Phenomeno:Case 03 ~Russian~

История третья. По ту сторону фусума

1

В тот день мне снова снился этот сон.

Стоял знойный летний полдень. Где-то стрекотали цикады. Было так жарко, что даже замерев без движения, я чувствовал стекающие капли пота. Я сидел на крыльце дома, рассеянно глядя на сад.

В какой-то момент девушка из дома присела рядом. На ней была белая рубашка и простая однотонная юбка. По её внешнему виду сложно было сказать, в какой эпохе мы находимся — и всё же мне казалось, что действие происходит недалеко от современности. Меня девушка из сна видеть не могла.

Поэтому мы даже не обменялись приветствиями. Девушка сошла с крыльца, набрала воды в небольшой тазик и присела рядом со мной, опустив в него ноги. Обмахиваясь небольшим веером для прохлады, она выглядела воистину очаровательно. Чёрные волосы были аккуратно связаны в пучок, а неизменно сомкнутые губы подчёркивали её твёрдость духа.

Мы пребывали в полном молчании. Бамбуковая роща за белой стеной негромко шуршала, покачивалась от ветра. Мир был безмолвен и безмятежен.

Или должен был быть…

Меня охватило странное ощущение, перерастающее в убеждённость. Дурное предчувствие, что у этого сна не будет счастливого конца.

Окутанный голубоватой дымкой огромный особняк в японском стиле. С недавних пор он стал постоянно мне сниться. Иногда сон возобновлялся с последнего места, а другой раз казалось, что я пропустил несколько серий. Но, рано или поздно, в итоге сон заканчивался. Я понемногу начал наслаждаться этими сновидениями, и, в тоже время, каждый раз я просыпался в печали. Со временем я понял, что эти чувства связаны с неизбежным трагичным финалом, предстоящим этому дому. Я не раз видел синий мир, окрашенный красным и залитую кровью девушку, лежащую на земле.

Это явно было осознанное сновидение. Иначе говоря, сон, в котором понимаешь, что ты спишь.

Обычно сны выделяются своими особыми возможностями. В частности, осознанные сновидения дают ощущение всемогущества, поскольку в них можно сотворить что угодно. Однако, этот сон всегда вызывал у меня тревожное чувство бесконтрольности.

Почему? Не следует ли мне это выяснить? И я приступил к исследованию этого дома.

Условно говоря, в особняке жило четыре человека. Девушка, дарившая всем улыбки, наполненные свежестью весеннего ветерка. Мужчина лет пятидесяти, вероятно, хозяин дома и её отец. Два парня — кажется, влюблённые в неё двоюродные братья. Ещё я видел слуг, время от времени входящих и выходящих из дома, но их, думаю, можно не считать. В центре здания была комната главы семьи, размером примерно в пятьдесят татами, с большой колонной прямо по центру. Сбоку от неё была спальня девушки, а дальше — комнаты её кузенов. Также в доме была кухня, цветник, гостиная и комната для прислуги. Конечно, особняк без преувеличения можно было назвать огромным, но в моей деревне дома такого размера не редкость, так что я не был особо впечатлён и просто бродил по округе.

Окна и раздвижные двери не имели для меня никакого значения. В этом мире я был как призрак, я мог войти куда угодно, если бы пожелал. Но чем больше я блуждал, тем сильнее на меня давило это странное и неуместное чувство.

"Что-то не так с этим домом".

Эта мысль засела у меня в голове. Мне казалось, что я уже чувствовал эту странность прежде. Подумав, я осознал — это было прямо как в том доме. "Доме, исполняющем желания", в котором я жил по приезде в Токио. Доме, предназначенном не для людей, построенном отчаявшимся архитектором, чтобы служить его последним пристанищем. Это было то же ощущение беспокойства, которое я чувствовал тогда.

И это означало… Что в особняке есть комната, в которую не попасть обычным путём. Место, намеренно запечатанное от людских глаз.

Было немного жутковато, но я всё равно решил поискать его.

Однако, я забывал о своей цели всякий раз, когда начинался сон. Только понаблюдав за событиями в доме (например, забавным разговором девушки с братьями, хозяином, мучающимся с деревьями в саду, или слугами, торопящимися по делам), я, наконец, вспоминал о своей задаче. Я поспешно принимался за поиски, но моё время в этом мире истекало и я просыпался. Словно сама мысль о существовании этой комнаты была нарушением правил, за которое администратор изгонял меня из сна.

Конечно, это всё-таки просто сон. Не всё в нём обязано иметь смысл. К примеру, глядя на искреннюю весеннюю девичью улыбку, я чувствовал, что не так уж и важна на самом деле эта комната. Разве плохо будет просто желать девушке счастья? Разве недостаточно будет просто любоваться её прекрасными манерами? Я начинал понемногу думать так, несмотря на скребущееся в уголке разума беспокойство.

Я лежал на крыльце и наблюдал на девушкой, подрезавшей деревья в саду, когда сверху раздался знакомый голос.

— Занятный домик.

Я поднял взгляд и уставился на Мицуруги Ёиши, откуда-то появившуюся в моём сне.

— Здесь всё создано, чтобы ещё более запереть нечто, уже бывшее запечатанным, — прошептала она и тёмные глаза на её белом лице заблестели.

— Ты… — я направил на неё палец, — ты что вообще здесь делаешь?

Открыв глаза, я обнаружил себя сидящим на заднем сиденье в машине. Чертовски тесной машине, нужно сказать — меня едва не раздавила куча сумок, лежащих рядом. Я попытался выпрямиться, и чуть не поперхнулся чьими-то чёрными волосами, благоухающими у меня прямо под носом. Я отодвинул в сторону владелицу шевелюры — Мицуруги Ёиши вяло перевернулась на другой бок, похожая на безжизненный труп.

— Это из-за тебя всё, — проворчал я, но Ёиши продолжала спать как убитая.

— Помолчи, Наги.

Со стороны водительского сидения веяло холодом. Я поднял глаза — Кришна буравила меня взглядом из зеркала заднего вида.

— Я из-за тебя навигатор прослушала.

Эти слова наконец полностью вернули меня в сознание. Солнце ярко светило в окно автомобиля, мчащегося на запад на полной скорости. Я видел, как Тихий океан простирается перед моим взором, сверкая в солнечных лучах за окном. Да… Я ехал в старой машине Кришны, направляясь домой в Фудзиэду.

— Это древняя модель, ему нужно много времени чтобы пересчитать маршрут, если пропустишь поворот. Он словно наказывает меня за то что я не уделяю ему внимания.

Кришна, находившаяся не в ладах с любой техникой кроме компьютера, отчаянно пыталась настроить навигатор. Старенький дисплей начал выдавать ещё более безумные показания.

— Потому что нечего было покупать такую рухлядь, — усмехнулся я, слегка поддразнивая её. Кришна не замедлила открыть ответный огонь:

— Мне сказали, что это хорошая сделка. И дизайн машины мне вполне понравился.

— Ты слишком чутко слушаешь не то, что следовало бы, Кришна.

— Заткнись. Я верю, что если относиться к технике с уважением, она когда-нибудь ответит тебе тем же.

— Знаешь, Кришна, Фудзиэда должна была быть всего в нескольких минутах езды от шоссе.

— Не надо меня винить, я ехала по навигатору.

Я вздохнул. За время поездки мы уже несколько раз прошли этот разговор. Мда, и всё это потому что я замотался с экзаменами первого семестра и забыл купить билет на поезд домой.

Это было вчера. Сдав последний экзамен, я спал как бревно, восстанавливая недостаток сна за последние недели. Меня поднял звонок телефона. На другом конце провода была моя сестра: "Мы уже готовимся к завтрашнему фестивалю. Ты скоро там?". Мой мозг на секунду замер, а затем мои перегретые учёбой извилины нашли в себе скрытые резервы и, словно божественное откровение, на меня снизошло: "Кришна же говорила, что собирается на офлайн встречу в Сидзуоке в конце июля". Минуту спустя я уже звонил ей, умоляя захватить меня с собой.

И вот я захвачен и трясусь в этой тесной коробке.

— Поэтому я и пыталась тебя отговорить, — раздался сердитый голос Кришны спереди. — Я не очень хороший водитель, а эта машина — старое тридцатилетнее ведро с гайками. Но ты же так настаивал на своём. У меня и без того куча вещей, которые нужно привезти на встречу, и вы с ней только усугубляете положение. Когда я одна еду, у меня всё нормально…

Кришна оглянулась на нас с Ёиши, всё ещё спавшей между сумок как сломанная кукла.

— Идея запихнуть вас обоих сюда была явно нездоровой.

— Согласен, но ты же знаешь, не я её сюда притащил.

Ёиши пробормотала, не раскрывая глаз: "Это ты сказал мне приехать на гору Эбоши".

— …А?

И тут машина подскочила на кочке. Мой желудок едва не вывернуло наизнанку, но я пересилил себя и сдержался. А вот Ёиши… Её и без того бледное лицо стало пепельно-серым.

— Эй, не смей здесь блевать!

— Что?! — отчаянно завопила Кришна, но Ёиши уже открыла заднее окно, высунула наружу голову, и её вырвало прямо на асфальт.

— Ах ты!!

Поразительно, но синий спорткар, ехавший за нами, успел вильнуть в сторону. Кажется, водитель там был получше Кришны и ему удалось уклониться от лужи рвоты на дороге. После этого синий автомобиль старался держаться от нас на безопасном расстоянии. Осуждающие взгляды его пассажиров были вполне заслужены, но от того не менее обидны.

Когда Ёиши перестало тошнить, она закрыла окно и, как ни в чём не бывало, вернулась ко сну. Из уголка её губ всё ещё стекала ниточка слюны. Что поделать, пришлось мне доставать мятый платок из кармана. "Не садись в машину, если тебя укачивает", — ворчал я про себя, вытирая ей рот.

Наша загадочная встреча с Ёиши произошла рано утром. Мы с Кришной собрались перед клубной комнатой, чтобы погрузить в машину её вещи: видеокамеры, штативы, компьютеры и прочее. Почему-то, туда пришла и Ёиши.

"Ты что тут делаешь?" — разумеется, спросил я её, но ответа не получил.

Период летних отпусков уже начался и, помедли мы с отъездом, дороги оказались бы забиты транспортом. Пришлось загружать машину, не обращая внимания на болтающуюся рядом Ёиши. Переднее сиденье было уже занято одеждой Кришны и оккультными книгами, а багажника в этом мини-автомобиле считай что не было. Поэтому я затолкал свой багаж назад, вместе с камерами и прочей аппаратурой. Каким-то чудом мне удалось втиснуть это всё, и даже оставить место для себя самого. Но, прежде чем я успел понять, там уже обосновалась Ёиши. Естественно, я сказал ей вылезать, но она лишь молча закрыла глаза. И, сколько бы я не уговаривал, она уже на меня не реагировала. Благодаря этому, я и оказался на заднем сиденье посреди многочисленных сумок, скрючившись, словно креветка.

Вытерев остатки рвоты, я посмотрел на Ёиши. Та тем временем ловко вытащила из своего рюкзака книгу, и теперь читала её у себя на коленях.

— Эй, Ёиши, — я указал на её одежду и поинтересовался, — а зачем ты пришла в школу так рано утром и в форме, сейчас же летние каникулы?

— Вовсе не рано.

— А?

— Всю прошлую ночь я была на кладбище Цукимори, и только возвращалась домой.

— Ага… То есть ты не ночевала дома и пришла под утро.

Или мне стоит спросить, что за дела такие требуют провести ночь на кладбище? Подумав об этом, я торопливо покачал головой.

— Ладно, как знаешь. Я не буду уточнять, чем ты там занималась. Наверняка чем-нибудь жутким. Но когда мы доберёмся до Фудзиэды, ты должна обязательно позвонить домой. Подумай, как волнуются твои родители.

Под присмотром Кришны, сидящей впереди, я старался вести себя, как достойный мудрый взрослый.

— Интересно, где будет проходить встреча Икаигабучи? — Ёиши задала вопрос Кришне, пропустив мимо ушей мои наставления.

— В Сидзуоке. Там объявлено интересное исследование о Конохана-Сакуяхимэ, — ответила Кришна, не отрываясь от вождения. — Изначально это было просто "банановыми мифами" из Юго-Восточной Азии, но есть некоторые редкие японские описания, которые нельзя считать таковыми. В Сидзуоке есть человек, который уже много лет занимается изучением этой темы. Он готовится восполнить эти недостатки, представив новую гипотезу, и я собираюсь в этом поучаствовать.

Кришна была в необычно хорошем настроении. Поскольку Икаигабучи был известен на национальном уровне, встречи и поиски мест с привидениями проводились ежемесячно по всей Японии. Хоть я и старался посещать все собрания в Токио, всё же я не следил за темами по Сидзуоке.

— Много что произошло, из-за чего я воздерживалась от посещения офлайн встреч. Но к Конохана-Сакуяхимэ у меня огромный интерес, поэтому мне просто необходимо присутствовать.

— Вот как?

Конохана-Сакуяхимэ — принцесса цветов и богиня горы Фудзи. В мифах существуют различные версии её обожествления. Она вышла замуж за Ниниги, внука богини солнца, и родила троих детей, младший из которых, Хоори, стал прародителем императорской династии Японии. Это даже мне было известно.

— Фестиваль огня твоей семьи, возможно, также наследует традиции из этих преданий, — сказала Кришна. — Конохана-Сакуяхимэ забеременела в первую же брачную ночь, что вызвало подозрения у Ниниги. Он считал, что ребёнок мог быть от другого бога. Возмущённая обвинениями Сакуяхимэ заперлась в хижине, которую затем подожгла, заявив, что ребенок не пострадает, если его отец действительно Ниниги. Там она и родила троих сыновей, прямо посреди пламени. Эта легенда легла в основу фестивалей огня, которые повсеместно проводятся в Японии. Или, быть может, они происходят из совсем других мифов? Я не знаю наверняка.

— Не уверен насчёт подробностей, но праздник в моём городке изначально был посвящён богу гор. Мы делаем переносные святыни, проезжаем с ними по улицам и, наконец, сжигаем их. Электричество в это время почти гаснет, город освещается лишь светом костров. Это зрелище, как бы его описать… Прекрасно, словно во сне.

— С нетерпением жду, когда я смогу сама это увидеть, — голос сидящей за рулём Кришны был наполнен радостью предвкушения.

Я ещё не рассказал родным, но, в обмен на услуги водителя я пообещал, что Кришне разрешат остаться у нас дома. А что, она вежливый и учтивый человек, не думаю, что с ней будут проблемы. Проблемы будут с Ёиши.

Эта девушка совершенно непредсказуема. С ней даже простое чаепитие превращается в жуткую историю с привидениями. К тому же, по словам сестры, в этом году организация праздника доверена нам, семье Ямада. И хорошо было бы с честью и достоинством исполнить возложенную на нас ответственность… — мрачно размышлял я, обдумывая ситуацию.

— Плохо… — внезапно произнесла Кришна и постучала по навигатору.

— Да я ничего не говорил…

В этот момент из двигателя раздался нехороший глухой стук. Автомобиль свернул на обочину и медленно остановился.

— Я же заправлялась перед отъездом… — жалобно пролепетала Кришна, оглянувшись на нас.

Я посмотрел на Ёиши, подозревая, что это она может быть виновна в произошедшем. Но та, держа дешёвую книжку на коленях, завороженно читала об истории средневековых орудий казни. В глазах её сверкали искорки огня.

В конце концов, после долгой борьбы с трафиком и четырежды заглохшим двигателем, мы добрались до моего дома. Солнце уже садилось, его слабеющий свет жадно поглощали сумерки. Кришна аккуратно заехала и оставила машину в поле, служившем у нас и пашней, и складом для древесины. Я заметил фигуру своей старшей сестры в джинсах и футболке, выходящую из парадной двери дома.

— О, помощничек явился! Ты знаешь хоть, насколько ты опоздал? Явно домой не торопился, халявщик… — тут она осеклась, заметив двух незнакомых девушек, вышедших из машины. — А, это кто?..

— Рада познакомиться, — Кришна представилась, вежливо склонив голову, — я наставник Нагито в университете, Шина Куримото. Наги всегда мне во всём помогает.

— А, вот как… — принимая официальный вид, сестра ответила с невиданной доселе учтивостью. — Я его старшая сестра Акира, приятно познакомиться. Спасибо, что присматриваете за моим братом.

Я подтолкнул Ёиши: "Представься, блин", но та лишь стояла и молча смотрела в никуда. Поэтому у меня не было выбора, кроме как сделать это за неё:

— А это Ёиши. Ёиши Мицуруги. Она, эммм… — я задумался, как бы объяснить наши с ней отношения.

— Она из нашего клуба по интересам… Да, именно так, — выручила меня Кришна.

Услышав эту импровизацию, сестра изумленно посмотрела на Ёиши.

— Но, ты ведь ещё в старшей школе учишься? — в ответ девушка молча подняла один палец.

— В первом её классе, да? — Ёиши кивнула.

В самом деле? Даже я впервые об этом услышал.

— Ты хоть и тихая, но очень красивая, — откровенная реплика моей сестры заставила Ёиши слегка склонить голову. Я уже испугался, что она сейчас скажет что-нибудь вроде: "Какое это имеет значение?".

— Ага! Ёиши красавица, да и Куримото тоже милашка — кто же из них станет женой этого парня? Или, наверное, не мне это решать, мм?

Что?? Да ты…

Потеряв дар речи, я стоял, уставившись на свою сестру. Её длинные светлые волосы развевались на ветру. Кришна решительно сделала глубокий вдох и заговорила:

— Здесь очень живописно и красиво, и воздухом легко дышится. Это в самом деле хорошее место, не правда ли?

— Деревня есть деревня, — хохотнула сестра. — В любом случае, со мной здесь живут только мать с отцом. Поэтому у нас тут куча свободных комнат, валяйте, располагайтесь, — и она пригласила девушек внутрь.

Они ушли, а я остался перетаскивать багаж из машины. Занимаясь этим, я прищурился и поглядел на подножие горы Эбоши, окрашенное солнечным светом. У въезда на гору, на дороге к храму был уже сооружён деревянный каркас. Вокруг него суетились несколько фигурок строителей.

Холодный ветер с горы Фудзи и тёплый ветер от Тихого океана переплетались с дыханием леса и приносили в Фудзиэду неповторимую атмосферу. Когда я ощутил на щеках дуновение ветра, меня поразило осознание… Я наконец дома, в моём родном городе, где скоро начнется праздник огня.

2

— Ах, Нагито! С возвращением, сынок! — мать расплылась в улыбке, увидев меня.

— Вернулся-таки, а? — коротко бросил отец, не спеша подниматься навстречу.

Что ж, полагаю, мне стоит немного рассказать о своих родителях.

Эту историю мне поведал отец, имеющий привычку приукрасить да прихвастнуть, так что я ограничусь её урезанным раза в три вариантом.

В юности мой папаша был тем ещё дебоширом. Его можно было назвать янки, или гангстером, или просто пацаном с района. Хулиган, короче говоря. Даже сейчас он не понимает, что в этом было такого, а уж тогда из-под его руки не уходил никто, кто бы под неё подвернулся.

Семьдесят пять выигранных боёв на двенадцать проигранных. Его слава гремела до самого города Яидзу, заставляя всех в страхе дрожать от имени Канто Ямада. Кажется, на соседских собраниях до сих пор обсуждают его подвиги: он уничтожил чудовищного сома, обитавшего в пруду Касуга, он одним лишь грозным взглядом отправил домой наглых моряков, заявившихся в Яидзу из-за границы — множество подобных деревенских баек сомнительной подлинности.

Естественно, после окончания школы мой отец не собирался заниматься бизнесом своей семьи. Он предпочёл удариться в разгульную жизнь, полную пьянства, драк и женщин, и, в конце концов, навлёк на себя гнев богов храма Миками. С того самого дня он свалился с высокой температурой неизвестной причины, крапивницей на лице, сыпью на руках и бородавками на ногах. Для юноши, самоуверенно гордившегося своей внешностью, такой болезненный удар был равносилен смерти. И, раз уж он собрался умирать, стоило хотя бы забрать с собой воплощение божества, повинного в его бедах. Задумка была отчаянной и нелепой, но мой отец всегда и рассчитывал жить недолго, но ярко.

