее были стройные, женственные, но поразительно сильные.
- Эй, что ты делаешь?!
Хокуто тащила Харутору, вынужденного теперь бежать за ней.
Тодзи с беспомощным видом поднял бровь.
Затем он сунул руки в карманы брюк и неспешно последовал за парочкой.
- Я правда не могу понять, почему я должен угощать Хокуто мороженным? Я не понимаю этого вовсе…
Десять минут спустя.
Харутора сидел на скамейке в парке, глядя на мороженное в пластиковом стаканчике, и жаловался, видом и тоном выражая свое недовольство.
В противовес, Хокуто, получив желанную компенсацию, была вне себя от радости.
- Глупый ты, Харутора, не мудрено, что ты всегда заваливаешь экзамены.
- Не говори ерунды! Это моё право - не брать трубку, а насчет мороженного…
- Ням.
- Эй, не ешь втихомолку чужое мороженное! Да еще съела верхний слой, какого черта?!
Харутора зарычал и отодвинул стаканчик от Хокуто. Так как девушка ела слишком быстро, она скривила лицо и потерла висок - можно сказать, самопричинённая больTemplate:Ref.
- Хокуто, ты здесь, чтобы в очередной раз посоветовать Харуторе стать оммёдзи? – открыл рот Тодзи, который в сторонке попивал содовую.
Хокуто выпрямила спину, словно готовясь к ответу.
- Харутора.
Хокуто придвинула своё лицо вплотную и уставилась ему прямо в глаза. Харутора машинально отодвинулся назад.
- Ч-что?
- Ты смотрел сегодня репортаж по телику, верно?
- Д-да…
- Разве ты не представлял себя таким, как они? Думал же об этом, да? Так ведь, правда? Естественно, ты захотел стать таким же как они, признайся.
Хокуто говорила невероятно оживленно.
- Совсем не хочу, - беспомощно вздохнул Харутора, готовясь к словам, которые слышал уже более десяти раз.
- Почему? Харутора, ты потомок Абе но Сеймея из семьи Цучимикадо, семьи истинных оммёдзи!
Раздраженный нападками Хокуто, Харутора состроил гримасу.
Каждое ее слово было правдой.
Абе но Сеймей жил в эпоху Хэйан и был выдающимся оммёдзи того времени. После того, как он умер, его сыновья заявили, что «Цучимикадо» - истинные оммёдзи, и семья господствовали в мире Оммёдо в течение длительного периода, вплоть до эпохи Мэйдзи. Излишне говорить, что Харутора – Цучимикадо Харутора – потомок этого известного семейства.
Но.
- Хокуто, я же говорил тебе. Говорил уже много раз и не хочу больше повторяться. Хоть я и Цучимикадо, моя семья принадлежит к «побочной ветви», которая отличается от невероятной «главной ветви» как небо от земли.
- Несмотря на это, ты все равно Цучимикадо! Ты родился в семье с историей, восходящей к эпохе Хэйан. Но учишься в обыкновенной старшей школе, сутками бездельничаешь, беззаботно заваливаешь тесты, каждый день ходишь на дополнительные занятия и бесконечно ноешь… Тебе не кажется, что ты жалок?
- Не суй свой нос в чужие дела…
Хокуто говорила ясно и логично, но Харутора не мог не хмуриться.
Хокуто уже неоднократно пыталась убедить Харутору стать оммёдзи. И каждый раз, когда она видела новости о них, усиливала натиск. Она всегда говорила одно и то же: что он рожден в известной семье. Её уговоры можно было бы назвать полными энтузиазма, но на ум скорее приходило слово «упрямство».
- Раз ты родился в известной семье, разве это не твой долг?
- Вовсе нет, из какого ты вообще века?
- Харутора, ты слишком безответственный!
- Что ты имеешь в виду - «безответственный»? Просто так случилось, что я родился в побочной ветви Цучимикадо. Я обычный, неинтересный ученик старшей школы… Да, мой папа специализированный оммёдзи, но он простой деревенский врач. Правильно?
Харутора попытался заручиться поддержкой Тодзи. Но тот, спокойно наблюдая со стороны, лишь криво улыбнулся и кивнул головой.