Повторяя этот девиз словно насмотревшийся геройских фильмов школьник, отец с бензином и зажигалкой отправился в святилище Миками. Однако территорию храма в тот день подметала служанка, Томоко Ноги — моя мать. Она только недавно стала служительницей, но оттого проповедь, которую она обрушила на незадавшегося поджигателя, была не менее пылкой. Девушка вдохновенно наставляла его, что он не должен иметь гнева, что он ещё молод, что ему предстоит долгий путь и так далее. И самопровозглашённый номер один по крутости в Фудзиэде преклонил колени перед моей матерью, даже не надевшей тогда храмовой формы. Он пришёл туда в поисках смерти, но вместо этого предложил ей союз жизней. С тех пор в нашей семье мы называем это обрядом принятия падшего Канто ангелом Томоко.

Ну, какой бы сказочной эта затянувшаяся история не была, а так и начался роман между моими родителями. Не хочу вдаваться в подробности, почему вдруг служительницу храма нарекли ангелом. Как бы там ни было, с тех пор они уже двадцать четыре года живут вместе счастливой супружеской жизнью здесь, в Фудзиэде. Мой отец и сейчас очень любит мою мать, хотя и притворяется строгим властным главой семейства.

— А ты похудел немного, — когда сестра с отцом ушли в гостиную готовиться к приезду гостей, мама потянулась и потрепала меня за щёку. — Тяжело было в Токио, да?

— Ну, когда как.

Я едва удержался, чтобы тут же не рассказать ей о пережитых мной ужасах. Я действительно был на грани того, чтобы выплеснуть всё: и чувство паники из-за неумолимо преследовавшего меня смертельного отсчёта, и обречённость ощущения того что мне некуда бежать, и ползущий по спине страх от надвигающегося гигантского сгустка душ. Конечно, изначально всё проистекало из моей любви к сверхъестественному, но за последнее время я перенёс столько тягот разом, что любовь эта грозила продлиться до гробовой доски, не столь уже отдалённой. А уж сколько раз я порывался сбежать домой в Фудзиэду, и сосчитать сложно.

Я очень хотел излить душу, но…

— Акира, наверное, и так вам рассказывала. Дом, который я снимал, оказался занят предыдущим жильцом. А потом, когда пришлось сходить в больницу, мной вместо нормального специалиста занимались какие-то шаманы.

Умение лгать не было моей сильной стороной, но в этот раз я не сильно грешил против истины. К тому же, историю с одержимостью духами было бы сложно и объяснить, и поверить в неё. В любом случае, всё уже благополучно завершилось, нет нужды тревожить родных.

Тем не менее, мама смотрела на меня с беспокойством в глазах.

— Похоже, тебе немало досталось.

— Да нет, ничего страшного, — я выпрямился и снова склонил голову. — Прости, мам. Я собирался писать письма и сообщения, но на меня столько всего навалилось… Но сейчас я дома и всё хорошо.

Мама прищурилась и лукаво улыбнулась.

— Да, всё хорошо. Я смотрю, ты приехал с подругами?

— А, да. Одна из них меня здорово выручила, а вторая… ну, она сама привязалась.

— Вот как?

Игнорируя её многозначительный взгляд, я открыл сумку и достал свой подарок — кардиган, купленный мной в ателье рядом с вокзалом.

— Я взял его давно, ещё до лета. Можешь носить осенью, когда похолодает.

— Наги, ну не стоило… У тебя же самого денег не хватает.

— Это было из моей зарплаты за первый месяц подработки. Да и не такой уж он и дорогой.

Успокоенная моими словами, мама открыла упаковку и с восхищением посмотрела на свитер.

— Такой красивый цвет. Я буду им дорожить.

Я кивнул, и тут по дому прокатился раскатистый хохот из гостиной, слышный даже отсюда. Похоже, развлекая гостей, отец с сестрой не теряли даром ни времени, ни саке.

— Тебе тоже нужно к ним, Нагито.

— А ты не идёшь?

— Мне ещё надо готовить ужин, чтобы накормить всю вашу ораву. Ты ведь проголодался за день, а?

— Да, сегодня я разве что перекусил немного по дороге. Готов слона съесть, — засмеялся я, поднимаясь на ноги. — Хорошо, будем тебя ждать.

— Опаздываешь, Наги!

Открыв фусума в гостиную, я обнаружил главу оккультного сайта, учтивую и ответственную девушку резвящейся, стоя на столе. Лицо её раскраснелось, а на лоб была косо надвинута шуточная маска, прежде служившая украшением комнаты.

— Т-ты что творишь?

— Пью, разумеется! Саке у вас тут не просто хорошее — оно о-бал-денное! Это первый раз у меня, когда оно так хорошо пошло.

— Здорово, Кришна! Так держать! — подхватили весёлые голоса. — Эхх, саке у нас ещё хоть залейся!

И отец с сестрой вновь лихо заполнили чашу Кришны до самого верха, даже через край пролилось. Помимо выпивки, стол в гостиной был уставлен рядами всевозможных суши и роллов. Картину довершали валяющиеся пустые бутылки из-под драгоценного отцовского саке и горячо любимого сестрой пива.

— Хэй, Ёиши, да? Давай тоже с нами! — увидев, как моя развеселившаяся сестра вводит Ёиши в искушение, я поспешил вмешаться:

— Это было бы неразумно. Она всё ещё школь…

— Да не будь ты таким занудой, Нагичка. Я ещё в средней школе начала, и ничего.

— Ну, это ты. Ты у нас особенная.

— Ага… Эй, в смысле — особенная?

— В смысле, крутая, конечно же. Твои способности не сравнить с этой маленькой хрупкой девочкой. Пожалей её.

— А, ну ладно. Будешь тогда колу или апельсиновый сок?

Ёиши молча указала на сок. Потягивая понемногу из стакана, она бесстрастно рассматривала наш дом, от стен до потолка.

— Кришна, похоже, немало уже выпила, да? — вполголоса отметил я.

— Вероятно, — столь же негромко согласилась сидящая рядом Ёиши.

— Ты сама только не пей, ладно? Мои отец с сестрой люди так-то неплохие, но зачастую меры не знают.

— О, Наги, а ты чего не с нами? — придвинулся ко мне отец, лицом красный как рак. В руке у него была бутылка местного фирменного саке. — Давай я тебе тоже налью.

— Не глупи, я ещё несовершеннолетний, — я отчаянно пытался его оттолкнуть, но, как и ожидалось от горца, сил отцу было не занимать. Он крепко держал меня за руку и не отпускал.

— Да не, тебе ж лет двадцать уже.

— Возраст своего сына можно было бы и запомнить.

Я сопротивлялся как мог, задыхаясь от запаха спиртного, и тут зазвенел дверной звонок.

— Всем добрый вечер! — дверь открылась, и в коридоре эхом разнеслись знакомые голоса.

О, я их узнал. Эта была моя старая дурная компания, вынырнувшая из времён ещё школьных дней. "Вовремя они пришли", — каким-то образом мне удалось вывернуться из отцовской хватки и ускользнуть, чтобы поприветствовать гостей.

Передо мной предстали давние друзья, вызывающие даже лёгкую ностальгию по былым временам. Эксцентричный парень с квадратным лицом и не соответствующей ему фамилией Маруи, — мы звали его просто Мару. За ним был Ранбаши, который с последней встречи немного похудел и стал выше. Он здорово дрался, если придётся, но обычно имел хорошие манеры. И наконец, знаменитый стиляга и ловелас Хираяма, для друзей просто Пэй, для девушек — "доступен в любое время, милашка".

— Какие люди!

— Ух ты, это же Наги!

— Ни капельки не изменился!

— Здорово, парни, вы тоже не сильно подросли. Как жизнь?

Мы обменялись нашим фирменным неформальным приветствием, состоящим из множества постукиваний и тычков по рукам и плечам. Таинство ритуала бесцеремонно прервала моя сестра. "Закуски прибыли!" — выхватила она из рук Мару его столь своевременный презент.

— А твоя сестра всё такая же.

— Извините, сегодня у нас столько народу, вот она и разгорячилась.

— Много людей? — склонил голову Мару, но не успел я ответить, как из гостиной, пошатываясь, появилась наша главная по оккультизму. Маска сползла со лба вниз и теперь полностью закрывала лицо Кришны.

— Приииивет новым гостям! Ой, я ведь сама гость.

— Эй, кто это?

Ох. Я поспешил снять с Кришны маску и представил её остальным:

— Куримото — мой наставник в университете. С транспортом были проблемы, и она подбросила меня на своей машине.

— Ничего себе.

Немного растерявшись, все трое тем не менее склонили головы и поздоровались.

— Я Маруи, приятно познакомиться.

— Я Хираяма.

— Я Ранбаши.

— А я Куримото, Шина Куримото. Но меня уже давно все называют страшным именем Кришна, — девушка отвесила нетвёрдый поклон, слегка при этом покачнувшись. Затем обратилась ко мне с широкой улыбкой: — Я так рада, Наги! Я была уверена, что ты бука нелюдимый и друзей у тебя никаких нет. А они оказывается есть, и к тому же — такие вежливые!

Она махнула нам рукой: "Заходите", и снова исчезла в гостиной.

— Похоже, будет весело, — ухмыльнулся Мару, снимая обувь. На это я смог только пожать плечами.

— Ого, да здесь же школьница! — удивлённо воскликнул Ранбаши, первым вошедший в гостиную.

— Что, правда?

— Да, самая настоящая старшеклассница!

Удивлённый внезапным ажиотажем, я недовольно поинтересовался:

— Вы, ребята, все предыдущие годы учились в окружении школьниц. Забыли уже, что ли?

— Глупец, в то время мужчины не дорожат тем сокровищем, которое имеют. Только после выпуска я научился ценить вид девушки в школьной форме. Меня мучает тот факт, что я не наслаждался весной моей юности в полной мере.

— Всё в порядке, Пэй. Почему бы тебе не присесть?

Но даже обычно сдержанный Ранбаши не удержался:

— Она ангел! Никогда не видел такой божественной красоты!

Девушка-ангел продолжала мрачно цедить апельсиновый сок, не обращая внимания на разыгрывающееся перед ней представление.

— Это Ёиши Мицуруги. Она член нашего клуба в Токио, ну, вроде как, — познакомил я троицу с объектом их почитания. Пэй галантно её приветствовал, а Мару возопил:

— Чёрт, мне тоже стоило поступать в Токио! Эй, Наги, а там все девушки такие хорошенькие?

— Далеко не все, и вообще я не засматривался.

— И тем не менее, себе ты сразу двух отхватил.

— Угомонись, Мару. У нас чисто деловые отношения.

— Ого, такой волевой подбородок и прямодушные слова… А ты мне нравишься! — к нам снова пришатало Кришну. Она подошла и приобняла меня за плечи, присоединяясь к разговору. — Слышал, Наги? Вот это правильное ко мне отношение, не то что ты смеёшься над моим детским видом. А я, видишь, довольно популярная.

— Да, популярная… Среди любителей всякой мистики.

— Эй, это обидно. Говоришь, словно я какое-то фантастическое животное.

— Я ничего такого не говорил.

— Наги, ты там долго будешь в проходе маячить? Садись и пей! — крикнула моя сестра и затащила меня на место в центре. — Все! За воссоединение семьи Ямада!

— С возвращением, Наги!

— Добро пожаловать домой!

— Твоё здоровье!

— Хахаха!

Над головами взмыли бокалы. "Спасибо, я рад, что вернулся", — смущённо пробормотал я, и поднял свой.

После этого вечеринка превратилась в беспорядочный хаос. Сестра распевала песни, а отец отплясывал какой-то замысловатый танец. В уголке Кришна рассказывала выдуманные на ходу жуткие истории с привидениями. Не любивший ужастиков Пэй хотел было сбежать, но Ранбаши, невозмутимый как камень, придавил его к полу. Мама продолжала заниматься готовкой, следя, чтобы топливо праздника не закончилось. Я не выпил ни капли, но наблюдал за этим цирком с лёгкой улыбкой на лице, опьянённый подзабытой уже атмосферой родного дома.

И вдруг я понял, что Ёиши нет в гостиной. Я даже не заметил, когда она исчезла. Блин, куда её унесло? Я беспокойно огляделся и…

— Слышь, Наги, — подкрался ко мне Мару, — а где у вас ванная комната?

— А? Ты ванну собрался принимать?

— Просто я ничего не могу с собой поделать.

— Что так?

— Меня с ума сводит её грудь.

— Чего?!

— Куримото же рано или поздно пойдёт принимать ванну. Я хочу знать её расположение заранее. Надеюсь, там есть окошко.

— Да ты… хоть понимаешь, о чём говоришь? — Мару глядел на меня мутным взглядом. — Они тебя напоили, да?

— Нет… Ну, то есть, да, но…

— И кто это был?

— Не знаю. У меня давненько не было такого веселья. Может, я одурманен дыханием ночи?.. Нет, всё-таки я опьянён грудью Куримото и красотой Ёиши.

— Кстати, где Ёиши? — спросил я, чтобы отвлечься от этой темы. Мару нетвёрдо указал наружу.

— Она вышла. Слушай, а может, она в ванную ушла? Да точно, в ванную!

…Исключено. Чтобы Ёиши, и добровольно пошла мыться, — в такой феномен я поверить не могу. Отлепив от себя прицепившегося Мару, я сдвинул в сторону дверь и выскользнул в коридор. Прошёлся по веранде до крыльца, заглянул в сад, и обнаружил Ёиши, стоящую там в одиночестве.

— Хэй, ты что там делаешь? — окликнул я её со спины, но девушка спокойно продолжала смотреть на тёмные предгорья. Я надел сандалии и подошёл к ней, встав рядом. — Да, ночное небо здесь не то что в городе. Все звёзды видны.

Но Ёиши, не отвечая, направила палец в сторону храма Миками: "Что там за свет?"

— А, это железный сосуд с огнём для фестиваля. Его будут поддерживать горящим до самого праздника.

— Он движется.

Я напряг глаза, всматриваясь в мерцающий огонёк на склоне горы. Хм. Теперь и мне казалось, что он перемещается.

— Интересно, что это может быть. Возможно, сосуд заменяют?

Я взглянул на Ёиши. В бледно-голубом свете луны её лицо казалось ещё более белым и прозрачным чем обычно. Что она здесь делала в столь поздний час? Меня охватило странное чувство — словно на мою палитру пролилась краска другого цвета, разбавляя и сливаясь с ней воедино. Не сказать, чтобы это было неприятным, но…

— В моём доме довольно шумно, не правда ли?

— Верно, — без колебаний подтвердила она, продолжая смотреть на подножие горы, а затем тихо прошептала: — Но именно здесь лежат твои драгоценные корни.

---

Этой ночью я вновь очутился в своём синем призрачном мире. Мне снова снилось, что я брожу по старому японскому особняку. Однако, на этот раз со мной почему-то была Ёиши, а сон, казалось, возобновился с момента нашей встречи.

— Ну и зачем ты опять здесь? — спросил я, и глаза её загорелись.

— Чтобы найти путь в недосягаемую комнату, — Ёиши решительно направилась внутрь здания.

— Эй, постой! — последовал я за ней. По дороге я натолкнулся на дочь владельца особняка и двух братьев, вьющихся вокруг неё, как пчёлы вокруг цветка. Они шли по бокам от девушки, словно перетягивая канат, и наперебой что-то ей рассказывали. Даже такой новичок в любовных делах как я мог понять, что за её сердце разворачивается ожесточённая битва. Нас эта компания, похоже, видеть не могла. Девушка прошествовала мимо, даже не взглянув на меня, а юноши и вовсе не замечали ничего кроме объекта своей страсти. Ёиши же и не пыталась разминуться с троицей, а просто прошла прямо сквозь них. В этом мире она, так же как и я, была лишь незримым бесплотным духом.

Стоп, не время отвлекаться на беспечные размышления. Изначально я исследовал дом в поисках хорошей концовки для этого сна — поэтому мне нужно было раскрыть истинное лицо зловещей сущности, скрытой в недрах особняка. Но в присутствии Ёиши мрачные предчувствия разрастались с неимоверной быстротой. Моё бурное воображение рисовало картины разворачивающихся жутких событий. Как и всегда, в итоге у меня в глазах будут слёзы, а у Ёиши — её безумный огонёк.

— Я серьёзно, остановись, — в панике я схватил её за плечо. — Оставь в покое это место. Это мой сон, не смей вторгаться в него, сверкая своими страшными глазами.

Ёиши даже не замедлила шаг.

— Моё появление здесь — не моя вина. Это лишь твои грёзы, всё тут создано тобой, включая и меня.

Это был очень хороший аргумент, с таким не поспоришь.

— Тогда вот что я тебе скажу. Я хочу привести эту историю к счастливому завершению. Поэтому, умоляю, не говори никакой своей чертовщины, ладно? Вроде твоего внезапного "Это странно" или чего-то в этом роде, договорились?

Но даже в моём воображении Ёиши оставалась Ёиши.

— Скажи, ты когда-нибудь слышал о сне, от которого невозможно проснуться? — её тёмные глаза ярко сияли, когда она, невзирая на мои предупреждения, повела свой рассказ. — В начале это просто повторяющееся сновидение, но со временем оно приходит всё чаще, и вскоре ты уже не можешь вернуться из мира грёз. Или, пробуждаясь, ты слышишь звук шлепков мокрой тряпки, ощущая, как нечто приближается к тебе. Или наяву возникают проявления того, что существовало только в видениях. В одном все вариации сходятся — в конце концов, сон вторгается в реальность и приносит с собой смерть. Это единый итог для всех.

— Эй, ты же не всерьёз сейчас? Разве этот сон такой?

— Не знаю, но мне кое-что интересно, — её тихий шёпот наполнил меня дурными предчувствиями. Я постарался собраться с духом. — Похоже, мир не существует за пределами этого особняка.

Разве? Хотя, если подумать, я никогда не был вне дома. Мой сон всегда завершался внутри.

— Нет, подожди минутку. Просто я всегда просыпаюсь до этого. Но если я захочу, то, думаю, запросто могу выйти наружу.

Что ж, не попробуешь — не узнаешь. Ёиши сдвинула фусума и направилась к выходу, сквозь две комнаты и сад, через двор с пустующими местами для парковки. Она не останавливалась, продолжая свой путь, и вскоре мы подошли к главным воротам. Они были большими и прочными, сделанными из толстого дерева хиноки. Мне вряд ли удалось бы сдвинуть их своими силами, но, к счастью, рядом обнаружилась маленькая боковая дверь, и я толкнулся в неё. Та даже не шелохнулась. На мгновение мне стало не по себе, но потом осенило — я же призрак в этом мире, двери для меня ничего не значат. Намереваясь пройти насквозь, я тесно прижался к дереву, и моё тело распласталось по твёрдой поверхности. Было что-то, чего я ранее не ощущал, мне словно противостояла чья-то непоколебимая воля.

Да быть того не может. Я отступил на несколько шагов и, разогнавшись, кинулся на дверь что есть силы. Та с честью выдержала громыхнувший удар, а меня отбросило назад и свалило на землю. Я уже целую вечность бродил по этому месту, но эта дверь была первой, которая подчинялась законам физики.

— Видишь? Отсюда не сбежать, — утвердила Ёиши, пока я потрясённо поднимался на ноги.

— Но почему?

— Как правило, осознанное сновидение — это сон, в котором утверждается своё эго, и спящий имеет над ним абсолютный контроль. Однако в данном случае есть две вещи, которые тебе неподвластны… — тёмные глаза девушки наполнились жизнью и я оцепенел. — Запечатанная комната и ты сам.

Наверное, чего-то такого мне и стоило ожидать

С заворожённым выражением лица и мерцающими искорками в глазах, Ёиши заключила:

— Вероятно, этот сон скрывает в себе тайный смысл.

3

К полудню температура достигла тридцати пяти градусов. Потоки палящего света молотом били любого, кто имел неосторожность под них подставиться. Касание солнца было настолько жгучим, что мне казалось, что мои волосы вот-вот загорятся. "Безумие устанавливать фестивальную площадку в такой день", — подумалось мне, но когда я обернул голову полотенцем и присоединился к работе, дело пошло настолько бойко, что я заразился этим и подхватил общий темп.

Мой посёлок, Нанго — один из самых маленьких в Фудзиэде. Несмотря на это, с приближением праздника наплыв людей нарастает и вскоре на площади перед храмом Миками собирается немалых размеров толпа. Возведением площадки для фестиваля обычно занимается городская молодёжь, но, как и сказала моя сестра, в этом году это было обязанностью нашей семьи. Хотя, стоит признать, наша роль была по большей части руководящей, а основную работу делали жители города в своё свободное время.

Сегодня перед горной святыней было всё так же многолюдно. В толпе то и дело обнаруживались знакомые фигуры, и я всякий раз прерывался, чтобы поприветствовать и поболтать со старыми приятелями. На лицах у всех играли улыбки. Даже живущая по соседству старушка принесла нам угощение, разделяя общую оживлённость. Окружённый со всех сторон атмосферой торжества, я осознал, что фестиваль действительно на пороге.

— Йо, Наги! — раздался голос позади меня. Я обернулся навстречу квадратной физиономии Мару. — Раз вы уже площадку делаете, значит, веселье на подходе, а?

— Похоже на то, — я вытер пот со лба полотенцем и поинтересовался: — А где Ранбаши и Пэй?

— Они днём работают, так что, скорее всего, будут только вечером.

Вот оно что. Да, если подумать, из всей моей школьной компании только мы с Мару продолжили обучение — я поступил в университет в Токио, а он в местный колледж. Семья его владеет небольшим ресторанчиком, и сам он любит готовить, вот и решил стать шеф-поваром.

Пока я всё это вспоминал, Мару упёрся в меня изучающим взглядом:

— Не высыпаешься? У тебя тёмные круги под глазами.

Да, по правде говоря, отдыха мне в последнее время недоставало. Вначале были бессонные ночи перед экзаменами, затем мне стал являться во сне этот особняк, а появление в нём Ёиши ещё больше усугубило ситуацию. Сон должен быть местом расслабленности и покоя, но она блуждала по нему словно привидение, изрекая своё зловещее "Это странно" или "Как необычно". От такой жути у меня даже в мире сновидений наворачивались слёзы на глаза. Неудивительно, что я был истощён, переживая всё это во время, когда мозгу полагалось бы отдыхать.

Однако Мару пришёл к своим выводам и, ухмыляясь, откомментировал, глядя куда-то в сторону:

— Ну да, если бы я жил под одной крышей с такими красотками, мне бы тоже было не до сна.

— Что?

Проследив за его взглядом, я увидел двух девушек, соперничающих за звание самого одержимого любителя оккультизма в Японии. Кришна, одетая в розовую футболку с изображением поросёнка, помогала готовить еду, утирая выступающий пот. Ёиши же, как обычно слонялась без дела, её строгая белая блузка и чёрный галстук выделялись на фоне живописной сельской местности.

— Они останутся на фестиваль?

— Думаю, да, раз уж не уехали после вечеринки.

— Это добавляет причину с нетерпением ждать начала, — расплылся в улыбке Мару. — Ничего, если я к вам сегодня ещё раз зайду?

— Конечно, но зачем?

— Ради Ёиши с Кришной, разумеется. Пэй тоже хотел прийти, да и Ранбаши, похоже, на Ёиши запал.

— Знаешь, Мару, — сказал я со вздохом, опуская на землю связку дров, — лучше остановись. Не стоит с ними связываться, особенно с Ёиши.

— Почему это?

— Она не от мира сего. Не знаю, как это передать, но когда её слушаешь, возникает ощущение, что земля уходит у тебя из-под ног, а душа ускользает из тела.

И с этими словами я вспомнил…

Ёиши не живой человек. Встретивший Ёиши умрёт через семь дней. Истории с её участием заканчиваются кошмаром.

Я пересказывал старые интернетные слухи о Ёиши. Слухи, которые сам считал дурацким преувеличением и так стремился опровергнуть. Я покачал головой и поправил себя:

— В общем, у неё весьма эксцентричные увлечения.

— Так это же классно, и для города вполне нормально. Всегда хотел познакомиться с такой необычной девушкой.

Похоже, Мару, не понимал всей моей серьёзности. Впрочем, я тоже когда-то был таким и не верил в страшилки, пока сам не побывал в них вместе с ней. Заговоривший с Ёиши будет проклят. Встретивший её — погибнет. Подобные слухи распространялись из-за её странных ненормальных речей, затягивающих тебя на ту сторону. Как и говорила Кришна, слова Ёиши содержат вещи, которые не следует знать живым людям. Но я не понимал, как мне объяснить это человеку, вообще не интересовавшимся сверхъестественным.

— О, Мару, — возникла на сцене моя сестра. Её длинные волосы были собраны над головой в некое подобие ананаса. — Квадратнорожий, как всегда.

— Ага. Спасибо за вчерашний ужин.

— Да ничего, я тоже повеселилась, — внезапно она ткнула меня кулаком в живот. Я отшатнулся, хватая ртом воздух. — Слушай, Наги, а она мне по нраву.

— К-кто?

— Кришна. Из неё выйдет хорошая жена, — сестра с утвердительным видом покивала головой, опираясь на метлу, как на трость. Выглядела она при этом как заправская сваха, хотя сама в свои двадцать два года и замужем-то не была.

— Вне всякого сомнения! Так, я её застолбил, окей? — тут же подхватил Мару.

— Да щас, это жена для Наги, балда ты.

— С чего вдруг? Не похоже, что он этого хочет.

— О, так значит тогда Ёиши?

Я поспешно открестился руками от сестры, удивлённо округлившей глаза. "Я в принципе с этими двумя ничего не собираюсь…"

— Да не стесняйся ты. Я думаю, Кришна тебе всё же больше подойдёт. Такому витающему в облаках человеку как ты нужен в спутники кто-то постарше. Она недавно разговаривала о храме Миками с главой местной общины, и тот от неё просто в восторге: "Такая юная и такая знающая!"

Ну разумеется. Кришна — администратор огромного оккультного сайта, на который каждый день заходят десятки тысяч человек. По словам Карасу, исследователи фольклора из разных университетов постоянно обращаются к ней с просьбами о сотрудничестве.

— По сравнению с ней, Ёиши немного чудная, — продолжила сестра.

Я взглянул на девушку в школьной форме, сидящую у ворот храма. И был потрясён увиденным — Ёиши с улыбкой на лице откапывала основание арки святилища.

— Да, определённо, чудная, — согласился Мару, а я опрометью бросился к ней. Её зачарованное выражение могло означать только, что Ёиши раскопала нечто, чего не должна была.

— Эй, прекрати сейчас же, ты на себя так проклятье наведёшь! — Ёиши продолжала ковыряться в земле подобранным где-то камнем, и я отвесил ей подзатыльник.

— Ай, больно.

— Да ещё бы. Ты что тут вытворяешь?

— Это место весьма любопытное, — глаза Ёиши засияли, и я поспешил её прервать:

— Не сомневаюсь, но сейчас я и слышать об этом не хочу.

Несмотря на это, она не остановила свою речь:

— Интересно, знают ли об этом люди. То, что ворота повёрнуты в этом направлении…

— Хватит! Довольно уже! — не сдержался и закричал я. Возможно, я слишком долго находился на солнце, может быть, из-за недосыпа, а может, виной всему был скрытый смысл в её словах. В животе у меня что-то сжалось, а ноги предательски подкосились. С меня и так достаточно, хотелось мне сказать. Мне не дают покоя во сне, а теперь пугают и в реальности, куда же мне бежать?

— Почему? Это важная информация, — Ёиши сидела на корточках, глядя на меня снизу вверх своими тёмными как ночь глазами. Я стоял, тяжело дыша, и смотрел на неё в ответ. Юбка девушки была измята, а белая блузка растрепалась за несколько дней. Руки её были чёрными от возни в земле, а некогда красивые длинные волосы в отсутствие душа превратились в грязные космы. Пока все вокруг весело и с улыбкой занимались своим делом, готовясь к церемонии, она смотрела на меня со зловещим блеском в глазах, как будто доказывая, что одинока в своём нечестивом существовании.

— Ну зачем ты так себя ведёшь? — спросил я, борясь с головокружением от палящего солнца. — Почему всегда так говоришь? Посмотри по сторонам — все радуются, занимаясь подготовкой к празднику. Фестиваль проходит всего раз в три года, и в нашем небольшом городке люди сдвигают все свои планы ради этого дня. Бога ради, Ёиши, сыграй хоть раз по общим правилам! Я не прошу тебя помогать, но ты хотя бы не мешай, ладно? Пожалуйста, ты можешь просто ничего не портить?!

Ох, кажется, я перегнул палку. Не знаю, почему я вдруг сорвался на эту юную девушку передо мной. Нужно было остановиться, но из-за недостатка сна, из-за её стремления совершать странные поступки, не считаясь с мнением окружающих, и из-за того, что я хотел хоть немного улучшить её положение, я не мог сдержаться. Я уже перешёл черту, поздно отступать.

— Почему бы тебе не жить как нормальный человек? Ты должна регулярно ходить в школу и научиться нормально разговаривать с людьми. Иначе тебе придётся очень нелегко потом в жизни.

Ёиши молча опустила взгляд.

— Что ты имеешь в виду под словом "нормальный"?

— В смысле?

— Разве в этом мире есть что-то достойное, чтобы под него подстраиваться?

Тьма в обращённых ко мне глазах была бесконечной. Темнее, чем подвал больницы в Хатиодзи, чернее, чем вода на дамбе ночью.

— Я имею в виду, что в жизни ведь полно всяких придурков, и естественно, что к этому приходится приспосабливаться, не так ли?

— Приспосабливаться? Бессмысленное слово.

Ёиши поднялась на ноги и, отвернувшись от меня, устремила взгляд куда-то вдаль. Её спина выглядела изящной и хрупкой, как и всегда, но я был слишком вымотан и раздражён, чтобы обращать на это внимание. Я устал от экзаменов, устал от сновидений, и устал от загадочных речей Ёиши.

— В любом случае, просто не мешай фестивалю, — повторил я и, оставив её, вернулся к своей работе.

---

Этой ночью было полнолуние. Стоя в саду позади дома, я любовался идеальным кругом ночного светила, крепко сжимая в руке бейсбольную биту. И зачем, спрашивается, я торчу здесь один на корм комарам? Это всё из-за Мару с компанией. К вечеру, когда с площадкой для фестиваля было закончено, к нам присоединились Ранбаши и Пэй, и мы собрались у нас дома на очередную вечеринку. Я помогал матери, присматривая одним глазом за не умеющей пить Кришной и несовершеннолетней Ёиши — чтобы отец с остальными не вздумали им наливать. Однако Кришне, казалось, достаточно было одного запаха алкоголя, и спустя полчаса она уже вновь вытанцовывала в маске тенгу. Проблема возникла после этого.

Когда мать объявила, что ванна готова и предложила Кришне с Ёиши принять её первыми, Мару и Пэй повели себя весьма необычно. Выждав немного, они незаметно отделились от гостей и выскользнули в коридор. Объятый нехорошими предчувствиями, я последовал за ними, и поймал поганцев у входной двери.

— Ну и куда вы двое намылились?

— Никуда, на звёзды смотреть.

— Врёшь, вы собираетесь подглядывать за ванной комнатой, — прямо озвучил я и так очевидную вещь.

— Пожалуйста, Наги, ты мог бы нас просто не заметить? — Пэй сложил руки над головой в карикатурном жесте мольбы. Я был неумолим:

— Вы что, животные? Или совсем уже разум потеряли?

— Вуайеризм — это мужская романтика, сей путь нам предначертан свыше, — начал было гнать пургу Мару, но я твёрдо покачал головой:

— Ни за что. Я буду следить за вами, пока они не выйдут из ванной.

— Тогда мы сваливаем отсюда, — тут же сменил он подход. — Как тебе такое? Удержать нас ты не сможешь.

— Вы действительно домой собираетесь?

— Я с ума сойду от неутолённой страсти, если останусь здесь. Так что лучшим будет покинуть это место. Да, Пэй?

— А, да, конечно. Мы уходим домой.

Пэй с Мару обменялись хитрыми взглядами и слегка друг другу кивнули, что было, мягко говоря, подозрительно. Попрощавшись с моей сестрой, — "О, уже уходите?" — они откланялись и тихо исчезли за дверью. Проводив их до выхода, я заглянул в комнату с татами. Ранбаши был пойман в ловушку наедине с моим отцом, без умолку треплющимся о своей героической юности. Похоже, он единственный из троицы оставался достойным доверия. Но в то, что те двое просто так уйдут домой, я поверить не мог. Поэтому я вернулся в свою комнату, откопал там деревянную биту, валявшуюся ещё со школы, сунул в карман фонарик и вышел на улицу. Я решил занять позицию на заднем дворе к северу от дома, став на страже у окна ванной.

В общем-то, я понимал желание ребят поглазеть на принимающих ванну красоток, но перед Кришной я был в долгу, а с Ёиши повёл себя днём чересчур резко, и это смешанное чувство ответственности и раскаяния вынуждало меня нести свой караул. Сквозь приоткрытое окно в нескольких метрах от меня струились свет и пар. Я безуспешно отгонял налетающую мошкару, но комары возвращались, сколь бы рьяно я от них не отмахивался.

— Всё-таки не умею я пить, — послышался вскоре голос Кришны. — Давай, заходи уже, — обратилась она, по всей видимости, к Ёиши. К слову сказать, это я днём попросил Кришну взять её с собой. Насколько мне известно, она ещё ни разу не заходила в ванную с тех пор, как приехала сюда. Мне не хотелось обсуждать это с семьёй, поэтому я обратился к Кришне: "Извини, ты не поможешь Ёиши вымыть волосы и тело, раз уж сама она не заботится о таких вещах?"

— Эй, не прыгай в ванну так резко, — донёсся до меня возглас Кришны, сопровождаемый звучным всплеском и потоком взмывших из окна пузырей. Я заткнул уши, но расползающийся запах шампуня это остановить не могло. Разум мой всё больше распалялся. Чёрт, похоже, я сам превращаюсь в подсматривающего извращенца. Я изо всех сил потряс головой, но образ их обнажённых тел ярко рисовался у меня в сознании.

— Это называется мирскими желаниями, Нагито, — услышал я позади себя, и, обернувшись, обнаружил Мару и Пэя, выглядывающих из-за стены.

— Явились-таки, бесстыдники.

— Бесстыжий здесь только ты, — парочка нагло вскарабкалась и перелезла через ограду.

— Вам сюда нельзя!

— Да тише ты. А то они услышат.

— Вот я и говорю, не приближайтесь.

— Мы просто тихонько подойдём вон туда, и насладимся воплощением своих мечтаний.

Они спустились со стены и, пригнувшись, прокрались во двор, почти при этом добравшись до меня.

— Ещё один шаг и я закричу, — я предостерегающе поднял биту.

— Ладно-ладно, не кипятись ты, — наперебой зашептали оба.

Из окошка раздался ещё один всплеск и звук льющейся горячей воды. "Вот, я вымою тебе волосы. Повернись сюда", — честно выполняла своё поручение Кришна. Сладкое благоухание шампуня снова окутало меня. Я отвернулся и встретился глазами с Мару и Пэем — они струной вытянулись в направлении ванной, жадно ловя каждый отзвук и частицу аромата.

— Эй, прекратите подслушивать и… вынюхивать! — попытался остановить я их, но оба они отвечали как один: "Ничего не могу с собой поделать", "Я это обожаю", "Запах девушки восхитителен", "Перед этим невозможно устоять" и тому подобное возбуждённое бормотание. Да, я понимаю, прекрасно это понимаю, — я отчаянно старался подавить нарастающее движение в нижней части тела, — так что заткнитесь уже.

— У меня к тебе вопрос, — послышался голос Ёиши. — Что нужно есть, чтобы была такая большая грудь?

— Что…

— Женский бюст и должен быть пышным. Но у тебя же они просто громадные.

………

Я торопливо зажал нос, чувствуя, как что-то тёплое поднимается в задней части нёба. Из ноздрей у Пэя и Мару уже текли красные струйки.

— Откуда мне знать? Я вообще не хотела себе большого размера. Думаю, у тебя как раз подходящей величины.

— У меня её почти и нет.

— Всё нормально, так и должно быть. Как говорится, раз заполняет ладонь, значит заполняет и сердце. А твоя, видишь, именно такая.

…А я думал, что у неё плоская грудь, но, видимо, ошибался. Воображение не замедлило предоставить мне картинку.

— Не знаю, я где-то читала, что лучший размер — такой, чтобы не умещалась в руках, — возразила Ёиши. — Овальной формы, белые и гладкие, как спелый персик или арбуз, который вот-вот лопнет. Я просто хотела узнать, может у тебя есть какой-то секретный метод.

Я изо всех сил пытался обуздать свою фантазию, но в то же время молил Ёиши продолжать описание. Неожиданно я заметил, что растущие в саду деревья стали странно раскачиваться. Пэй яростно тряс старый клён, цепляясь за него словно за якорь, Мару тоже отчаянно пытался держать себя в руках. Оба они были настолько красными, что казалось, сейчас взорвутся.

— Перестань! Хватит уже с этой темой, — раздался смущённый голос Кришны, и высокая дискуссия на этом завершилась. Звук льющейся горячей воды усилился, из окна клубами повалил пар, неся с собой новые волны аромата.

Некоторое время в ванной царило молчание. Наконец, его прервала Кришна: "Кстати, почему ты так прицепилась к Наги?". Верно, подумал я, восстанавливая самообладание. В самом деле, это хороший вопрос. Я действительно сказал, что покажу ей рассвет на Эбоши, но тогда это просто к слову пришлось, да и в Токио много гор такой высоты.

— Ты имеешь что-то против?

После слов Ёиши снова наступило безмолвие. Внезапно я почувствовал удар в бок. Обернувшись, я увидел, что Пэй сверлит меня взглядом, которому капающая из носа кровь только придаёт свирепости. Он яростно зашептал: "Говоришь, деловые отношения, сукин ты сын?" Я отрицательно замахал руками, показывая, что совершенно тут не при чём.

— Зачем ты вообще сюда приехала? Тебе интересен фестиваль огня?

— Интересен. Но, вероятно, по отличной от тебя причине.

— И что же это за причина?

— Я слышала, что изначально фестиваль проводился в знак признательности богам гор этой местности, процветающей благодаря лесному хозяйству. Но если это так, то возникают разного рода несоответствия.

………

— Я думала, ты об этом знаешь.

Что? О чём они говорят? Я в недоумении почесал затылок.

— Не лезь в это, Ёиши, — строго отчеканила Кришна. — В каждой деревне свои порядки. В местах, где люди живут долгое время, складываются традиции, которые чужаку не понять. На этот процесс влияет множество накапливающихся факторов. Это не то, что должен раскапывать посторонний.

— Даже если речь идёт о проклятии?

…Чего? Что за проклятие?

— Этот фестиваль возник не из благодарности или благоговения.

— Даже если и так, — перебила её Кришна, — существует множество обычаев, изменившихся за время своего существования. Сейчас это просто праздник благодарения, который проводится только для изгнания скверны. То, что было запечатано, не должно упоминаться вновь. Этот город… он связан воедино этим фестивалем огня.

Разговор полностью ушёл в сторону оккультизма и мои эротические фантазии стремительно угасали. Эти двое всегда такие. Ни разу не было, чтобы они поладили и мило щебетали друг с другом, как полагается юным девушкам.

Между тем, я уже так долго стоял застывшим в напряжённой позе, что моё тело полностью одеревенело. Я переступил с ноги на ногу, чтобы размяться, и нечаянно споткнулся. Потеряв равновесие, я опёрся на Мару, который, в свою очередь, не удержался на ногах и обрушился на Пэя.

— Ох, чёрт! — с таким возгласом мы всей компанией завалились на землю. В дополнение ко всему, бита выскользнула у меня из рук и с грохотом разнесла стоявшую в сторонке вазу с цветами.

— Кто там? — прогремел из ванной голос Кришны, и Пэй с Мару тут же пустились наутёк. Они сиганули через забор, словно летучие обезьяны, и растворились в ночной темноте. Я попытался последовать за ними, но онемение в ногах ещё не прошло, я соскользнул со стены и снова упал. На этот раз разбился другой цветочный горшок.

— Эй, Ёиши, ты куда?

Услышав голос Кришны, я невольно обернулся. В настежь распахнутом окне ванной была Ёиши. Прикрытая стеной лишь по пояс, она пристально смотрела на меня.

— Что ты здесь делаешь?