- Я знаю. В конце концов, он мой спаситель.
Однажды, когда Тодзи приехал в Токио, он был втянут в духовное бедствие, оказавшись на грани между жизнью и смертью, и так случилось, что доктор Оммёдо – специализированный врач, владеющий целительными техниками Оммёдо – был как раз в Токио и сумел спасти жизнь Тодзи.
Этот доктор, который лечил Тодзи, и приходился отцом Харуторы.
Тодзи еще не до конца оправился после духовного бедствия, и ему часто приходилось подлечиваться у отца Харуторы. Причина, по которой он посещал летнюю школу, состояла не в том, что у него были плохие оценки, а в том, что из-за лечения он пропустил слишком много занятий. О духовных бедствиях он знал не понаслышке, к тому же раньше увлекался Оммёдо, так что разбирался в его техниках.
- Отец Харуторы - прекрасный доктор Оммёдо, который не позорит семью Цучимикадо, в отличие от ни на что не годного сына.
- Неважно, в любом случае у меня нет таланта к техникам оммёдзи. Да я даже не вижу ауру. Впрочем, я не жалуюсь, ничего неудобного в этом нет, – возразил Харутора, после чего проглотил большой кусок мороженного.
Оммёдзи – крайне своеобразная профессия, для получения которой основным условием является наличие какого-нибудь таланта или навыка, например, ощущения ауры – способности, известной как «Духовное зрение». Также немаловажный критерий - сила.
Но Харутора не обладал способностями такого рода; другими словами, он не мог стать оммёдзи. Это было самым веским доводом.
И только Хокуто не соглашалась с этим взглядом.
- Разве не достаточно попросить отца дать тебе способность «видеть»? Среди техник оммёдзи есть такие заклинания, правда, Тодзи?
- Думаю, да. Я слышал, что если за дело возьмется одаренный и опытный оммёдзи, то эффекты могут сохраняться годами, - поделился Тодзи.
Хокуто посмотрела на друга со взглядом, в котором читалось: «Вот видишь!» Харутора отвернулся, опровергая это:
- Я же сказал, что меня всё устраивает как есть. Тем более что золотой век семьи Цучимикадо уже давно закончился. Сейчас в упадке даже аристократичная главная семья, а семья побочной ветви, как моя, уже особо не отличается от обыкновенной.
- Тогда ты можешь стать невероятно сильным оммёдзи и возродить семью Цучимикадо!
- Откуда только берется твой оптимизм…
Изнурительное чувство тщетности захлестнуло Харутору. Он не рвался в оммёдзи, да и таланта в себе не видел, поэтому ему было очень трудно принять то, что он должен стать одним из них только потому, что родился в знатной семье. Он не понимал, почему Хокуто так в этом заинтересована.
- А, также есть талантливая девушка из главной семьи, моя ровесница, так что мне можно не возиться с миссией по возрождению семьи Цучимикадо.
Харутора сказал это как бы в довесок, но глаза Хокуто тут же вспыхнули.
- Ты о девушке, про которую тогда рассказывал, о той родственнице?
- Именно. Она талантлива. Переехала в Токио сразу, как окончила среднюю школу. Теперь учится в знаменитой школе, которая готовит будущих оммёдзи. Более того, ей только шестнадцать, но она уже провозглашена наследницей семьи Цучимикадо. Оставлю ей бразды правления - и семейная честь точно будет сохранена.
- Что ты говоришь? Она же девушка, разве тебя это не раздражает?
- Ни чуточки, - быстро ответил он, и Хокуто потупилась, упав духом.
- Печаль, да и только. По крайней мере, тебе должно быть немного стыдно.
- Но разница в наших способностях настолько велика, что сравнивать себя с ней бессмысленно, – небрежно сказал Харутора. - Но, благодаря талантливой девушке из главной семьи, никто просто не ожидали чего-то большего от ребенка из семьи побочной ветви. Когда я сказал родителям, что собираюсь пойти в обычную старшую школу, они не стали возражать. Я даже могу сказать, что благодаря ей моя жизнь стала намного спокойнее.
Последние слова выражали его настоящие мысли. Харутора не завидовал девушке из главной семьи, не чувствовал себя неполноценным. В конце концов, становиться оммёдзи он не хотел, он вообще не представлял себя с таким желанием.
Они виделись друг с другом, когда были маленькими, но после средней школы постепенно отдалились.
Особенно сейчас…
- Правда? - тихо спросила Хокуто.
- Что?
- На тебя правда никто не возлагает никаких надежд, Харутора?
- Я только что сказал - наверное … нет…
Глаза Хокуто отражали боль, которую она не показывала прежде, и Харутора говорил все менее и менее уверенно.
Хокуто посмотрела прямо в глаза Харуторе. Он до сих пор не мог понять, что скрывается за этим взглядом, но чувствовал себя так, словно его душа тонет в её глазах.
Стрекот цикад внезапно поутих.
Сцена полугодичной давности возникла в его сознании. Тот зимний день третьего года средней школы, когда Харутора решил пойти учиться в обычную старшую школу…
Пара прекрасных, притягивающих глаз смотрела прямо на Харутору.
Вдруг в них заблестели слезы.
- Врешь.
Воспоминание улетучилось, как сон наяву.
В груди стало беспокойно, и она больно заныла, как старая рана.
Тогда…
- У тебя капает… – сказал Тодзи.
Харутора присмотрелся и обнаружил, что его мороженное растаяло, и что большая часть вытекла из стаканчика. «Черт!» - воскликнул Харутора, поспешно вставая, но, к сожалению, у него на штанах уже осталось мокрое пятно.
Cолнце незаметно сдвинулось, причем так, что деревья перестали оттенять одну лишь руку Харуторы. Снова дала о себе знать его невезучесть.
- Что ж ты раньше не сказал?!
- Ты должен был заметить это первым.
- Выглядит, словно ты обмочился.
- Хокуто, а ты, смотрю, обрадовалась!
Харутора покраснел, а к Хокуто вернулась ее жизнерадостность, и она весело засмеялась. «Вот,» - предложила она платок другу. Несмотря на то, что он по многим причинам не желал принимать её помощь, Харуторе ничего не оставалось, кроме как взять у неё платок.
- …Ладно, завершим сегодняшнее совещание. Старший сын побочной ветви пока на первом году старшей школы, так что не стоит спешить и решать его судьбу прямо сейчас. - Тодзи прищурился, смотря на облака из-под банданы.
Действительно, при такой жаре будущее виделось туманным миражом.
В любом случае, никто не мог точно сказать, что произойдет дальше.
Что еще более важно, сейчас летние каникулы.
- Те, кто хотят стать оммёдзи, начинают тяжело трудиться сразу, как оканчивают среднюю школу, – ответила Хокуто, по-прежнему убежденная в своей правоте.
- Сравнивать с другими людьми бесполезно. В конце концов, Харутора даже не видит духов. Ты считаешь, без этого он сможет стать оммёдзи?
- Но…
- К тому же, ни в чем другом он тоже не силен.
- А-а…
- Почему ты не нашлась, что сказать на это?! И Тодзи, ты слишком любопытный!
Голос Харуторы утонул в шуме цикад, к которому примешался смех Хокуто и вздох Тодзи.
Августовский вечер.
Палящее солнце явно не собиралось сдаваться.
После этого Харутора и остальные отправились в игровой центр, где неторопливо убили время, и разошлись по домам, когда солнце начало опускаться.
В последние несколько дней они жили именно такой жизнью. Хокуто и Харутора были в разных школах, но, как только начались летние каникулы, троица стала проводить вместе почти каждый день.
- Покой действительно умиротворяет…
- А от скуки действительно скучно.
Тодзи и Харутора обменялись этими словами, пока шли по торговой улице к станции. Поскольку Хокуто жила в другой стороне, она отделилась от них раньше. Парни шли рядом, окруженные атмосферой лени.
На оживленной торговой улице повсюду толпились люди, пришедшие купить ужин. Аромат колы, тянувшийся из забегаловок, пробуждал в Харуторе голод.