— А… Я… Ну, это…

Несмотря на слепящий свет, поглощающий все важные детали, я мог разглядеть очертания тела девушки. Её нежная белая кожа и безупречные изгибы фигуры способны были лишить сна на долгие годы.

— Ты подсматриваешь, — холодно глядя на меня, сказала она. Из моего носа закапало что-то тёплое. — Значит, могут подсматривать и за тобой.

4

Этой ночью я долго ворочался, не в силах прогнать из головы образ обнажённой Ёиши. Когда мне каким-то образом всё же удалось заснуть, я вновь очутился в голубом туманном мире. Оглядевшись по сторонам, я ожидаемо увидел старый японский особняк, ставший уже для меня вторым домом. Как обычно, я собирался бесцельно шататься по окрестностям, но на сей раз рядом со мной снова оказалась Ёиши, одетая в свою привычную чёрно-белую школьную форму.

— Давай найдём вход в эту комнату, пока ты не проснулся, — с энтузиазмом предложила она, сияя огнём в глубине своих тёмных глаз. Быстро взяв на себя инициативу, девушка возглавила поисковый отряд и повела нас по зданию, зачем-то открывая по пути все раздвижные двери.

— Знаешь… — обратился я к её спине, всё ещё путаясь между реальностью и сном, — я не пытался подглядывать в ванной. Наоборот, я охранял вас от всяких извращенцев.

— Мне всё равно, — ответила Ёиши, не оборачиваясь. — Почему в этом особняке есть комнаты, в которые нельзя попасть? Почему отсюда невозможно выйти? Именно это я и хочу выяснить сегодня.

…Вот так вот. У этой девушки отсутствует даже нормальное чувство смущения от того, что её видели раздетой. Её не интересует ничего, кроме паранормальных явлений. Она отправляется в путешествие с ночёвкой без сменной одежды, не принимает ванну, блюет где попало, не помогает фестивалю и пытается раскопать ворота священного храма. Из-за этой ребяческой сцены с подглядыванием я совсем позабыл, с кем имею дело. Вздохнув, я поспешил вслед за ней.

Тёмные, прохладные, изрядно потрёпанные половицы поблескивали в тусклом свете, заполняющем помещение. Мне почему-то казалось, что сейчас стоит раннее утро, как раз перед восходом солнца. Воздух вокруг был наполнен напряжением, словно иголками покалывая мою кожу. Это был первый раз, когда я оказался в своём сне ночью. Окружающий мир не был привычного оттенка 8-миллиметровой плёнки с голубым фильтром, нет, я словно очутился под толщей мутной океанской воды. В воздухе также чувствовалась какая-то липкость, и я то и дело машинально пытался стереть с себя это ощущение.

Ёиши тем временем продолжала свой поход, бескультурно распахивая все фусума по дороге. Следуя за ней, я заглядывал в открытые комнаты и неожиданно обнаружил в одной из них уснувшую дочь владельца особняка. Меня охватило чувство волнения и стыда.

— Эй, тут люди ещё спят. Невежливо так оставлять дверь нараспашку.

Внезапно Ёиши остановилась, развернулась на месте, и, глядя мне прямо в глаза, спросила: "Что ты сейчас сказал?"

— Ну, я имею в виду, что не закрывать комнату спящего человека — это…

— Где был этот человек?

— А что такое? — я сделал шаг назад, встал перед комнатой девушки и указал на неё пальцем. — Вот она спит.

Ёиши молча подошла ко мне и заглянула внутрь. Затем тихо покачала головой: "Я никого не вижу".

— В смысле? Вот же она, дочь главы семьи, прямо перед нами…

Ёиши прервала меня на полуслове: "Здесь что, кто-то живёт?"

— Да, целое семейство. Ты разве никогда их не замечала?

Не обращая внимания на мой вопрос, она потребовала рассказать, сколько всего человек проживает в доме.

— Хм, дай подумать… Я знаю про хозяина, его дочь, и двух её двоюродных братьев. Ну, и слуги ещё.

— Какой из себя глава семьи? А дочь? Похожи ли братья друг на друга? — тут же засыпала меня лавиной вопросов Ёиши, и я поведал ей всё, что только смог вспомнить. Какое-то время она молча слушала меня, подперев рукой подбородок, а потом произнесла загадочное:

— Эти два брата тут неспроста.

Двоюродные братья? Почему? Мне казалось, что они были лишь второстепенными персонажами. Главным же героем этого сна в моём понимании определённо являлась девушка.

Тут Ёиши, похоже, что-то пришло в голову, она пробормотала: "Понятно", и резко закрыла перед собой раздвижную дверь. Затем сорвалась с места и стремглав побежала куда-то.

— Эй, ты куда?

Пока я стоял в замешательстве, Ёиши носилась по особняку, задвигая обратно все фусума и ширмы, которые до этого распахивала по дороге.

— Что ты делаешь?

Ёиши не отвечала. Вскоре она снова дошла до комнаты со спящей девушкой, и кивнула мне на дверь: "Открой её".

— Что?

— В этот раз открой её своими руками.

Что она задумала? Выражение лица Ёиши подсказывало, что она будет молча стоять, пока я не сделаю, как она хочет. Пришлось мне подчиниться и подойти к раздвижной двери. На бумаге передо мной тонкими плавными мазками кисти был нарисован узор из распустившихся цветов — интересно, это такой фамильный герб?

Я положил руку на край створки, но так и не смог за неё ухватиться. Пальцы проскальзывали, проходя насквозь. Да, в самом деле, если подумать, в этом сне я никогда раньше дверей не открывал. Я попытался снова, но мне всё никак не удавалось за неё взяться, перегородка лишь слегка дёргалась от моих усилий, и в итоге я, разозлившись, просто шагнул сквозь неё. Обычное дело для сновидения, по которому я странствую бесплотным призраком.

— Не так уж это просто, — заметил я. Ёиши в ответ молча протянула руку, свободно отвела створку в сторону, затем с той же лёгкостью закрыла её обратно.

— Это очень просто.

— …Серьёзно?

Я снова прикоснулся к фусума. Хоть я и чувствовал что-то на кончиках пальцев, но моя рука всё так же проваливалась на другую сторону, и дверь оставалась для меня незыблемой. Не знаю почему, но у меня поползли мурашки. Я не могу делать то, что у Ёиши выходит так естественно, а ведь она даже не видит людей в особняке.

Может, мы с ней воспринимаем этот сон по-разному? Нет… она ведь тоже является его частью. Логично будет предположить, что Ёиши из моего подсознания просто так же странно себя ведёт, как и её реальный прототип.

— Достаточно, — коротко кивнула она. Я помотал головой:

— Подожди, у меня уже почти получилось.

— Всё в порядке. Ты просто не можешь открыть фусума.

— …Да о чём ты вообще говоришь? Такого не может быть. Я просто не настроился ещё, это из-за того что я парю тут, невесомый как пушинка, — собирался возразить я, но Ёиши опередила меня своим очередным мистическим высказыванием:

— Я уверена, что для тебя это запретно.

В тот момент, когда я услышал эти слова, откуда-то раздался скрип. Мне показалось, что он прозвучал где-то в особняке, но на самом деле он эхом звенел внутри меня. Скрежещущий звук надвигался откуда-то издалека, неотвратимо становился всё громче и громче, сопровождаемый бесчисленными отголосками, которые, в конце концов, слились воедино. Не успел я опомниться, как в голове зазвучали слова.

Не входить. Эта комната принадлежит ×××. Открывать категорически запрещено.

Откуда исходит этот голос? Мои колени начали безумно дрожать. Это было несравнимо с тем, что я переживал раньше. Никогда ещё меня не трясло так сильно, ни в моём проклятом доме, ни в заброшенной больнице посреди ночи.

— Эй, тебе страшно? — донеслась до меня знакомая фраза Ёиши. — Ты сейчас боишься?

Её бесконечно чёрные глаза были наполнены кромешной тьмой. Дрожь охватила всё моё тело. Я ощущал, что столкнулся с чем-то до ужаса жутким.

Ёиши не живой человек. Встретивший Ёиши умрёт через семь дней. Истории с её участием заканчиваются кошмаром. Сетевая городская легенда обретала яркое реальное воплощение, которое тяжким грузом обрушилось на мой разум. Весь особняк исказился, и мне показалось, что виной тому был мой крик. Ну да, поскольку это всё мои грёзы, то с истощением моего духа этот мир превращается в кошмар. Но… это ведь всего лишь сон. Почему он меня так пугает? Разве я не вернусь в обычную жизнь, как только проснусь? Хотя, надо признать, снится он мне уже очень долго, а с появлением Ёиши ещё и превратился в непрерывно длящуюся историю.

Внезапно мне пришло на ум слово "одержимый". И вспомнилась фраза женщины, которая была когда-то вместе с Кришной: "Это уже прочно в нём засело". Я с опаской посмотрел на белое лицо Ёиши. Она собирается разрушить что-то важное для меня? Едва я это осознал, как по спине пробежал холодок. Этот голубой мир изначально был просто сном. Несмотря на то, что он повторялся раз за разом, меня не пугало в него попадать. Скорее, я даже радовался этому, беспечно разгуливая по окрестностям особняка. Конечно, я ощущал присутствие потайной комнаты, но это могло быть и следствием моей истории с "домом, исполняющим желания". И только с появлением Ёиши я стал чувствовать себя таким измождённым. Да, без сомнения, это именно её слова непостижимым образом корёжат мой мир. Одно лишь её участие приводит к появлению двери в преисподнюю, а стоит ей раскрыть рот, распахивается и эта дверь. И в конечном итоге пред тобой предстаёт то, чего видеть не следует…

Но…

— Если ты действительно боишься, — произнесла Ёиши в несколько непривычной манере, — лучше остановиться сейчас.

— Почему?

— Продолжив, ты можешь узреть то, что для тебя под запретом.

………

— Одно я могу сказать тебе наверняка. Если ты хочешь, чтобы этот сон завершился, тебе нужно открыть фусума собственноручно.

Я перестал что-либо понимать. От тряски у меня в ногах, казалось, содрогался весь особняк. Нет, даже более, сам этот призрачный мир колебался и искажался. Будет ли правильным покончить с этим сном? Верно ли будет шагнуть навстречу тому, что я видеть не должен?

— Ёиши, я больше этого не вынесу, — признался я, облегчая душу. — Я не верил, что ты несёшь проклятье, или что люди умирают, связавшись с тобой. Но так я больше не могу. Да, мне страшно, — я хлопнул себя по дрожащему колену. — Я очень боюсь. Боюсь тебя.

Я знал, что такие слова обычно ранят людей. Однако, в конечном счёте, на самом деле я был трусом. Хоть мне и нравились страшные вещи, но устойчивости к ним я не имел никакой. Я осознал, что у меня и близко нет такого пытливого ума как у неё, чтобы осмыслить и постичь непостижимое. Мой дух, измученный столькими переживаниями, истончился и был на пределе возможностей. Как будто мои нервы оголились из-под кожи и каждое слово Ёиши отзывалось в них мучительной болью. Я не мог избавиться от ощущения, что если я продолжу её слушать, что-то внутри меня рассыплется без следа.

— Прости, пожалуйста, — я склонил голову в извинении, — но тебе нужно исчезнуть отсюда. Обхватив руками дрожащие колени, я жалобно умолял зловещую девушку. Несмотря на то, что она была частью моего собственного сна, я отчаянно желал более здесь с ней не встречаться.

Что-то всколыхнулось в голубом мире — и когда я медленно поднял взгляд, рядом со мной никого не было. Я обернулся и огляделся вокруг, но фигура Ёиши бесследно испарилась. С прерывистым всхлипом я сполз на пол. Не столько потому, что она, наконец, оставила меня, скорее, это был вздох облегчения от того, что я всё же могу контролировать свои сновидения.

Верно — в конце концов, это всего лишь мой сон. Со вновь обретённой уверенностью я повернулся к раздвижной двери.

"Чтобы положить конец этому сну, ты должен своими руками открыть фусума". Независимо от того, была Ёиши права или нет, это в любом случае следовало сделать. Не было причин отступать. С чего мне бояться какой-то двери? Нечего страшиться чьего-то присутствия по ту сторону. Если я не разберусь со всем здесь и сейчас, то буду терзаться этими сновидениями до конца жизни.

"Я покончу с этим сном", — медленно, слово за словом произнёс я, убеждая самого себя.

Я снова положил свои ещё дрожащие руки на створку двери. Сосредоточился на кончиках пальцев, на едва ощутимой твёрдой поверхности под ними. Глубоко вздохнул и начал постепенно увеличивать усилие. Словно отдирая старую, почти сорванную печать я всё сильнее и сильнее давил на фусума. Наконец я почувствовал лёгкое движение, и дверь, будто потеряв устойчивое равновесие, сдвинулась с места. В этот момент мне показалось, что за спиной у меня засиял ослепительный свет и раздался яростный звук чего-то ломающегося. Однако это ощущение быстро прошло, оставив после себя пустое пространство дверного проёма.

Но… Что за чертовщина? От чистой и опрятной спальни передо мной не осталось и следа. Не было ни девушки, ни футона. Это было совершенно другое помещение — мёртвая комната на грани обрушения, со спёртым воздухом, от которого закладывало нос, она выглядела так, будто ей не пользовались уже сотню лет.

— Что это, чёрт возьми, за место? — мой голос дрожал, показывая, что страх никуда не делся. — А это ещё что?..

Нечто виднелось в глубине темноты. В нише у противоположной стены что-то лежало. Мой мозг вдруг стал неимоверно тяжёлым, отказываясь осознавать, что это такое. Я вспомнил слова Ёиши — это было нечто, находящееся для меня под запретом.

Тем не менее, дверь уже открыта. Я собираюсь покончить со всем как можно скорее. Я возвращаюсь к нормальной жизни.

Собрав всё своё мужество, я двинулся вперёд. Скрип матов под моими ногами разносился по комнате, словно чей-то плач. Шаг за шагом я добрался до алькова и схватил лежащую там вещь. В тусклом свете передо мной проявилась старая кукла кокэси. Выглядела она так, будто её уже много лет никто не чистил. Плавные мазки кисти, которыми были нарисованы уголки её глаз, мне что-то напомнили, но не успел я понять, что, как кукла произнесла:

Тебя ведь предупреждали не открывать.

---

— Наги! — донеслось до меня сверху. — Наги, соберись!

Человеческий голос звучал успокаивающе. Сообразив, кому он принадлежит, я окончательно проснулся.

— С тобой всё хорошо? — Кришна в полумраке комнаты трясла меня за плечо. — Тебе, похоже, приснился кошмар. Извини, что вошла без спроса.

С этими словами она раздвинула занавески. Лунный свет просочился внутрь, озаряя фигуру Кришны в её шикарной ночной рубашке.

— Что, плохой сон? — присела она на кровать рядом со мной. Рука девушки слегка коснулась моего колена, и я в смущении поспешил отодвинуть ногу.

Так подумать, Кришна и Ёиши должны были спать в гостевой комнате внизу. Значит, она услышала меня со второго этажа. Насколько же громко я кричал?

— Не волнуйся, — сказала Кришна с улыбкой, словно прочитав мои мысли, — меня разбудила Ёиши. Она спала рядом и тоже что-то бормотала во сне.

Впервые я видел Кришну без очков. В своей розовой с клубничками пижаме она выглядела особенно мило. Лунный свет соблазнительно играл на её слегка растрёпанных волосах и моё сердце помимо воли забилось быстрее. Пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы это скрыть.

— Тебя что-то тревожит? — спросила меня девушка. Её взгляд был устремлён в самую глубину моих глаз, как будто она могла видеть меня насквозь.

Я кивнул и принялся пересказывать ей всё, что со мной произошло. Начал я с того, что в последнее время мне стал сниться один и тот же сон — осознанное сновидение, продолжающееся раз за разом, действие которого разыгрывалось в большом японском особняке. Рассказал о живущем в доме семействе и о комнате, в которую невозможно попасть. О появлении во сне Ёиши, после чего всё стало гораздо более жутким. Но чем больше я говорил, тем глупее я себя чувствовал. Я по себе знаю — описания чужих кошмаров не кажутся пугающими. Скорее, чем отчаяннее ты стараешься передать свои страхи, тем больше разочаровывается слушатель.

— Ну вот, как-то так… Не так уж и страшно, да?

Кришна скрестила ноги и с серьёзным лицом посмотрела на меня.

— На самом деле, это не очень хороший показатель.

Её неожиданно строгий тон заставил меня выпрямить спину.

— Сновидение — это случайная композиция разрозненных фрагментов памяти из глубин психики. А недоступная комната в твоём сне — скорее всего, то, что ты бессознательно пытаешься стереть из воспоминаний.

— Ёиши говорила нечто подобное, — вспомнил я, и добавил: — Во сне, конечно же.

— Так зачем тогда ты её открыл?

— Ну…

— Люди — животные со способностью забывать то, что не хотят помнить. Такое умение — редкий дар человечества. Это является залогом нашего здравомыслия как разумных существ. Не думаю, что шутить с этим хорошая идея.

Похоже, она косвенно обвиняла Ёиши.

— Я делаю тебе очень строгое предупреждение, — Кришна устремила на меня свой суровый взор. — Не связывайся с ней больше.

— Это же был только сон, — собрался возразить я, но она тихо продолжила:

— Послушай, Наги. Я ведь уже объясняла тебе раньше. Духи обречены безнадёжно искать предназначение своему бесцельному существованию.

— Да, но какое это имеет отношение к моему сну?

— В своих поисках смысла Ёиши и призраки почти не отличаются друг от друга.

………

— Возможно, она и ты… нет, она и все люди находятся по разные стороны границы. Быть может, она, ещё живая, уже пребывает на другом берегу реки. В то время как мы можем лишь заглядывать на ту сторону, эта девушка стоит там обеими ногами, и её голос — это отзвук иного мира. Вот почему её речи потрясают нас, живущих по эту сторону. Вот почему её слова столь гнетущи и вызывают у людей тревогу и беспокойство.

Это правда, во сне я был до жути напуган, что она может забрать меня. Мне казалось, что меня затягивает в пучину, из которой нет возврата, в запредельный кошмар, от которого я уже никогда не смогу пробудиться. В тот момент я больше всего на свете боялся Ёиши. Я был в ужасе от того, что могло скрываться за её тёмными глазами. Неужели это и был свет потустороннего мира?

— Ёиши ищет свой смысл в паранормальных явлениях. Причина, по которой она делает это, также должна быть как-то связана с другой стороной. Это не то, что можно раскапывать живым. Есть вещи, которые людям просто не следует знать.

Эти слова напомнили мне о заброшенной мрачной комнате в особняке. В том месте определённо было нечто, из-за чего я не желал оставаться там ни на минуту, ни на секунду.

Я почесал в затылке и спросил: "Так что же мне делать? Как положить конец этим видениям?" Кришна скрестила руки на груди, показывая, что это сложный вопрос.

— Оттого что ты так зацикливаешься на этом сне, вероятность его прихода неизбежно повышается. Лучше всего переключить своё внимание на что-то другое, например, на мангу или роман, пока не заснёшь естественным образом.

Кришна посмотрела на меня: "Знаешь, в том, что ты видишь этот сон снова и снова, есть и твоя вина".

— Что?

— Я ведь предупреждала, что у тебя нет никакой устойчивости к сверхъестественному. И тем не менее, в последнее время ты не слушаешь моих советов, самовольно блуждая в глубинах этого мира. Вдобавок ко всему, ты пошёл на поводу у такого безответственного ребёнка как Ёиши, вот и пожинай теперь что сам посеял.

— Это жестоко, пожалуйста, не надо быть такой бессердечной, — я мимовольно положил руку ей на плечо, и маленькая глава большого сайта подпрыгнула от неожиданности. С моментально покрасневшим от смущения лицом она тут же вскочила на ноги.

— В любом случае! Как только пройдёт фестиваль, я возьму на себя заботу о Ёиши и заберу её с собой в Токио. А ты спокойно проведёшь все летние каникулы здесь, в своей родной деревне. Твой дух и разум истощены от одинокой жизни в незнакомом городе. Ясно? Всё, спокойной ночи! — выпалила она как из пулемёта и пулей вылетела из комнаты. Кажется, она только сейчас поняла, что находится ночью в мужской спальне, одетая лишь в пижаму.

Я с шумом выдохнул воздух.