Он заметил, что на фасадах магазинов и на столбах развешаны плакаты, сообщающие о фестивале фейерверков. Его проводили на территории местного храме, где каждый год посмотреть на салют собиралось море людей.
Фестиваль пройдет завтра, и, конечно, Харутора и остальные, не имея никаких дел и планов, решили присоединиться к веселью.
- Кстати, о фестивале. Тодзи, ты же первый раз пойдешь.
Тодзи переехал сюда этой весной, тогда они и стали друзьями.
- В прошлом году ты ходил вместе с Хокуто, правильно?
- Ага. Помню, и в позапрошлом тоже с ней ходили.
- Ничего, что в этом году будет третий лишний?
- Эй-эй, мы с Хокуто просто друзья, ты же не думаешь, что мы с этой хулиганкой встречаемся? Она же разговаривает, как парень.
Хотя она и выглядит мило, но вот душит людей со спины, даже не задумываясь. Да и разговаривает не как девушка, а скорее как парень, однако именно из-за этого он мог спокойно, легко общаться с ней.
Услышав ответ Харуторы, Тодзи приподнял правую бровь.
- Вы просто друзья?
- Ну, когда мы первый раз посетили фестиваль, я сказал что-то наподобие: «Это очень похоже на свидание»…
- Она стала злобно отрицать это?
- Я принялся судорожно объяснять, что это шутка. Но кто знает, услышала ли она, потому что постоянно заставляла меня покупать ей еду. Неудачный был день.
- Харутора…
- Что?
- Прозвище Бакатора тебе вполне подходит.
- Что?!
Харутора уставился на Тодзи. Но тому было слишком скучно, и вместо ответа слабая улыбка пробежала по его губам.
- Но раньше Хокуто так не раздражала и редко упоминала об оммёдзи. Наверное, она изменилась в начале этого года?.. Она внезапно начала доставать меня. … Но на самом деле, я не представляю, какие злые мысли таятся у неё в голове.
Одно дело, если бы она сама хотела стать оммёдзи. Но она уговаривает избрать эту профессию другого человека и только потому, что тот родился в знатной семье. Даже если она просто веселиться, такое отношение слишком раздражает.
- Значит, она не может смириться с тем, что на тебя смотрят свысока?
- Никто не смотрит на меня свысока. Говоря по правде, только она так делает.
- Не поспорю.
- И она не хочет понять, что Цучимикадо уже давно потеряли свое влияние.
Харутора все не прекращал ворчать.
Ухмылка появилась на лице Тодзи, пока он слушал.
- Ты не можешь винить её за то, что она не знакома с текущей ситуацией в семье. Просто прямо скажи ей, что больше семью Цучимикадо нельзя назвать знатной, что их отстранили от дел.
От слов Тодзи веяло холодом, и на лице Харуторы отразилась горечь.
Хокуто говорила правду: во время эпохи Хэйан семья Цучимикадо действительно была полноценным кланом, известной семьёй оммёдзи.
Тем не менее, в современной Японии, в мире Оммёдо, их фамилия уже не имело веса.
Основателя семьи Цучимикадо, Абе но Сеймея, о ком сложено бесчисленное количество историй, хорошо помнили даже сегодня. Но его дети были почти неизвестны, и по большей части только люди, относящиеся к сообществу Оммёдо, знали фамилию Цучимикадо.
После реставрации Мэйдзи, Бюро Оммёдо – организацию, контролирующую оммёдзи, упразднили, введя реформы, и Цучимикадо перестали занимать важное место в мире Оммёдо. Упадок Цучимикадо можно проследить до времен сёгуната Токугавы, когда влияние в основном перешло в семьи побочных ветвей - Курахаси и Вакасуги, и хоть Цучимикадо оставалась главной семьей, по сути она сохраняла свой статус лишь номинально.
Но после того как эпохи Мэйдзи и Тайсё закончились и началась эпоха Сёва, Японию охватил пожар войны, и семья Цучимикадо внезапно снова оказалась в центре внимания.
Накануне Тихоокеанской войны высшие чины японской армии, которые верили в сверхъестественные силы и религию, планировали использовать магию в военных действиях.
Эта группа людей возродила Бюро Оммёдо, а управлять им назначила юношу, который только что стал главой семьи Цучимикадо – Цучимикадо Яко.