— Тут ведь вот какое дело, — я посмотрел в окно на полурастаявшую луну. — Хотя совету избегать Ёиши, конечно, в мудрости не откажешь, но… она ведь пробудет здесь как минимум до фестиваля. Хочу или нет, я всё равно буду с ней пересекаться до тех пор.

Честно говоря, меня страшила не столько сама Ёиши, сколько то, что она говорила. Её слова вызывали чувство тревоги от того, что привычные, безобидные на вид вещи открывались тебе в другом свете. Её речи приносили чувство отчаяния, напоминая, что в мире более нет места, где ты был бы в безопасности. Все её истории всегда были окрашены в эти зловещие тона.

С другой стороны, я не считал Ёиши таким уж чудовищем. Да, с ней бывает трудновато совладать, но не думаю, что она более чем просто эксцентричная особа.

Блин, я не знаю. И почему эта девчонка мне вечно спать не даёт? Рассерженный на самого себя, я поднялся и вышел из комнаты. Прошёл по тёмному коридору, миновал спальню сестры и спустился по лестнице на первый этаж. На кухне я налил себе воды и залпом выпил весь стакан. Помаявшись ещё какое-то время без дела, я уже собирался вернуться наверх, когда заметил это.

Второй этаж, добавленный примерно в то время, когда сестра пошла в среднюю школу, был обстроен в западном формате. Первый же, включая спальню моих родителей, комнату с татами и гостиную, был целиком выдержан в японском стиле. Все перегородки в нём были раздвижными — полагаю, чтобы вместить побольше людей.

"Ты не можешь открыть фусума", — вспомнились мне слова Ёиши из сна.

— Да ладно.

Слегка нервничая, я прошёл по коридору и замер у дверей гостиной. Выдохнув, протянул руку и опустил ладонь на край створки — под кончиками пальцев ощущалась сухая поверхность. Это меня обнадёжило, и я вложил в дело всю свою силу.

Раздвижная дверь с лёгкостью открылась. Передо мной раскинулся просторный зал, где на днях проходила вечеринка. На татами стоял большой стол, а в углу приютился буддийский алтарь. С него мне улыбались дедушка с бабушкой, как и во времена моего детства. Знакомая комната не поменялась с тех пор.

— Ну да, всё как и должно быть, — пробормотал я и двинулся в сторону лестницы, вновь остановившись перед родительской спальней. Я сглотнул, положил руку на створку двери и осторожно отвёл её в сторону.

— …Открывается. То был всего лишь сон. Какая всё-таки глупость… — восторжествовал было я, но тут до меня дошло.

Внутри тёмной комнаты не было футона. Как и отца с матерью, хотя стояла середина ночи. Льющийся из окна лунный свет окрашивал всё вокруг бледно-голубым, как в особняке из моих грёз. Звук биения моего сердца оглушающе громыхал в пустой комнате. "Всё это полная бессмыслица", — сбивчиво пролепетал я.

В этот момент мой взгляд, словно направляемый чем-то, устремился в заднюю часть комнаты. Поле моего зрения занял стенной шкаф и узор на его раздвижных дверях. Там был изображён знакомый уже фамильный герб.

Не входить. Эта комната принадлежит ×××. Открывать категорически запрещено.

Голос из сна звенел у меня в ушах, когда я, пошатываясь, вошёл в комнату. Я вспомнил, что Ёиши говорила о сновидениях, от которых невозможно проснуться. Она предрекла, что происходящее во сне начнёт проявляться и в реальном мире.

— Нет, всё наоборот, — сказал я, пытаясь убедить самого себя, — я просто подсознательно запомнил этот рисунок, вот он и появился в моём сне…

Я стоял перед узором, выглядящим, как точная копия того, что был на фусума в призрачном особняке.

— Да, разумеется, иначе и быть не может. Эту дверь я тоже в силах открыть.

Я ведь уже две отворил. Вот и с этой мне нужно просто сделать то же самое.

Но мои руки безудержно тряслись. Мои ноги отказывались сделать ещё хоть шаг. Сам того не сознавая, я покрылся холодным потом. Раздвижные двери находились всего в нескольких метрах от меня, но я не мог заставить себя к ним подойти.

— Ладно, сделаю это завтра, — малодушно отступился я. Верно, не стоит себя принуждать. Ничего страшного, если я открою это днём, когда будет светло.

Но когда я уже развернулся на выход, позади меня что-то заскрежетало. По моей спине пробежали мурашки, а ноги окаменели.

Что это за шум? Мне нужно узнать. Но я не хочу этого видеть. Я не должен на это смотреть.

Моё сердце бешено заколотилось. Однако голова медленно повернулась назад. Я не желал предстать перед тем, что издавало этот звук, но будто марионетка обернулся ему навстречу.

В конце тускло освещённой комнаты, фусума у стены было слегка приоткрыто. Сквозь щель в несколько сантиметров виднелась непроглядная чернота.

Из глубины тьмы на меня обратился взгляд.

Словно со стороны я услышал свой крик, и сознание покинуло меня.

5

Звук взрывающихся в вышине фейерверков гулко бился в окно. Яркий солнечный свет пробивался сквозь занавески, освещая комнату.

Когда я открыл глаза, я лежал на кровати у себя в спальне. Изнеможённый кошмарным сном, я в оцепенении уставился в потолок, ощущая себя полностью разбитым.

— Это всё настоящее?

Я уже не в состоянии был понять, что реально, а что нет. На всякий случай я ущипнул себя за щёку — почувствовалась боль. Всё ещё до конца не убеждённый, я постучал себя по голове — ощутилось так же больно и уже как-то глупо.

Я рассеянно взъерошил свои волосы и, наконец, позволил себе с облегчением выдохнуть. Приподнявшись, я отвёл в сторону занавеску и выглянул наружу. Множество родителей с детьми в традиционных хаппи прогуливались вдоль дороги. Я полностью раздвинул шторы и открыл окно. Подул летний бриз, и принесённая им густая жара быстро избавила меня от остатков сна. Солнце уже сияло вовсю, издалека доносились смех и отголоски праздничной музыки, а ветер разносил звучащие откуда-то переливы флейты.

Да, это был фестиваль. День празднества огня в Фудзиэде был благословлён прекрасной солнечной погодой.

Но… знакомое с детства праздничное возбуждение было напрочь загублено тем кошмаром, что не отпускал меня последнее время. В какой момент завершился сон? Я не имел представления. Хорошо, что всё произошедшее в особняке точно было частью сновидения, по крайней мере в этом можно быть уверенным. Но был ли сном мой ночной разговор с Кришной? А что насчёт моего визита на кухню и в комнату родителей? Наконец, я вспомнил взгляд с той стороны фусума и моё тело сотрясла дрожь. Какое-то время я лежал без движения, обхватив себя руками.

— Меня ждёт что-то ужасное, так ведь, да? Боюсь, этот сон поглотит меня насовсем.

И только я начал предаваться отчаянию…

— Наги! Ты долго там дрыхнуть собираешься?! — прогремел снизу голос моей сестры, живо приведший меня в чувство. Я посмотрел на часы у кровати — условленное время сбора, десять утра, уже давно прошло.

Чёрт! Приглаживая на ходу взъерошенные со сна волосы, я выскочил из комнаты. Промчавшись по коридору, я с грохотом скатился по лестнице и очутился на первом этаже перед воинственно сверкающими очами своей старшей сестры. У меня отлегло от сердца.

Ох, сестрёнка… Мой разум, измученный кошмарами последних дней, нуждался в месте для отдыха. Я хотел, чтобы кто-то узнал о полосе жутких событий, которую я преодолевал. Можно было рассказать об этом матери, но её я не желал тревожить, а отец не воспринял бы меня всерьёз. Таким образом, оставался только один родственник, на которого я мог положиться.

— Послушай, Акира… — в порыве эмоций я раскрыл руки, чтобы обнять её, но вместо этого получил мощный удар в живот. — Ухх…

— Опаздываешь, соня. Сколько можно подушку давить?

Уф, это было больно, аж дыхание перехватило. Неслабо она меня приложила.

— Все уже двинулись на фестиваль. А тебе ведь ещё переносную святыню тащить, забыл что ли? Тогда хорош тупить, шевели ластами!

Сестра уже была одета в хантен цвета индиго. Узкая полоска ткани плотно обхватывала её лоб, а стройные ноги облегали чёрные брючки. Выглядела она настолько круто и настолько красиво, что даже будучи членом семьи, я не мог ей не восхищаться.

— Ух ты, потрясно смотришься, — выдавил я, держась за свой ноющий живот.

— Э?

Мне казалось, что я сделал ей комплимент, но почему-то сестра уставилась на меня, приподняв острые брови.

— А то я сама не в курсе. Мужики по жизни вокруг меня вьются, знаешь ли.

— Ага, прихвостни твои.

*Шлёп!* — тут же прилетело мне полотенцем, которое она держала в руках.

— Это не прихвостни, а последователи, балбес. Кучка неудачников, потерявших разум от моего очарования.

"Не слишком-то вежливо так называть людей неудачниками", — подумал я, но прохлаждаться и размышлять мне более не дали.

— Так ты что, собрался нести святыню в этой одежде? — большие глаза моей сестры загорелись осуждением.

— Нет, конечно. Где мой хантен?

— В гостиной тебя дожидается. Давай, шевелись, одна нога здесь, другая там.

Я уже заходил в комнату, когда кое-что вспомнил и обернулся.

— А где эти двое?

— Уже отчалили к горному храму. Кстати, Кришна в юкате выглядит просто улётно.

Не сомневаюсь, что так оно и есть, однако проблема была не в ней.

— Что насчёт Ёиши? Она оделась подобающе празднику?

Сестра только пожала плечами: "Ей и в школьной форме нормально".

— Ясно, — вздохнул я и поспешил переодеться сам.

Натянув церемониальные штаны, я надел на ноги дзика-таби и накинул на себя хантен. Затем повязал пояс фартука и подложил под воротник полотенце, чтобы пальто оставалось в чистоте. На этом моё облачение было завершено. Стоя в полном комплекте традиционной одежды, я наконец ощутил, что время фестиваля пришло.

Выйдя из гостиной, я поймал на себе взгляд сестры.

— Что такое?

— Ничего, просто в кои-то веки прилично выглядишь.

— Правда?

— Ага, только нос не задирай. Давай, пошли уже.

— Да, пора, — согласился я, надел свои соломенные сандалии у двери и вышел из дома. Остатки зловещего сна к тому времени уже полностью испарились.

В день праздника огня почти все заведения в Фудзиэде закрыты, вместо этого люди собираются у фестивальной платформы. Множество уличных торговцев уже околачивается там, все как на подбор в своих однотипных хаппи. Когда бьёт полдень, с горного святилища спускают переносную святыню — микоси, и шествием носят по городу весь день. С наступлением ночи святыня, наполненная благодарностями и пожеланиями мирной жизни, публично сжигается перед горным храмом. Яркое пламя придаёт горе Эбоши красный оттенок, окутывая город волшебным сиянием. Так проходит фестиваль огня храма Миками.

Процессия парадом шла по главной улице под жгучим солнечным светом, льющимся с высоты. Мужчины были одеты в плащи с черными поясами, женщины — с красными; каждый раз, поднимая микоси, они хором скандировали: "Йо-сей-я". Старики, дети, мужчины и женщины махали им веерами с обочины дороги, приветствуя несущих бесценный груз. Слова благодарности со всех сторон осыпали святыню по ходу её продвижения. Таковы были традиции в моем городе, живущим лесным хозяйством на протяжении многих поколений.

Переноска для святыни была изготовлена из слегка изогнутого кипариса, растущего в самых отдалённых лесах горы Эбоши. По преданию, такой изгиб дерева сотворён проходящими мимо богами гор и является хорошим предзнаменованием. Я занял позицию второго носильщика и, вместе с Ранбаши, Мару и прочей городской молодёжью взвалил на плечи микоси. Вес шеста вгрызался мне в плечо, но я стойко нёс свою ношу, напевая в унисон со жрецами храма Миками. С обочины нас поддерживало множество голосов прохожих. Ритмы песнопений сплетались с музыкой фестиваля, делая праздник горного храма воистину фееричным.

Услышав громозвучный приветственный возглас, я заметил в толпе сестру, машущую мне большим традиционным веером. Рядом стояла Кришна, в тон хантену моей сестры одетая в тёмно-синюю юкату, которая великолепно на ней смотрелась. Вокруг неё увивался Пэй — чересчур, на мой взгляд, близко. Он нагло ухмылялся, не сводя глаз с девушки, и в мою сторону даже не посмотрел. В нескольких шагах дальше был мой отец, уже, как водится, с красным от алкоголя лицом. Когда мы прошествовали мимо, он на мгновение взглянул на меня, но тут же отвернулся, чтобы кто-то из соседей рядом налил ему выпить. Подле него была моя мать, наши глаза встретились, и она улыбнулась мне. И наконец — Ёиши. Обособленная, в своей лёгкой белой блузке с чёрным галстуком, она внимательно смотрела на меня. Среди всей этой праздничной церемонии она одна хранила могильно-зловещее выражение лица. Я повысил голос, чтобы заглушить мрачное ощущение. "Йо-сей-я, сей-я, йо-сей-я", — запел я, отгоняя сон, от которого не проснуться, и тесно прильнул к святыне, смывая в праведности всё, что преследовало меня.

Деревья, используемые в строительстве микоси, считаются даром горного бога. Долгие годы они закаляются в суровых природных условиях, прежде чем достигнут зрелости, затем их вырубают и перерабатывают в пиломатериалы. Умения и мудрость мастеров находят в них своё воплощение, создавая щит, оберегающий нас от дождя и ветра. Мы следуем этой традиции со времён наших праотцов, и будем продолжать так и впредь. Мы благодарим горы, что возвышаются над горизонтом, воздаём почести нашим предкам и возносим мольбы о добром здравии в будущем. Спасибо за то, что нам дарована жизнь.

Я передал микоси в руки следующего носильщика и пригубил поднесённое мне освящённое саке.

— Да, неплохой фестиваль, — подошла ко мне Кришна.

— Рад, что тебе нравится.

— Эту святыню ведь потом сожгут, да? Жалко, — пробормотала она, обмахивая меня своим веером.

— Да, мне тоже. Мы много работали над ней последние полгода вместе с городской молодёжью и служителями храма, — кивнул я, вытирая полотенцем капающий с шеи пот.

Было уже пять часов вечера, и заходящее солнце окрашивало горы красным. Переносная святыня завершала свой третий и последний круг по городу. Скоро она достигнет входа в горный храм, где и будет принесена в дар богу, сожжённая на гигантском костре.

— В это время во всём городе гасят свет и остаётся только сияние пламени как кульминация праздника. Выглядит это так волшебно, что многие пары сходятся вместе именно во время фестиваля.

— Понимаю. Это буквально огонь любви.

Я любовался Кришной в лучах вечернего солнца, и мне вдруг стало любопытно.

— Скажи, а у тебя есть парень?

— …Что?

— Ну, в смысле, бойфренд?

Алая краска на лице Кришны затмила собой даже цвета заката.

— Не говори глупостей! Разумеется, никого такого у меня нет!

— Ещё не выбрала себе по душе? Тебе ведь двадцать лет, уже один-два должны были быть.

— Нет, и не было никогда. У меня нет на это времени. В мире есть ещё столько всего, что мне нужно узнать и так много книг, которые я хочу прочитать. Слышал выражение "бремя любви — это тяжкая ноша"?

— Ну, тогда есть поговорка: "На горе любви и Конфуций спотыкается" — блеснул я познаниями в литературе, которые обрёл недавно, готовясь к экзамену.

— На это я скажу, что "любовь есть тьма". А я занимаюсь тьмой иного рода.

— Довольно этих отношений на расстоянии! — прервал Пэй нашу игру словами. — Кришна, потанцуешь со мной на фестивале?

— Там что, будут танцы?

Я рассмеялся и кивнул взволнованной девушке.

— Это как традиционные пляски на Обон. Нужно просто подстроиться под ритм.

— С этим проблема, у меня совершенно нет музыкального слуха. Даже в караоке ничего не выходит.

Я подумал, что караоке и традиционные танцы сильно-таки отличаются, но было так забавно наблюдать панику Кришны, что я не стал её разубеждать.

— Всё это неважно… Мисс Куримото, я влюблён в вас с первого взгляда. Пожалуйста, не откажите мне в свидании! — галантно склонился перед девушкой Пэй, не обращая внимания, что я закатил глаза.

— Не смешите меня, — вклинился в разговор подоспевший Мару. — Я повсюду искал вас, и, похоже, появился как раз вовремя. Мисс Куримото, этот парень — известный на всю Фудзиэду донжуан и ловелас. Если же вы заинтересованы в отношениях с достойным мужчиной, я к вашим услугам.

— Мару, не лезь. Это нечестно с твоей стороны, я ещё не получил ответа.

— Поговори мне ещё о чести. Сам-то, подлец, со всех ног рванул, чтобы фору получить.

Если бы Мару или Пэй в одиночку пытались подкатить к Кришне, я, пожалуй, встал бы на её защиту. Но вдвоём одновременно они сами друг друга нейтрализовывали. Похоже, ситуация здесь была под контролем.

Кстати, а где Ёиши? Я огляделся и заметил маячащую вдали высокую фигуру Ранбаши.

— Эй, ты Ёиши не видел?

Ранбаши медленно покачал головой и рассеянно что-то пробормотал.

— Что? Я тебя не слышу.

— Я был отвергнут…

— А?

— Я только сказал ей "добрый вечер" и попытался заговорить… А она меня проигнорировала и просто ушла в сторону храма.

Его рослая фигура так комично сгорбилась в унынии, что я с трудом сдерживал смех.

— Должно быть, она тебя не услышала, вот и всё.

— Нет, она на меня на посмотрела, значит, точно заметила. Эх, знал я, что старшеклассницы в Токио неприступны… — печально заключил Ранбаши и глубоко вздохнул.

Я оставил его наедине со своим горем и поспешил на поиски Ёиши к горному храму. Толпа людей здесь была гораздо плотнее чем днём, и ко времени, когда я достиг арки ворот, я вынужден был перейти на шаг. Вдоль пути к святилищу были развешаны фонари, похожие на жёлтые персики. По обе стороны от дороги выстроились киоски с едой, привлекая к себе людей в традиционных одеждах. Лавируя сквозь них, я искал взглядом девушку в школьной форме. Но даже когда я, наконец, добрался до храма, Ёиши нигде не было видно. Оставался только путь к главному святилищу.

В этот момент позади меня раздались ликующие возгласы. Судя по всему, прибыла переносная святыня. Послышались ритуальные песнопения, и шумный людской поток увлёк меня с собой. Повсюду вокруг вышагивали люди, желающие присутствовать на церемонии, в том числе и из соседних городов. Это было самое большое столпотворение, что я когда-либо видел. Повторяющееся речитативом "йо-сей-я" заполняло слух, множества разноцветных костюмов перекрывали друг друга, заслоняя взор. Но всё же, мне показалось, что я увидел в толпе знакомое лицо. Сначала я не понял, кто это был. Старый школьный товарищ? Или кто-то из ещё более давних времён? Очертания дрожали и переплетались, и, наконец, вновь слились в человеческую фигуру. При взгляде на эти аккуратно уложенные волосы у меня заколотилось сердце.

— Этого не может быть, — выдохнул я и бросился вперёд, оттолкнув стоящего передо мной прихожанина. "Йо-сей-я, сей-я, йо-сей-я", — раздавалось со всех сторон. Окружённый звоном голосов, я изо всех сил преследовал ускользающее видение. Восседающий на вершине микоси феникс сиял красками, кружась над головами толпы. Разлетающиеся фейерверки окрашивали небо в мириады различных цветов. В свете падающих искр передо мной предстала моя цель — девушка в белой юкате с золотым узором. Её длинные волосы были тщательно собраны, а губы мягко сведены вместе. Девушку сопровождало двое мужчин, они попеременно обращались к ней, пытаясь завладеть вниманием своей дамы сердца. Судя по её ответам, оба они были ей небезразличны.

Откуда здесь дочь из порождённого моим воображением особняка? Я отчаянно гнался за ними, но троица, хотя на вид и не спешила, всё же постепенно отдалялась от меня. Почему они тут? Эти люди не должны существовать в нашей реальности. Или, может, я их уже видел где-то, и они поэтому появились в моём сне? Я заметил кое-что ещё — позади девушки с кузенами шествовал глава семьи с мрачным выражением на лице, а за ним виднелась знакомая фигура с длинными чёрными волосами.

— Ёиши? Почему ты с ними?..

Однако мистическая компания оставалась отстранённой, никак на меня не реагируя. Они продолжали скользить сквозь толпу, словно были иллюзиями, пришедшими из другого мира. Их силуэты становились всё меньше. "Стойте! Подождите!" — безнадёжно вскричал я.

— Эй, Наги, — кто-то схватил меня за плечо. Я обернулся и увидел, что мой отец улыбается мне. — Ты славно потрудился, таская ту святыню. Это нужно отметить.

— Пусти меня, папа! — попытался вырваться я, но отец был пьян и, как обычно, не контролировал свою силу. Чёрт, в такой ситуации лучшее, что я могу — сплавить его в компанию кого-то столь же нетрезвого. Я огляделся в поисках знакомых, но обнаружил только свою сестру. Лицо её было ещё более красным, чем у отца.

— О, вот и ты! — воскликнула она и, подойдя, мигом обхватила меня рукой за шею. Несмотря на всё, выглядела моя сестра великолепно. Её грудь плотно прижалась к моей правой щеке.

— Тут так весело! Обожаю фестивали.

— Эй, хватит уже. Отпусти.

— Брось, Наги. Разве ты со мной не согласен?

— Согласен-согласен, но мне тут нужно кое-кого догнать…

— Всё хорошо, — сказала она, крепко прижимая меня к себе. — Просто останься тут.

— Что?

— Оставайся здесь насовсем. Не нужно возвращаться в Токио. Так будет лучше для тебя.

— А как же университет?

— Университет? Я говорила, что я против этого. Здесь у тебя есть всё: природа, люди, которые о тебе заботятся, боги гор, что оберегают нас. Возьми в жёны Куримото и живите с ней тут до скончания лет. Из этой девушки выйдет замечательная супруга — она легко родит детей и у неё прекрасный характер. Могу тебя в этом заверить.

"Насчёт характера я не спорю, но не слишком ли мы забегаем вперёд?" — собирался сказать я, однако голос моей сестры внезапно сменился на низкий рык, доносящийся словно из-под земли.

— Но та другая девушка не должна здесь находиться.

Этот ужасающий, похожий на мужской рёв заставил меня замереть на месте. Йо-сей-я, сей-я, йо-сей-я. Звуки празднования, эхом отдававшиеся в моих ушах, неуловимо пульсировали, будто доносясь из другой реальности. Краски мира у меня перед глазами быстро теряли свой цвет.

— Серьёзно, Акира, отпусти меня! — я пытался кричать, но у меня не получалось издать ни звука. Я не мог дышать. Воздух вокруг меня улетучился. Я чувствовал, что погружаюсь на дно океана, и мой запас кислорода давно истощился. Этот непреодолимый ужас давно поселился внутри меня — в детстве я слишком много раз переживал это ощущение отчаяния.

Йо-сей-я, сей-сей-я, йо-сей-я, йо-сей-я. Фестиваль подходил к своей наивысшей точке. Толпы людей теснились на дороге к горному святилищу.

Сей-сей-я, йо-сей-я, йо-сей-я, сей-сей-я, йо-сей-я, йо-сей-я. Йо-сей-я, йо-сей-я, сей-сей-я, йо-сей-я, йо-сей-я, сей-сей-я…

Словно буддийская молитва, со всех сторон звучали песнопения, эхом разносящиеся по округе.

— Х-хватит! — я рванулся изо всех сил, высвободился из рук сестры и тут же бросился прочь. Не в состоянии нормально вдохнуть, я держался за горло. Должно быть, из-за стресса приступы астмы вновь вернулись ко мне. Мир вокруг стремительно темнел, однако я упрямо продолжал бежать, то и дело наталкиваясь на людей по дороге. На глаза наворачивались слёзы, я заходился в сильном кашле, но воздух никак не достигал моих лёгких.

— Мама, — прокричал я беззвучным голосом, — мама, помоги мне!

Да, верно. Когда она касалась рукой моей спины, мне становилось легче. Именно так я всегда преодолевал эти приступы.

Где же она? Цвета вокруг помутнели, и только сияние костра указывало мне путь. Чёрный, красный, белый, жёлтый. В завешенном туманом мире для меня мерцал только этот свет.

Даже бегом дорога от храма до моего дома займёт не меньше пятнадцати минут. И нет гарантий, что мама будет там, особенно посреди праздника. Более того, как я доберусь дотуда, когда едва что-либо вижу?

— Нагито…

Мне показалось, что я услышал голос матери, и я крикнул в ответ: "Мама!". Однако мой голос утонул в шуме фестиваля.

Йо-сей-я. Нагито… Йо-сей-я, сей-сей-я. Наги… Йо-сей-я, йо-сей-я, сей-сей-я. …то… Сей-сей-я, йо-сей-я, йо-сей-я.

— Мама, мама, мама! — пытался я на бегу пробиться через непрекращающийся хор голосов. Из последних сил я продолжал двигаться свозь толпу. Черт возьми, уйдите с пути. Прочь с моей дороги! Я больше не мог удерживать дыхание. Я… я умру?..

Мои ноги подкосились, я потерял равновесие и начал падать в людской поток — и непостижимым образом провалился в разверзшуюся предо мной пропасть. Меня окружила мягкая тёмная пустота. Не было даже почвы под ногами, сама земля растворилась в небытие. Бесконечная тьма поглотила меня целиком.

---

До меня донёсся тихий звук открывшейся раздвижной двери. Кто-то подошёл и прижал меня к себе, обняв за голову. Я улёгся на мягких коленях и почувствовал, как тёплая рука коснулась моей спины, поглаживая и массируя её. Вскоре я снова был способен дышать. Понемногу, раз за разом, вдох за вдохом. Чем дольше я повторял это, тем спокойнее становился мой разум.

Я медленно поднял голову. Мать смотрела на меня с мягким прищуром в уголках глаз. Я обнаружил, что нахожусь в до боли знакомой родительской комнате, устроившись на маминых коленях как на подушке. Каким-то образом мне удалось вернуться домой.

— Твой кашель прошёл? — ласково спросила меня мама.

Я почувствовал, что вот-вот разрыдаюсь, — довольно жалко для восемнадцатилетнего парня.

— Мама, я…

— Да?

Я с детства любил странные и загадочные истории. Меня всегда привлекали пугающие и наводящие страх вещи. А ещё я частенько посещал оккультные сайты. Мне нравился этот необыкновенный, захватывающий мир, но я рассчитывал лишь любоваться им со стороны. Однако в какой-то момент я пересёк черту. "Если засматриваться на ту сторону, оттуда также смогут увидеть тебя", — я думал, что понимаю это, но уже скоро мои ноги ступили в бездну иного мира. Граница, отделяющая живых от мёртвых, была перейдена.

— Знаешь, мам, — сказал я, наконец-то подобрав слова, — я всегда был сумасбродным. В моём… в моём первом доме в Токио оказалось, что я не могу контролировать собственное тело. Как выяснилось позже, я был одержим — чем-то или кем-то. Более того, ещё я побывал в заброшенной больнице, куда мне сказано было не ходить. Там я пережил гораздо более жуткие вещи. Даже если бы я рассказал тебе, ты бы не поверила тем ужасам, через которые я прошёл. Но, благодаря помощи многих людей, я до сих пор жив и смог благополучно вернуться к нормальной жизни. И тем не менее, меня отчего-то всё равно продолжает тянуть к этому. К вещам, лежащим за гранью тьмы. К чему-то за пределами черноты. Даже в том кошмарном сне, который мне так долго снится, меня привлекает нечто, находящееся по ту сторону фусума. Я не могу удержаться, хотя мой внутренний голос и говорит мне остановиться, я хочу погрузиться полностью, отдаться этому целиком. Когда мне говорят не ходить, я иду. Не знаю, почему я такой.

Во время этой речи мои колени дрожали, а слова застревали в горле. Мама не торопила меня, продолжая молча сидеть и слушать. Время от времени мне вновь становилось трудно дышать, но я изо всех сил старался говорить, чувствуя, что не смогу избавиться от этой боли, если не выпущу её наружу. Я излил матери все сомнения и тревоги, что терзали меня уже долгое время.

— Как бы я ни старался, в итоге я всё равно следую желанию своего сердца заглянуть на ту сторону. Разве это не означает… что меня уже поглотила тьма? То есть, я уже обречён, так ведь?

Я высказал свои тёмные мрачные мысли, которые уже давно не давали мне покоя. Я знал, что это признание подорвёт саму суть моей личности, но чувствовал, что не смогу двигаться дальше, если продолжу пребывать в бездействии. Если я не признаю, что меня страшат эти домыслы, то так и буду топтаться на месте. Подобно Ёиши, я выложил всё без оглядки.

После долгого рассказа я ощущал такую слабость во всём теле, что всё остальное не имело более значения. Темнота вокруг казалась настолько успокаивающей, что мне хотелось погрузиться в неё навсегда, чувствуя лишь мягкое поглаживание маминой руки по спине.

— Похоже, пришло время, — прошептала мама. — Я знала, что однажды наступит день, когда ты пойдёшь своим собственным путём.

Не в силах понять смысл её слов, я робко приподнялся. И осознал, что рядом со мной всё это время сидела Мицуруги Ёиши. Она неотрывно смотрела на меня с отблеском печали в своих бездонных тёмных глазах.

— Что? Почему… ты?..

Смущение от того, что меня видели со слезами на глазах хнычущим перед матерью, быстро переросло в гнев. Это моё убежище. Единственное место, где я могу быть самим собой и восстановить утраченные силы. Я уже собирался сказать Ёиши, чтобы она немедленно встала и ушла, как вдруг мать произнесла:

— Эта юная леди — неплохая девушка, — её тихий шёпот эхом разлетелся в полумраке комнаты. — Я уверена, что она поможет избавиться от твоей тьмы.

— Что?

— Слушай внимательно, что она говорит, и сам решай, куда двигаться дальше.

Ёиши продолжала просто молча сидеть, и я возразил:

— Она? Нет, мама, ты её не знаешь — эта девушка настоящий магнит для всякой чертовщины. Её интересуют только жуткие истории, она не принимает ванну, не может оценивать настроение окружающих, её постоянно тошнит…

— Нет, Нагито, — покачала головой мать и снова прошептала: — Нет… Только тот, кто познал тьму, знает ценность света.

С этими прощальными словами она растворилась в воздухе и исчезла прямо у меня на глазах.

После этого остались лишь тишина и темнота. Дом безмолвно заливал безжизненный свет луны. Местами ещё ощущались следы маминого присутствия, но в родительской комнате сейчас были только мы с Ёиши.

— Я… — мой охрипший голос прокатился по расстеленным матам татами. — Ты здесь откуда? Как давно ты тут сидишь и куда пропала моя мама?

Что вообще происходит с этим фестивалем. С моим отцом, с моей сестрой. С Кришной, Мару, Пэем, Ранбаши и остальными. Я уже ничего не понимал. Я не способен был здраво оценивать ситуацию. Я не представлял, где сейчас нахожусь. Я даже не знал, что есть сон, а что реальность. Вся информация перемешалась в кашу в моей голове.

— Нет… — я вытащил из уголка своего сознания неприятную разгадку. Если и было всему простое объяснение, то вот оно.

Я сходил с ума. Постепенно, всё это время, с самого начала. Другого обоснования для всех произошедших событий быть не могло.

— Овеществление в реальности мыслей умершего человека — и есть проклятие, — произнесла Ёиши, обрамлённая ореолом лунного света. — Другими словами, это явление, вынуждающее мыслить и действовать строго определённым образом. Таким образом, ты насмерть связан проклятьем, и притом весьма тяжким.

— Я?..

— И, поскольку в этом нет никакого злого умысла, я не знаю, что здесь делать.

Злой умысел? Проклятье? Бред какой-то. Она снова пытается запутать меня. Как и всегда, речи Ёиши потрясают до глубины души. Стоит её услышать и эти слова уже не дадут тебе покоя. Меня снова начинало затягивать в глубину. Однако в моих ушах всё ещё отчётливо звучали слова матери: "Слушай внимательно, что она говорит, и сам решай, куда двигаться дальше".

— Как же мне быть? — спросил я дрожащим голосом. — Ёиши, я… Что я могу сделать?

— Просто открой это, — Ёиши указала на фусума с изображением фамильного герба. — Откроешь своими руками, и всё будет кончено.

В этот момент со стороны входной двери послышался грохот, и раздался голос: "Наги!". Я обернулся и увидел свою сестру, одетую в традиционный хантен. Позади неё стояли запыхавшаяся Кришна, мой отец и Мару. Следом к ним подбежали Пэй и Ранбаши.

— Вы все здесь…

Я приподнялся на ноги, и тут Акира заорала на меня:

— Вот же идиот, ты куда свалил посреди фестиваля?!

— Я не…

— Я же говорила тебе не связываться с Ёиши, — подхватила Кришна. На ней по-прежнему была надета юката, а щёки девушки надулись и порозовели.

Все они заговорили наперебой. По словам отца, я был одержим злым горным богом. Сестра заявила, что этот фестиваль призван был спасти мою душу. Мару утверждал, что если кого и брать в жёны, так это Кришну. Ранбаши любовался Ёиши, громко восхищаясь её красотой. "А вот и переносная святыня пожаловала", — рассмеялся Пэй. Сей-сей-я, йо-сей-я — зазвучала в отдалении музыка фестиваля, становясь отчётливей с каждой секундой. Я ощутил, как святыня приближается к моему дому.

Оглушённый накладывающимися друг на друга пластами звука, я тупо уставился на компанию пустым взглядом.

— Не волнуйся, — тихо прошептала Ёиши, — они никогда не проникнут в эту комнату.

Услышав это, я обратил внимание, что никто из пришедших не перешагнул за порог — ни моя сестра, ни Кришна, ни остальные. После слов Ёиши все они словно взбесились и окончательно разорались, крича что-то непонятное. Но вопли их были лишь гулким шумом, не достигающим моих ушей. В этом странном, тусклом и туманном мире почувствовался вдруг аромат, защекотавший мне нос. Я взглянул и увидел пляшущие оранжевые огни, которые отбрасывали дрожащие тени на бумажные перегородки.

Я уже собирался закричать: "Эй, тут дом горит!", когда сквозь дверной проём увидел это. Позади Ранбаши на земле что-то лежало — белая юката, окрасившаяся посередине в красно-чёрные цвета. Девушка из особняка покоилась без движения, живот её был распорот и внутренности вывалились на пол. Тела двоюродных братьев валялись рядом, как будто сражаясь за разбросанные кишки. Их темно-синие юкаты также были насквозь пропитаны кровью — похоже, эти двое проткнули друг друга клинками и свалились замертво плечом к плечу. Чуть поодаль от них лежал мёртвым владелец особняка, его шея была согнута под неестественным углом. Все бездыханные тела появились в моём горящем доме одновременно со звуками фестиваля.

— Всё в порядке, — произнесла Кришна, — это недоразумение. Они оказались замешаны в этом, оттого и погибли. Но в следующий раз, когда ты вернёшься в особняк, тебя будет ждать изначальный, подлинный финал.

Даже о таких невероятных вещах она говорила в своём обычном размеренном тоне.

— Распад уже начался, — сказала Ёиши. — Это становится всё более неустойчивым.

В ошеломлении я повернулся к ней. Девушка сидела прямо и бормотала про себя.

— На настоящем фестивале ворота были бы направлены к юго-востоку, чтобы приветствовать прибывших.

— О чём ты говоришь?

— Сосуд с огнём для фестиваля не должен двигаться. Но в ту ночь в храме Миками он перемещался, потому что я сказала, что он движется.

— Что ты имеешь в виду?

— Мельчайшие детали сновидения происходят из пределов памяти спящего. Если в сон вовлечены другие люди извне, он изменяется. Если потянешь — приблизится к тебе. Стоит толкнуть — отступит. А когда встряхнёшь — сдвинется с места.

— То есть, что? Что ты хочешь этим сказать?

— Я просто немного подтолкнула тебя там, где ты не был уверен. Потому-то огонь и переместился.

— Так это… что это означает?..

Слова застряли у меня в горле. Я уже понял. Я знал, что собирается сказать Ёиши. Однако, я слишком боялся признать правду, которая бы разрушила всё.

— Я не знаю, как именно называется проклятие, наложенное на тебя, — прошептала Ёиши с ноткой печали в голосе. — Но… то, что скрывается за фусума, определённо не назовёшь твоей матерью.

Что-то потекло по моей щеке. Машинально вытершись рукой, я обнаружил, что это были слёзы. Сам того не сознавая, я встал и, пошатываясь, направился в сторону Ёиши. За моей спиной отец и остальные кричали мне остановиться. Тем не менее, я медленно продвигался к фусума в глубине комнаты. Ступая по потрёпанным матам татами, я подошёл и встал перед раздвижной дверью с фамильным гербом, виднеющимся в полутьме. Протянул руку, провёл по двери пальцами и, одним резким движением, распахнул её.

— Это же просто бред…

По ту сторону фусума находилась фигурка кокэси, которую я видел во сне. Старая кукла с мягким прищуром в уголках глаз была облачена в какой-то тряпичный наряд.

Волоча дрожащие ноги, я приблизился к статуэтке и приподнял в руках ткань её одежды.

— Нет, этого не может быть… — голос мой звучал так, словно он был чужим. Как будто уголок мира был слегка приоторван, и я слышал его оттуда.

Это был красный кардиган, который я подарил своей маме.

— Всё это время ты стоял перед этой дверью, разговаривая сам с собой, — прошептала Ёиши, как-то оказавшаяся рядом со мной. — Считая при этом, что говоришь со своей матерью. Такова истинная природа наложенного на тебя проклятия.

Я услышал скрипящий звук, разносящийся по всему зданию. Казалось, будто весь мир сдавливается какой-то внешней силой.

— Наги! Это всё враньё, не ведись на это!

Я обернулся и увидел за порогом комнаты сестру, протягивающую мне руку. Стоящий рядом отец лишь молча улыбался, в уголках его глаз были морщинки. Мару призывно махал мне рукой, Пэй с Ранбаши заливались счастливым смехом. Посередине стояла миниатюрная на общем фоне Кришна, она тянулась ко мне, восклицая: "Не дай ей забрать тебя!".

Для меня это была родина. Передо мной предстала густая зелень Фудзиэды, с ярко сияющим в небе солнцем и ласковым ветерком, обдувающим и приносящим прохладу. Это был мой родной, ничуть не изменившийся город, место, где я мог жить спокойно и безмятежно. Свет струился в воздухе вокруг моих родных и близких. В противоположность этому, позади меня разлилась чернота, в которой была лишь девушка цвета тьмы.

— Тебе предстоит выбрать, — сказала Ёиши, взяв меня за руку. — Уютный привычный мирок… или же мир, наполненный болью.

— Да ты шутишь, что ли? Что это за выбор такой? — воскликнул я, стряхивая руку девушки. Но больше не смог выдавить из себя ни слова. Разве не очевидно, что лучше жить в удобстве и комфорте? Довольно с меня этого жуткого мира. У меня больше нет сил сопротивляться ему. Незаметно для себя, я вновь погрузился в мечты. Когда я вернусь на ту сторону, возобновится моя нормальная домашняя жизнь. Да и фестиваль, кажется, ещё не закончился. Я просто был настолько измотан всем тем, через что мне пришлось пройти, что мне привиделось всё это.

Но когда я уже шагнул навстречу яркому миру, мои глаза встретились с глазами моей матери, которая скромно стояла позади толпы. Лицо её было расслабленным, на щеках появился мягкий румянец, а на губах — ободряющая улыбка. В то время, когда все остальные отчаянно тянулись ко мне, такое поведение выбивалось из общего ряда. Увидев это, я приостановился на полпути.

— Скорее сюда, Наги! — снова устремила ко мне руки Кришна.

— Наги, балбес, лучше бы тебе ускориться! — закричала вместе с ней моя сестра.

— Твоя мать здесь, так чего ты ждёшь? — отец раскраснелся от негодования.

— Токио тебе не по силам, — издевательски рассмеялся надо мной Мару. — Забирай оттуда Куримото и возвращайся к нам.

Пэй просто махал мне руками, а Ранбаши лишь зачарованно взирал на Ёиши.