Тем не менее, может, все было совсем не так.
Военные возродили таинственное, древнее Бюро Оммёдо, реконструировали его и даже вложили огромные суммы денег в исследования и разработки - всё потому, что они увидели действие «магии» одного человека. И этим человеком был Цучимикадо Яко. Его сила и несравненный талант в магии привлекли внимание армии.
Молодой глава семьи Цучимикадо получил от военных финансирование и трудовые ресурсы и провел исторические реформы в сфере японской магии.
Он изучал не только магию: он объединил с ней эзотерический буддизм, сюгэндо, синтоизм и другие японские религии к, привнося уникальные идеи и формируя совершенно новую систему магии. Эта система была крайне полезной в том числе и для военных.
Ближе к концу войны система магии была доработана и получила дальнейшее развитие, став Оммёдо современной Японии…
«Основное Оммёдо» Другими словами, Цучимикадо Яко можно назвать отцом современной магии.
Тем не менее, имя Яко теперь стало табу в магическом сообществе.
Событие, послужившее причиной запрета, произошло в последние дни Тихоокеанской войны, когда Япония вот-вот должна была проиграть.
В то время военные, загнанные в угол, обратились к Бюро Оммёдо, сбегая от реальности и постепенно теряя рассудок. Военные попросили Яко провести широкомасштабный магический ритуал, чтобы повернуть исход войны – что в конечном счете не увенчалось успехом.
Об этом ритуале не осталось никаких детальных записей, но разрушительные последствия говорили сами за себя. Яко погиб, а эффект ритуала сильно сказался на ауре Токио, выбив ее из состояния равновесия, и привел к самому страшному духовному бедствию в истории.
По слухам, той ночью в столице проходил Хиякки ЯгоTemplate:Ref.
Но в то же время Токио атаковала армия Соединенных Штатов, и город был почти парализован, поэтому уже никак не узнать, что произошло на самом деле.
- Но, как по мне, звучит как что-то из учебника истории… Это просто большая ошибка, которую допустил ваш предок в прошлом веке.
- Верно, - тихо и сухо ответил Харутора.
В любом случае, аура постепенно стабилизировалась до определенной степени, но полностью до сих пор не восстановилась. Исследователи считали, что во время ритуала Яко произошли некоторые критические изменения.
Как результат, Японию оккупировало США, и Бюро Оммёдо было направлено на борьбу с духовными бедствиями, которые продолжали появляться даже после окончания войны – все полномочия были переданы в Бюро Оммёдо. После смерти Яко, наполовину разрушенное Бюро Оммёдо отделили от военных, и оно сосредоточилось на противодействии токийским духовным бедствиям. Как ни странно, с помощью разработанной Яко системы магии.
Сейчас Бюро Оммёдо называется Агентством Оммёдо и заведует всем, что связано с магией, но их главный долг - подавление духовных бедствий, вспыхивающих в стране, в основном в Токио.
Последствия ритуала Яко до сих пор ограничивают японское магическое сообщество. История Оммёдо испокон веков шла рука об руку с бедами семьи Цучимикадо. Не было бы преувеличением сказать, что и нынешнее положение японского магического сообщества берет свои корни в семье Цучимикадо.
- Ты действительно родился в непростой семье.
- Не говори.
Про Оммёдо и семью Цучимикадо были горы книг, и почти не осталось неописанных событий. Но, кроме таких людей, как Тодзи, который сам проявлял интерес к этой тематике, никто не прикасался к этому кладези знания.
- Почему бы тебе не найти Хокуто и не объяснить ей, в какой тяжелой ситуации сейчас семья Цучимикадо?
- Я боюсь, что она ответит: «Тогда ты должен смыть позор твоего предка!» - и энтузиазма у нее только прибавится.
- Такая вероятность есть.
- Кстати, правда ли она не знает о том, что происходит, раз так сильно убеждает меня?
- Великое духовное бедствие упоминалось в школьных учебниках, но имя Яко нет.
- Но как-то она узнала, что семья Цучимикадо была известна. Об этом известно не очень многим.