— Пожалуйста… — охрипшим голосом сказал я, добрёв до края комнаты, — …помогите мне.

Стоило только произнести эти слова, как меня тут же заключили в объятия. Не знаю, была ли это моя сестра, отец или мать, но я оказался окутан мирной и безмятежной теплотой родного дома. Я был любим. Я был счастлив. Это было место, где я мог жить в ладу и согласии.

"Правильный выбор, Наги". "Это лучшее для тебя место". "Не стоило уезжать в Токио". "Давай, пошли на фестиваль". "Точно, там вот-вот самое главное начнётся". "Оттянемся все вместе". "Вернёмся в старые добрые времена". "Возвращайся, Нагито". "Нагито". "Нагито". "Наги".

Множество голосов хором звучали в моих ушах. Все они приветствовали меня. Здесь я мог жить спокойно и с уверенностью в завтрашнем дне. Как бы я ни пал, тут всегда будет кто-то, кто поможет мне подняться. Эти люди будут радоваться вместе со мной, когда я счастлив, и грустить, когда я печален. Я был частью этого, я был одним из них.

— Иди к нам, — звучало со всех сторон. Я ответил, пробиваясь сквозь шум перекрывающих друг друга голосов:

— Да, я иду. Я иду к вам. Но, как же Ёиши?..

— Она не дозволяется.

Я поднял голову, удивлённый столь резким ответом.

— Почему?

— Потому что она погубит это место. Потому что она уничтожит наш тихий мир.

— Но зачем ей это делать?

— ×××××…

— …Что?

— ×××××…

— Не можете ответить?

Я шмыгнул носом и вытер рукой заплаканное лицо. "Тогда я сам это скажу".

Шуршание и шелест движений окружили меня.

— Всё потому… потому, что она не лжёт. Для этой девушки не существует запретов и табу. Что бог, что дьявол — для неё всё едино. Она не считается с настроениями людей и без колебаний обнажает любую неудобную правду.

При этих словах жуткий скрежет снаружи взревел как ураган, ударив по моим барабанным перепонкам. Я уже не мог различить ничьих голосов, всё сливалось воедино со звуками фестиваля.

Сей-я, сей-я, йо-сей-я. Сей-сей-я, йо-сей-я.

Невольно напевая в такт, я вдруг вспомнил. Праздник огня — это способ очищения. Он предназначен для того, чтобы вернуть всё в исходное состояние.

— Нагито… — я даже не понял, чей это был голос, но он оказался настолько назойливым, что сумел пробиться к моим ушам сквозь окружающий шум. — Не позволяй кошмару поглотить тебя. Скорее, возвращайся на фестиваль огня.

Эти слова заставили меня отстраниться.

— Всё ведь как раз наоборот, не так ли? — роняя слёзы, ответил я. — Вы… и есть этот кошмар.

6

Множество нитей света вихрились вокруг меня. Они образовывали белые спирали, рассеивались и объединялись, складываясь в круги мироздания. Наконец, лучи медленно перестали двигаться, и я сообразил, что то был лишь узор новых обоев на белоснежном потолке. Я находился в Мусасино, в своей съёмной квартире с арендной платой в пятьдесят тысяч иен.

Размытый мир постепенно восстанавливал свои очертания, и первым, что уловило моё зрение, была Кришна.

— Наги, ты проснулся? — её долгий вздох облегчения дал понять, что я выбрался из глубин бездонной пропасти. — Ты спал все последних три дня.

При этих словах я заметил, что рядом с Кришной кто-то стоит.

— Вот же дурак… — всхлипывающий голос принадлежал моей сестре Акире. — Меня сюда вызвала Куримото. Из-за тебя мой драгоценный отпуск накрылся медным тазом! — произнесла она со слезами на глазах.

Позади Кришны с моей сестрой была Карасу. Рядом с ней стоял уже знакомый мне монах и какой-то странный человек в кимоно. Моё ещё затуманенное сознание посетила мысль, что эта небольшая квартирка слишком уж переполнена от такого столпотворения.

— Всё благодаря ей. Скажи спасибо, — Кришна указала на Ёиши. Та лежала по соседству со мной, с закрытыми глазами, не подавая видимых признаков жизни. Её бледная белая кожа была совершенно бескровна. Выглядела девушка так, будто действительно умерла. — Это она сказала нам, что ты не проснёшься.

По её словам, около полуночи Ёиши пришла в мою квартиру и без разрешения вошла внутрь, почувствовав, что со мной что-то не так. Она тут же связалась с Кришной, заявив, что ей кое-что пришло в голову, а потом уснула прямо рядом со мной.

— Если бы она со своей ментальной силой не вторглась в твой сон, ты, вероятно, так и продолжал бы спать.

Благодаря объяснениям Кришны я, наконец, начал немного понимать сложившуюся ситуацию. Я спал и видел сон внутри сна. Изо всех сил я старался пробудиться от кошмара, и, пытаясь покончить со сновидением, был почти поглощён им.

Тем не менее, я ещё не был полностью уверен. "Это всё… Это всё сейчас в самом деле реальность?".

Миниатюрная администраторша сайта серьёзно покачала головой.

— Не могу тебе этого гарантировать. Сны — это страшная штука. Будучи тесно связанными с окружающей действительностью, они прочно вплетаются в человеческий разум. Другими словами, когда ты проваливаешься глубоко в мир бессознательного, в принципе невозможно определить, реальность это или сон. Вот почему осознанные сновидения так редки.

Мой рассудок по-прежнему работал медленно и неохотно, словно погружённый в вязкий белый туман. Я сосредоточил взгляд на сестре.

— Акира.

— Да?

— Наша мама, она…

— А что с ней?

— Я… убил её.

С этими словами разрозненные фрагменты моих снов наконец сложились в единое целое.

— Неправда.

— Но…

— Это не так. Совсем не так, Наги, — возразила сестра, ухватив меня, ещё лежащего в постели, за воротник. — Но ты всегда был в этом уверен, и всё время винил себя за это. Вот и довёл себя до такого состояния.

Она рассказала мне всё. Когда мне было восемь лет, я заболел, и моим диагнозом была не просто детская астма, а дефицит антитрипсина — патология, при которой требуется пересадка здорового лёгкого. У моей матери была та же группа крови, что и у меня, поэтому она вызвалась стать донором для трансплантации, отдав мне часть своего лёгкого. К несчастью, имея от природы слабые сердечные сосуды, она не перенесла операцию. Пересадка прошла успешно, но моя мать уже не смогла вернуться.

— После операции ты постоянно плакал: "Где моя мама?". И, в общем, я сказала тебе, что она там, за раздвижной дверью.

………

— Я сказала, что хоть она и останется отныне по ту сторону фусума, но всегда будет рядом с тобой.

Ох… Расскажи кому-нибудь такую историю — и люди лишь посмеются, услышав это. Вряд ли подобное вообще возможно. Тем не менее, передо мной стали всплывать до сих пор забытые картины прошлого.

Наступает вечер, и лучи уходящего солнца окрашивают гостиную в золотистые цвета. Я, школьник начальных классов, в одиночестве плачу в комнате своей матери. Вошедшая сестра крепко обнимает меня. "Не открывай эту дверь", — так она сказала, насколько я помню. "Если откроешь, мама умрёт".

Столь жестокая ложь моей двенадцатилетней сестры странным образом удержала моё разбитое сердце от разрушения. Мучительный разрыв в моём сознании затянулся. Мама не умерла. Она просто больше не выходит из-за двери.

С тех пор такое искажённое восприятие крепко впечаталось в моё сознание. Возвращаясь из школы, я останавливался перед фусума и здоровался. Рассказывал, как прошёл мой день. Если меня что-то тревожило, я спрашивал совета у раздвижных дверей. Отец и сестра смотрели на меня с лёгкой грустью, а мне казалось, что они молча обвиняют меня в том, что мама не может выйти из-за двери. В конце концов, я прекратил обращать внимание на эти взгляды и стал разговаривать с фусума открыто и свободно. Только сейчас я впервые осознал, насколько безумно искажённой была моя повседневная жизнь.

— Наги, — сказала Кришна, глядя мне в глаза, — такова есть смерть человека. Требуется время, чтобы принять её. У тебя ушло десять лет, но некоторые люди не могут смириться с этим до конца жизни. И — это одна из форм проявления духов.

Призраки. Таинственные существа, которые так притягивали, манили за собой и увлекали меня. В этих исканиях не было нужды — один из них уже давно был во мне. Он был рядом, когда я был сломлен, помогая и поддерживая меня.

— Верно, — мягко кивнула Кришна. — Хотя это и можно назвать проклятием, в нём никогда не было чьего-либо злого умысла.

При этих словах большие глаза моей сестры налились слезами.

Нет злого умысла? Знакомая фраза закрутилась в голове напоминанием. Я резко поднялся с кровати.

— А что насчёт Ёиши? Когда она проснётся?

Кришна молча обернулась к стоящему позади неё человеку. Это был обаятельный мужчина, одетый в голубое кимоно кинагаши. Он небрежно пожал плечами.

— Думаю, её разум сейчас там, где ты оставил её во сне. А может и нет. Не знаю, я не она.

Я узнал этот безразличный тон. Это же тот парень, которого Кришна когда-то по телефону представила как своего наставника. Тот самый гад, что крикнул на меня "Изыди!", когда я в мучениях просил о помощи.

— Что за нелепица. И ты ещё называешь себя её учителем?

Я поднялся на ноги и встал напротив него. "Наги, прекрати!" — попыталась остановить меня Кришна, но это только подстегнуло меня.

— То есть, Ёиши вошла в мой сон чтобы спасти меня. Так?

Мужчина усмехнулся и кивнул в подтверждение моим словам.

— Тогда всё просто. Ты сейчас сделаешь всё ровно так, как я тебе скажу. Возвращай меня снова в этот сон. В то место, где она находится. Я собираюсь вытащить её.

— Эй, не надо сходить с ума, — он демонстративно поднял руки, словно сдаваясь мне. — Ты хоть представляешь, что значит связать своё сознание с чьим-то сном? Здравый смысл там не работает. Люди могут трезво мыслить лишь тогда, когда понимают, где находятся. Нормальному человеку трудно будет сохранить рассудок в таких обстоятельствах. Кроме того, тебе уже известно, что этот сон — ненормальное искажение. Уверен, твой мозг прямо сейчас энергично работает над его исправлением. Попасть в то же место будет практически невозможно, и даже если тебе это удастся, вероятность того, что ты сможешь вновь осознать анормальность и проснуться, бесконечно мала.

— Тогда что будет с Ёиши? Она так и продолжит спать до конца дней? — закричал я, брызгая слюной.

— Послушай меня, Наги, — вмешалась в разговор Кришна, — какими бы сильными не были ментальные способности, перенести своё эго в сон другого человека обычно является невозможным. Но ей это удалось. Даже если в этом был элемент везения, тот факт, что она смогла сделать такое, в какой-то степени помог мне подтвердить истинную сущность девушки по имени Мицуруги Ёиши.

— Что подтвердить? О чём ты говоришь?

— Похоже, мы и она стоим в разных мирах.

Эти слова вызвали у меня чувство дежавю. Я точно где-то уже это слышал.

— Что утратила Мицуруги Ёиши? Что заставило её стать такой? Это мне неизвестно. Но, по всей вероятности, она уже давно стоит на том берегу. Живая в физическом смысле, но мёртвая в духовном — её существование почти равнозначно призраку.

Ёиши — не живой человек. Мне снова вспомнился этот нелепый слух, ходивший по интернету.

— Другими словами, Ёиши пребывает на другом берегу реки. В то время как мы можем лишь заглядывать на ту сторону, эта девушка стоит там обеими ногами, и её голос — это отзвук иного мира. Вот почему её речи потрясают нас, живущих по эту сторону. Именно поэтому…

— …Именно поэтому её слова столь гнетущи и вызывают у людей тревогу и беспокойство. Так ведь там дальше? — пробормотал я, и Кришна посмотрела на меня округлившимися глазами.

О, да — я вспомнил. Я определённо уже проходил через этот разговор во сне. Это было, когда я очнулся в родительском доме от кошмара с куклой в особняке. Кришна, которая зашла в мою комнату проведать меня, говорила то же самое.

— Ты уже объясняла мне это во сне. И я тогда решил, что именно Ёиши затягивает меня в этот жуткий кошмар. Что это из-за неё всё летит к чертям…

Я прервался и поспешно замахал руками перед потерявшей дар речи Кришной.

— Нет-нет, я тебя не виню. Кришна в моем сне и её слова были лишь иллюзией, порождённой моим ослабшим разумом. Просто… я так холодно относился к Ёиши, приходившей в мои сновидения. Я даже уверился в том, что она может быть демоном, ответственным за всё происходящее. Пока мама не разубедила меня, я считал Ёиши настоящим чудовищем, как и писали в интернете. Но… это не так. Если этот разодетый пижон прав, она пошла на огромный риск, чтобы проникнуть в глубины моего подсознания. Она сопровождала меня в этом искажённом мире, не зная, сможет ли вернуться обратно. Для чего? Почему она сделала это для меня? Думаю, я должен знать. Мне нужно спросить её, зачем ей совершать что-то настолько опасное.

Я сказал это со всей серьёзностью, но…

— Неужели ты и правда не понимаешь? — Кришна прищёлкнула языком и пронзила меня взглядом. — Да уж, мальчишки и в самом деле совершенно бесчувственные создания. Ладно, я скажу это вместо неё. Почему Мицуруги Ёиши спасла тебя? Да потому что ты самого конца не бросил ту записную книжку!

— Что?

— Ты и в самом деле дурак. Глупый, легкомысленный, слабовольный, безнадёжный идиот. По какой-то неясной причине ты с головой впутываешься в паранормальные дела и даже сопереживаешь страданиям умерших. Сначала сочувствуешь, а потом пытаешься разделить их тяготы. Ну что за болван! И всё же, такое не каждому под силу. Может это и глупость, но тем не менее, это очень ценное качество в человеке, редкое как жемчужина. А девушки очень чувствительны к таким вещам!

— …Чего?

— В прошлый раз она спасла тебе жизнь своими логичными и последовательными методами. Она пыталась защитить тебя, распространив по всей сети опасные оккультные истории о призраках, истории с личной ответственностью. Обычно, знаешь, её не сильно заботит мир живых. Почему же она так поступает только по отношению к тебе? Мог бы уже и понять, дурень!

— Нет… Стой, подожди минутку.

Я не… я не такой уж замечательный человек. Я просто нерешительный бесхребетный парень, напрочь лишённый здравого смысла. Мне было жаль мальчика с дневником лишь потому, что однажды я сам так сильно страдал, что чуть не умер. Я просто знал, что достаточно иметь кого-то рядом — и боль уменьшается в десятки тысяч раз.

— Понимаю. Однако, хотя твои человеческие качества и достойны уважения, всё же это палка о двух концах. Если будешь продолжать в том же духе, то, скорее всего, не протянешь больше нескольких лет.

— А?

— Когда я говорила раньше, что у тебя нет никаких способностей к оккультизму, я делала это из глубочайшей заботы о твоём благополучии. Из-за своей природы ты так и будешь вовлекаться в дела другой стороны. И как бы ты ни старался удержаться в этом мире, в конечном итоге это затянет тебя в тёмную бездну. Вот почему я постоянно твердила тебе не связываться с Ёиши. Вот что значит оказаться лицом к лицу с девушкой, стоящей на другом берегу реки.

Кришна перевела дух, глотнула чай из стоявшей рядом пластиковой бутылки, и снова повернулась ко мне.

— Всё ещё готов идти рядом с ней?

— ………

— Чтобы спасти такую девушку как она, недостаточно действовать вполсилы. Если тебе не хватит решимости, вы оба погибнете. Ты должен шагнуть вперёд с твёрдостью и быть готов пожертвовать всем в своей жизни. Возможно, тогда мы станем свидетелями чуда.

— Кхм, Куримото?.. — парень в кимоно позади Кришны повёл плечами. — Разве ты не должна была его останавливать?

— Да знаю я! Но, прости, ничего не могу с этим поделать. Я просто впустую сотрясаю воздух! С того дня как мы встретились, Наги никогда не слушал меня!

Нелегко слышать, когда на тебя так бурно жалуются, со всхлипываниями и слезами на глазах. Но пока Кришна обрушивала на меня свои патетичные речи, в уголке моего сознания росла мысль. Те слова, которые я произнёс незадолго до то того, как пробудиться ото сна. "Ёиши не бежит от реальности, как бы сурова та ни была". Я смог выбраться оттуда, высказав это некой неведомой сущности, пытавшейся заключить меня в мире снов.

— Конечно, сложно поверить, что она не хочет возвращаться обратно, — хмыкнул себе под нос парень в кинагаши, словно разговаривая сам с собой. Эти слова поразили что-то во мне, как удар молнии.

Да, точно. Если она не вернётся к нам сейчас, не будет ли это значить, что она предала мои слова о ней, мои убеждения, выкованные в последние минуты борьбы? Если она не возвратится, не означит ли это, что она всё же сбежала?

В этот момент я, наконец, понял, что мне нужно делать. Я понял истинную причину, почему она проделала весь путь в самую глубину моих грёз.

— Только тот, кто познал тьму, знает ценность света.

— …Что ты сейчас сказал? — вскинула глаза Кришна, но я лишь отрицательно покачал головой.

Я снова улёгся на кровать. Сложил руки на животе, улыбнулся ещё шире и решительно произнёс:

— Я возвращаюсь. Я вытащу её оттуда.

---

Голубой мир окрасился белым. Со всех сторон раздавался звук потрескивания пламени и поднимались облака дыма. Однако жара не чувствовалось — вероятно, из-за того что огонь был лишь декорацией для сна. Стоявшая мгла не способствовала хорошей видимости, но, всеми силами стараясь поднять в памяти планировку этого места, я всё же смог добраться до задней части особняка. Я стремился к той закрытой комнате — покоям дочери семейства.

Вокруг лежали в руинах колонны и тлеющие остатки фусума. Пробираясь сквозь них, я в конце концов увидел в дальнем конце комнаты белую блузку и стройную спину Ёиши. Она играла с куклой кокэси, не обращая внимания на пожирающее особняк пламя.

— Привет, Ёиши. Давай убираться отсюда, — окликнул я её. Девушка погладила куклу и пробормотала:

— Интересно, почему она решила родить своего ребёнка в огне?

— Что?

— Когда Ниниги заподозрил её в измене, почему Конохана-Сакуяхимэ так поступила?

— Откуда мне знать? Эта такая древняя легенда.

Я положил ей руку на плечо, побуждая встать, и Ёиши сказала:

— Возможно, в какой-то момент она хотела исчезнуть.

Эти слова заставили меня замереть на месте.

— Видимо, потеряв доверие своего любимого, Сакуяхимэ утратила своё место в мире, — произнесла Ёиши, затем подняла голову и устремила взгляд поверх горящего пламени.

Несколько раздвижных дверей обвалилось, открывая вид на внутренний двор дома. Дочь хозяина особняка стояла и любовалась сливовым деревом, словно не замечая бушующий повсюду огонь. Она прищурила глаза и осторожно коснулась пальцами крошечных бутонов, которые скоро должны были распуститься. Рядом с девушкой были двое братьев, они тоже смотрели на цветущие сливы с самым безмятежным выражением лица, которое я когда-либо видел.

— Не понимаю, как я раньше этого не замечал, — проговорил я, присев рядом с Ёиши. — Это же я, так ведь?

Двоюродные братья, сражавшиеся за сердце дочери, выглядели как однояйцевые близнецы — одинаковые глаза, одинаковые носы и всё прочее. Их черты… были образом, который я давно привык видеть — моим собственным лицом.

— Один из них — ты, пытающийся защитить девушку, — сказала Ёиши. — А другой — ты, стремящийся убить её.

Тут я наконец понял, кого напоминало мне лицо этой девушки. Да, это была моя мать. Её образ, запечатлённый в моей памяти, вернувшей ей молодость и красоту.

— Верно. Семья, живущая в этом особняке, является воплощением твоих чувств и эмоций.

— В таком случае, — я указал пальцем, — что представляет собой этот мужчина, смотрящий сейчас издали на свою дочь с двумя братьями?

— Думаю, он символизирует семью, не способную помочь ни одной из сторон.