- Говорить об этом сейчас нет смысла, и, что более важно, она была загадкой с самого начала, так что ничего странного.
- Ага…
Переходя дорогу, Харутора скрестил руки, становясь все более раздосадованным.
Они с Хокуто знали друг друга с давних пор, но познакомились по случайности. Они были одного возраста, но Харутора не знал, в какую старшую школу она ходила, где жила, он даже не знал её фамилии. Кроме того, Хокуто всегда отшучивалась от подобных вопросов.
- Может быть, она шпион, которого послало Агентство Оммёдо?
- Это государственная организация, какие «шпионы»?..
- Тогда, может, она член подпольной магической группировки?
- Подумать только, ты даже подполье вспомнил.
Тодзи холодно посмотрел на Харутору, погруженного в свои бесполезные мысли.
- Что ты сам думаешь, Харутора?
- А? Думаю о чем?
- Об оммёдзи. Хочешь ли ты стать оммёдзи?
- Эй, почему ты вообще спрашиваешь? Ты же сам только что сказал, что у меня нет таланта.
- Не важно, есть у тебя талант или нет, я спросил о твоих желаниях, - дразнящим тоном сказал Тодзи.
У него была дурацкая привычка говорить о нелепых вещах с серьезным лицом.
- Честно говоря, в детстве я верил, что определенно стану оммёдзи, когда подрасту… Я серьезно так думал.
- Вот как.
- Но не потому, что я так хотел, а скорее из-за «традиций» - у меня не было выбора. Как-то так я думал.
- Традиций?
- Да, это считается «семейной традицией»… наверное, - туманно ответил Харутора. - Но я тогда был совсем маленьким. Я спросил однажды отца о «традициях», и они оказались чем-то вроде обычаев из прошлого. Незадолго до того как я определился со старшей школой, он сказал еще, что теперь другое время и что я могу решать сам.
Будучи ребенком, он восхищался Абе но Сеймей и увлеченно играл в оммёдзи. До поступления в среднюю школу он каждый день оттачивал движения, которыми оммёдзи вынимали из коробки талисманы и метали их; и позировал перед зеркалом. Но это осталось в прошлом, о котором он не мог рассказать Тодзи даже под страхом смерти.
После того как он узнал, что у него нет таланта, его энтузиазм постепенно угас, и он стал думать о других вещах – абсолютно нормальных вещах.
В таком изменении нет ничего странного. Довольно много детей хотят стать спортсменами или космонавтами, но большинство из них вскоре забывают о своих детских мечтах.
- Если бы у меня был талант, все было бы совсем иначе.
Если бы он, сын побочной ветви, мог видеть духов, у него безусловно была бы совершенно другая жизнь. Но он не знал, лучше или хуже выдался бы тот путь.
И как раз после этой мысли…
- А мне кажется, у тебя есть талант, – как бы между прочим сказал Тодзи. Удивленный Харутора горько улыбнулся:
- Что ты говоришь, меня аж передернуло. Не успокаивай меня.
- Я просто говорю правду. Разве ты не используешь талисманы?
- Талисманы? Ты о целебных амулетах? Я просто подражаю отцу. Единственное заклинание, которое я знаю, это стандартный «Приказ», и, что важнее, я не могу видеть духов, так что это было бы пустой тратой времени.
«Хотя я даже отрабатывал стойки для заклинаний,» - мысленно произнес Харутора.
Харутора двенадцать раз попадал под машину и давно привык к травмам. Когда он ранился, иногда тихо стаскивал пару целебных амулетов из кабинета отца. Он использовал их для лечения травм, и даже обычному человеку было видно, если тот, кто применял амулеты, или больной обладали сильной духовной энергией.
- Ну, они довольно эффективны…
- Нет, это точно не нормально.
Харутора рассмеялся, помахивая рукой. Тодзи задумчиво посмотрел на него и, немного помолчав, сказал:
- Даже Бакатора все равно тигр...
- Тодзи, и ты зовешь меня Бакаторой?..
Харутора рассердился, а Тодзи лишь усмехнулся.
Покинув торговую улицу, друзья дошли до трамвайной станции.
- Пока. – Тодзи помахал рукой, проходя через турникет.
Харутора жил на другой стороне станции, и попрощавшись с Тодзи, он направился к мосту над путями.
Он поднялся по лестнице на мост.
Под ногами с шумом проехал трамвай.
Поблизости не было высоких зданий, и с моста открывался панорамный вид на сумеречный городской пейзаж, отсюда виднелись вдали даже обширные поля и горные хребты.
К этому времени нестерпимый солнечный свет ослаб, а ветер, задувавший под мокрую от пота рубашку, был невероятно приятен.
Завтра утром ему снова надо идти в летнюю школу, но фестиваль - только вечером. Такояки, жареная лапша, и засахаренные яблоки. Энергичная Хокуто и спокойный Тодзи.
Вечер обещал быть очень веселым.
Все не так уж и плохо…
Неторопливо идя по мосту и любуясь летним закатом, Харутора невольно расслабился.
Он дошел до ступеней на другом конце и собирался уже спуститься, когда столкнулся с поднимавшимся на мост человеком.
Харутора ахнул.
Девушка подняла голову, возможно заметив наверху что-то странное, - и остановилась на лестнице как вкопанная.
Ее прекрасные, притягательные глаза округлились.
Девушка была одета в простое черное платье, украшенное кружевом на груди. В руке она держала небольшую сумочку, с которой свисала коричневая соломенная шляпа с вплетенной в неё оранжевой ленточкой.
Шляпа танцевала на сильном ветру, длинные волосы раздувались, рисуя дуги в воздухе. Не двигаясь, она спокойно смотрела на Харутору. А он на нее.
Она должна быть сейчас в Токио.
Почему она здесь?
Едва у него в голове всплыл этот вопрос, как…
- Давно… давно не виделись, Харутора-кун, - тихо произнесла однофамилица и подруга детства Харуторы, с лица которого до сих пор не сползало удивление.
Харутора кивнул в ответ, стоя на месте и не говоря ни слова.
Мальчик из побочной семьи и девочка из главной...
Цучимикадо Харутора и Цучимикадо Нацуме, долгое время находившись в разлуке, снова встретились.
Она наконец закончила.
Нервное напряжение спало, и девушка глубоко выдохнула.
Она была одна в своей личной исследовательской лаборатории, и сейчас у нее на лице играла победоносная улыбка. У нее перед глазами на столе стоял метровый стеклянный куб, внутри которого нетерпеливо ходила туда-сюда черная кошка.
Всего час назад эта кошка была на волоске от смерти.
Это был просто эксперимент, но девушка уже полностью освоила процедуру, и осталось лишь выполнить два других условия.
Другими словами, ей нужны были алтарь и священник.
Она протянула руку к стационарному телефону и набрала внешний номер, планируя позвонить цели под каким-нибудь предлогом.
Но того ответа, который прозвучал из трубки, она никак не ожидала.
- Летние каникулы?
Её губы невольно сжались в тонкую линию. Она так погрязла в работе, что забыла изучить расписание цели.
Повесив трубку, она повернулась и посмотрела в угол комнаты. Там стоял большой контейнер с наложенной на него сильной магией, но это был не просто контейнер.
Это был гроб.
Крышка гроба была плотно закрыта. Едва заметные эмоции промелькнули в глазах девушки.
Тут позади нее раздался слабый звук. Она развернулась - черная кошка в кубе в очередной раз рухнула.
Девушка ошиблась. Крепко сжимая зубы, она пыталась держать себя в руках.
- Это не проблема… У меня точно получится.
И тогда…
Двери лаборатории распахнулись, и внутрь ворвалась группа мужчин в костюмах.
Они держали наизготове оружие и талисманы.
- Не двигаться! Вы арестованы по подозрению в использовании запрещенной магии!
Командир группы, направив пистолет на девушку, показал ей удостоверение. Это были следователи магических преступлений, также известные как Мистические Следователи. Они, должно быть, вели за ней слежку - для ареста выбрали самый подходящий момент.
Уголки рта девушки изогнулись в высокомерной улыбке.
- Кем ты себя возомнил?
В этот момент девушка привела в действие план, который готовила столь долгое время.