При этих словах разрозненные части стали собираться воедино. Дочь, основа всему, одаривает семейство своей любовью. Один из братьев — это та часть меня, которая хочет жить дальше, даже забрав лёгкое у моей матери. Другой брат этого не приемлет. Оба постоянно сражаются друг с другом из-за дочери — или, точнее, матери, которую они любят до безумия. Глава семьи, однако, не препятствует им и не поддерживает никого из них, в растерянности наблюдая за всем с расстояния. Они были настоящим олицетворением моего дома.

Но сейчас все четверо улыбались, в единении и согласии любуясь сливовым деревом. Должно быть, я наблюдал подобную сцену когда-то давно. Это было видение того времени, когда все члены моей семьи могли быть вместе, с чистым сердцем и улыбкой на устах.

— Здесь так уютно, — сказала Ёиши, созерцая эту картину. Я молча встал и положил руку на её плечо.

— Пойдём отсюда, Ёиши, — я посмотрел на особняк, очертания которого постепенно становились всё более тёмными. — Это мой сон. Мир, который я создал, чтобы оградить себя от мучительной реальности своей жизни.

Однако, за всё время нашего разговора, Ёиши не сдвинулась с места ни на сантиметр. Она стиснула в своих тонких белых руках старую куклу и тихо прошептала:

— Возможно, тебе следовало остаться здесь на всю жизнь и никогда не открывать эту дверь.

От этих слов у меня перехватило дыхание.

На свете есть вещи, которые людям лучше не знать никогда.

С этим изречением нечто, начавшее складываться в моем сознании, наконец обрело форму. Эта девушка — она такая же, как я. Не сомневаюсь, что, подобно мне, она несёт в себе некую надломленность и уже много лет страдает от этого. Вот почему она понимала мои боли и несчастья, вот почему она могла ощущать мои терзания так же, как я чувствовал мучения мальчика с дневником.

Я вспомнил несчастную фигуру Ёиши. Вспомнил её худенькую спину, которая словно несла на себе все горести мира. Исказив своё восприятие, мне удалось жить беспечной и беззаботной жизнью. Она, однако, не убегала от этого, не отгораживалась от себя самой, продолжая терпеливо нести свою ношу. Должно быть, это было невероятно тяжело. Наверное, для неё большим трудом было вообще ходить с таким грузом на душе. И, в этом одиноком путешествии, с ногами, утопающими в земле… Её сердце умерло. Именно поэтому она, ещё живая, стояла на другом берегу реки.

— Ёиши… — слова сами сорвались с моих губ, — что же так убивает тебя?

Не будь это столь ненормальные место и обстоятельства, я, наверное, не смог бы задать такой вопрос. И если бы мне пришлось его повторить, думаю, я не сумел бы. Но в тот момент слова вырвались сами собой.

В ответ на мои глупые вопросы губы Ёиши на мгновение искривились, словно она собиралась заплакать. И когда слова уже готовы были вылететь из её рта, я узрел что-то в глубине её тёмных глаз. Как только я увидел этот образ, каждая частичка меня наполнилась страхом.

За тёмными зрачками колыхалась чёрная фигура. Нечто нечестивое извивалось и искажалось, постепенно обретая форму. Это была девушка с чёрными волосами. С её ниспадающими тёмными прядями и изящным белым лицом, она была похожа на Ёиши, но облик её определённо отличался. Искривлённое в улыбке лицо выглядело устрашающе, будто несло в себе всю злобу этого мира.

— Убивать людей очень весело. Не могу устоять перед видом человеческих страданий. Меня безумно забавляет разрушать жизнь счастливым людям. Стоит лишь немного надавить, и человек так легко ломается — достаточно лишь чуть-чуть подтолкнуть в нужном направлении. Я собираюсь подтолкнуть и тебя, чтобы сделать этот мир намного веселее.

Красные губы приоткрылись, выплёскивая поток нечестивых речей.

— Абсолютное зло… — мои слова неслышно прозвучали в тишине бледно-голубого мира.

— Вот почему меня тошнит, когда я чувствую что-то злое, — слабо произнесла Ёиши. Её тонкие ноги заметно дрожали. — Когда разум умирает, это происходит мгновенно, без предупреждения, не успеешь и осознать, как ты уже мёртв.

Прежней Ёиши, которая с готовностью бросилась бы навстречу любому монстру, более не осталось. Передо мной была только сломленная духом юная девушка. Тонкие брови Ёиши были сдвинуты в искажённой гримасе, а её большие глаза наполнились прозрачными слезами, грозящими вот-вот хлынуть вниз.

— Я больше не знаю, что значит бояться.

"Эй, тебе страшно? Ты сейчас боишься? Каково это — испытывать страх?" — всплыли у меня в памяти знакомые слова. Сам не успев этого осознать, я уже заключил хрупкое тело Ёиши в свои объятия. Я прижал к себе её худенькие руки, словно намереваясь запечатать её внутри себя.

— Всё хорошо. Прости меня.

Девушка в моих руках была тёплой, но от того не более живой. Произнесённые слова сопровождались дыханием смерти. Такова была Ёиши, узревшая однажды то, что видеть не следовало. Она узнала то, чего не должна была знать, и в результате была поглощена бесконечной тьмой. И тем самым она потеряла способность чувствовать страх.

"Тех, кто познал тьму, затягивает в её глубины" — сказала когда-то Ёиши. Она говорила тогда о себе самой. Она преследовала сверхъестественные явления в поисках утраченного чувства страха. Так же, как и я стремился к матери, скрытой за пеленой мрака, Ёиши бросалась в самое пламя тьмы, даже если оно грозило испепелить её дотла.

— Здесь нет никакого зла, — прошептала Ёиши, глаза её переполнились слезами и прозрачные капли потекли по щёкам. — Ты говоришь, что нам нужно возвращаться обратно, но, как бы я ни старалась найти причину вернуться, я не могу этого сделать.

"Сложно поверить, что она не хочет возвращаться" — вспомнились мне слова того пижонистого парня. Бесчисленное множество эмоций бушевали во мне, бурля и переполняя меня изнутри. Я был совершенно беспомощен. Я был просто бесполезным, бездарным придурком, не способным спасти единственную плачущую передо мной девушку.

Что же мне делать? Что я должен ей сказать? Могу ли я сейчас её уговорить? Могу ли я вообще что-либо тут сделать? Способны ли мои жалкие, лишённые логики речи облегчить её сердце?

Да, — простирая руки за грань, бросая вызов смерти, я прошептал: "Я всё ещё жив". Слова пришли ко мне, едва уловимые, на кончиках пальцев: "И ты жива тоже".

Я посмотрел в глаза Ёиши и произнёс нечто, совершенно безрассудное:

— Для тебя сама жизнь может казаться чем-то далёким и недосягаемым. Я не знаю, что за бремя ты несёшь, и вряд ли способен по-настоящему понять тебя. Я даже не могу удержать ту непомерную ношу, которую ты тянешь на своих плечах.

Вкладывая всю душу в свои слова, я ощутил тонкий слабый свет, засиявший далеко в небе. В животе у меня что-то стремительно сжалось. Я мог чувствовать энергию, растекающуюся по моим конечностям.

— Но отныне и впредь я буду на твоей стороне. Я всегда буду идти рядом с тобой и нести половину твоих тягот. С этой минуты, какое бы зло на тебя не обрушилось, я встану на его пути. Кто бы ни пытался навредить тебе, сначала должен будет расправиться со мной. И потому, пока я жив, ты ни за что не умрёшь.

Ёиши смотрела на меня с изумлением. Кажется, я опять облажался. Но что сказано, то сказано, нужно теперь отвечать за свои слова, даже если они напрочь лишены логики. Самое время сейчас было бы подкрепить их какой-либо жизненной теорией — слишком многое поставлено на карту, эти обещания не должны уйти впустую. Лихорадочно перерыв до самого дна свой небольшой запас знаний, я, о чудо, отыскал в памяти подходящую легенду. И тут же на ходу составил собственную её трактовку.

— Слушай, помнишь ту историю о Конохана-Сакуяхимэ?

— Что?

— Говорят, что в какой-то момент она хотела покинуть этот мир, но, насколько можно судить по легенде, этого не произошло. Напротив, Сакуяхимэ сознательно выбрала родить ребёнка посреди пламени. Если бы она хотела умереть, то не стала бы давать жизнь новым детям. Почему же она так поступила? Тебе, может, и неизвестно, но я знаю. Мысли Конохана-Сакуяхимэ, окружённой бушующим огнём, были таковы: "Новая жизнь, живущая во мне, так сильно пытается появиться на свет. Этот росток жизни столь отчаянно пытается прийти в этот мир, в то время как я собираюсь оставить его". В тот момент она приняла решение: "Отныне я всегда буду подле тебя. Я готова ступить на путь тяжелее смерти". Вот почему сакура и гора Фудзи, воплощения принцессы Конохана-Сакуяхимэ, кажутся нам, японцам, столь прекрасными. Это трогает наши души, находя в них живой отклик.

— Твои рассуждения безосновательны и нелогичны.

— Боже, ради всего святого, помолчи и не спорь. Я знаю, что нелогичен, но таково моё мнение. А как оно было на самом деле, никому не известно за давностью лет. Итак, короче говоря!

Я дошёл до пика и завершил свою речь самыми нескладными и непоследовательными словами:

— С этого дня ты будешь идти с высоко поднятой головой.

Как только я огласил это, рядом раздался ужасающий звук. В последний момент я успел притянуть к себе Ёиши, прежде чем стена позади нас обрушилась вместе с потолочными балками.

Прижимая к себе девушку, я ощутил слабый запах — от её волос слегка попахивало. Даже во сне Ёиши оставалась такой же, и это несколько вывело меня из себя.

— Что-то не так? — спросила она, но я отрицательно покачал головой и сказал:

— Когда вернёмся домой, прими ванну.

Ёиши отвела лицо и, заявив своё обычное "терпеть не могу ванны", поднялась на ноги.

Тем временем ещё одна горящая балка оторвалась и обвалилась.

— Пошли отсюда.

Я торопливо схватил Ёиши за руку, и мы бросились наружу, всё ещё держась друг за друга. Поддерживая Ёиши левой рукой, правой я заслонялся от огня и рушащихся колонн. Но, как только мы выбрались из комнаты в коридор, я осознал, что разваливающийся особняк уже слишком утратил свою форму, и ориентироваться в нём стало невозможным.

Досадливо цокнув языком, я свернул налево, туда, где огонь был ещё не так силён. Дом вовсе не был таким уж большим и запутанным — нужно только постоянно двигаться прямо, и в любом случае доберёшься до выхода. Если мы будем следовать вдоль ограды, то должны выйти к главным воротам. Однако, сейчас, когда тайна была раскрыта и особняк из моих грёз утратил своё предназначение, структура дома стала настолько хаотичной, что даже направления верх и низ, лево и право стали неразличимы. Лестница теперь вела на кухню, а напротив туалета оказалась кладовка. Маты татами протянулись в бесконечность, коридор извивался и закручивался в спираль.

Чёрт, в какую нам сторону? Вдобавок ко всему, сверху непрерывно сыпались огненные искры, обжигая мою кожу. Они не были горячими, но вызывали тупую боль, словно иссушая саму мою сущность.

"Кажется, ничего не выйдет" — начал точить меня внутренний голос, но я оборвал его: "Тут нет ничего невозможного. Это ведь мой сон. Я не позволю своим сновидениям убить меня. Здесь больше никто не умрёт", — выкрикнув это, я ухватил руку Ёиши так сильно, как только мог, и продолжил бежать.

Белая мгла расползалась вокруг. Вскоре нас окутало такое количество дыма, что я не мог разглядеть даже кончиков своих пальцев.

"Вероятность того, что ты сможешь снова проснуться, бесконечно мала" — послышались мне слова парня в кимоно, и я помотал головой, чтобы прогнать их. Я обязательно вернусь. В свою квартиру. В свой дом в Токио. Я вернусь в Фудзиэду — и в этот раз точно в свою реальность. Я восстановлю свои искажённые и разлаженные воспоминания. Я снова обрету свою повседневную жизнь такой, какой она должна быть.

Но… я никак не мог найти выхода. Куда бы я ни посмотрел, всюду путь преграждали обломки особняка. Столпы огня неумолимо нарастали и приближались. От страха, что я могу не справиться, ко мне пришёл приступ слабости.

И в этот момент, чья-то рука протянулась из белого тумана. Это была просто маленькая ладонь, сквозь дым не было видно лица её владельца. Но я всё же не стал колебаться и с готовностью принял эту руку помощи.

Ведомые этой дланью, мы с Ёиши бежали по огненному коридору. Стены вокруг нас рушились, потолочные балки обваливались вниз. Было очевидно, что особняку приходит конец. И тем не менее, я понятия не имел, сколько ещё нам нужно пройти, чтобы выбраться. Но, как ни странно, в моем сердце появилась надежда, которая незадолго до этого почти исчезла. Причина была в этой маленькой руке, что вела нас за собой. Не знаю почему, но я чувствовал, что мог довериться этому человеку. Даже несмотря на все те жуткие вещи, которые я видел, я всё равно был в этом уверен. Почему так? На бегу я мельком заметил перед собой ноги мчащегося впереди ребёнка. И осознал — на них были надеты белые кроссовки с голубыми шнурками.

В тот момент, когда я понял, кто этот мальчик, моё зрение вдруг затуманилось.

— Туда.

Вдалеке в том направлении, куда указывала Ёиши, наконец-то показались догорающие ворота. Это был выход. Если мы доберёмся до них, то сможем и выбраться отсюда. Но стоило мне так подумать, как маленькая ладошка, которая сжимала мою правую руку, исчезла. Я быстро обернулся и увидел мальчика, стоящего в клубах дыма — он слегка улыбнулся и помахал мне рукой. Я замахал в ответ изо всех сил, но в этот момент особняк начал разваливаться, со звуком, похожим на треск ломающегося айсберга.

Мы мчались со всех ног. Главные ворота были уже открыты, массивная задвижка сломанной валялась на земле. Я пропустил Ёиши вперёд и, оглянувшись напоследок, заметил…

У входа в рушащийся дом кто-то стоял и неотрывно смотрел на меня. До боли знакомые очертания фигуры, окутанной белой дымкой, заставили мои чувства хлынуть потоком.

— Мама!

Стоя посреди распадающегося мира, в центре стремительно сокращающейся белой вселенной, я на последнем дыхании закричал во весь голос:

— Спасибо! И прости меня. Я всё время убегал. Меня защищали, а я вёл себя как избалованный ребёнок.

Мой голос срывался, но я продолжал свою речь.

— Но теперь, я буду нести всё на своих плечах. Даже то, в чём мне обычно помогали отец с сестрой. С этого дня я буду сам по себе. Я собираюсь жить своей настоящей жизнью. Поэтому. Поэтому…

Слёзы неудержимо лились из моих глаз — так сложно было произнести эти слова. Я ощутил, как кончики пальцев Ёиши коснулись моей левой руки, придавая мне силы. Со всей полнотой своих чувств, я прокричал:

— Прощай, мама.

---

Первым, что я заметил, когда очнулся, был тёплый солнечный свет из окна. Я снова находился у себя в квартире, лёжа под собственным одеялом. Увидев улыбки на лицах окружающих, почувствовав синхронные объятия Кришны и Карасу, я, наконец, осознал, что сумел вернуться живым. Даже буддийский монах, устрашающе ухмыляясь, подошёл обняться, чем немало меня поразил. Того парня в кинагаши, наставника Кришны, кстати, здесь больше не наблюдалось. Мне сказали, что он провёл надо мной некий гипнотический ритуал, а, закончив, тут же отсюда смылся. Ну да и скатертью ему дорога.

Как бы то ни было, я вырвался из дружеских рук и вскочил на ноги, чтобы проведать Ёиши, спавшую на соседней кровати. Она по-прежнему была там, погружённая в беспробудный сон. Девушка безмолвно лежала, скрестив на животе пальцы, и выглядела так, словно уже почти и не дышит. Смогла ли она вернуться? Из той бездны между двумя берегами, из-за абсолютной границы, из-за порога иного мира?

Только успел я об этом подумать, как Ёиши слегка приоткрыла глаза. Она вздохнула и, несколько смущённым тоном, произнесла:

— Мне было там так хорошо…

Эпилог

Полагаю, в этом мире ты несёшь за себя личную ответственность, точно так же, как при исследовании мест с привидениями. Радости и несчастья, что скрываются в тени, — все они находятся на выбранном пути. В этот раз я познал это на собственном нелёгком опыте. Маленькая узкая тропка может вести к чистому роднику. В конце широкой и светлой дороги может поджидать зверь. Никто не знает, что ждёт нас в будущем, так что только вам решать, в какую сторону отправиться на этом распутье. Даже если держать глаза и уши открытыми и хорошенько думать головой, всё равно можно ошибиться. Но неправильно винить себя или окружающих, когда это происходит. Скорее, следует получать от этого удовольствие. Думаю, так жизнь будет намного лучше.

— …Думаю, так жизнь будет намного ярче.

Я рассеянно размышлял обо всём этом, раскинувшись на лавочке в Токийском вокзале. Экзамены у меня закончились, и мы с сестрой собирались домой. Я возвращался обратно в Фудзиэду, чтобы наконец расставить всё по своим местам. Акира обсуждала это с отцом, но тот просто вздохнул: "А, понятно", словно сбрасывая тяжкий груз со своих плеч. В любом случае, то, что я до сих пор даже не посетил могилу матери, было высшим проявлением сыновней непочтительности. Поэтому я собирался уделить немало времени для рассказов обо всём произошедшем со мной.

— Эй, Наги! — внезапно раздался такой гневный крик, что люди за сотню метров разом обернулись. — Какого чёрта ты там расселся так беззаботно на этой скамейке?!

Я повернулся на голос и увидел свою сестру — двадцатидвухлетнюю Акиру Ямада, держащую в руках кучу ланчбоксов, журналов, упаковок чая, сувениров и прочих малопонятных вещей. Она откинула назад свои пышные рыжеватые волосы и устремила на меня свой недобрый взгляд.

— Бедная девушка вынуждена в одиночку тащить весь этот багаж, пока ты, бестолочь, развалился спокойно на лавочке!

— Ой, извини, — ответил я практически рефлекторно и бросился помогать ей, чуть не споткнувшись по дороге.

— Знаешь что? Это ведь я оплатила тебе билет, так? Я приплюсую это к тому, что ты уже был мне должен за недавний переезд, поэтому давай-ка ноги в руки и отрабатывай долги, окей?

— …Ладно.

Я надеялся, что после всего произошедшего она станет хоть немного более добродушной и снисходительной, но, видимо, это было наивно с моей стороны. В любом случае, до возвращения домой оставалась всего неделя. Несмотря на то, что это был только второй её год работы в компании, сестра без колебаний взяла оплачиваемый отпуск и поселилась в моей квартире до самого нашего отъезда. Она взяла на себя заботу о еде и стирке, но взамен захватила себе место, где я спал, я больше не мог выбирать, что смотреть по телевизору, и лишился своего права на первую ванну. Со всем этим, экзамены мне удалось сдать исключительно благодаря семейному ресторанчику, открытому до поздней ночи.

В общем, всё как и ожидалось от предводительницы девушек, Акиры Зари, в прошлом известной на всю Фудзиэду.

— Вот, держи это всё. А, и ещё ты мне должен за обед с чаем, верно? Лучше бы тебе найти подработку и расплатиться со мной поскорее. Первые три месяца, так уж и быть, без доплаты, но дальше ты на счётчике на десять процентов ежемесячно.

…Дьявол. Она сущий дьявол. Интересно, она понимает, что я — бедный студент, у которого едва хватает денег, чтобы платить по счетам?

Сестра сунула мне в руки все шесть бумажных пакетов, а затем спросила:

— Так ты что, не заметил?

— Чего? — спросил я в ответ, и она цокнула языком, расправляя свои пышные волосы.

— Вот поэтому тебя и считают болваном. Удели чуток своего внимания на окружающих.

Я послушно огляделся и увидел молодую девушку, болтающую ногами на лавочке у лестницы. Знакомая форма с белой блузкой и чёрным галстуком принадлежала Мицуруги Ёиши.

— Ох, это же она. Откуда?..

— Вперёд, двигай к ней. У тебя меньше двух минут до отправления поезда, так что давай, в темпе.

Эти наставления, однако, не помешали моей сестре оставить все вещи на меня. Она как ни в чём не бывало повернулась и спокойно ушла к поезду. Пришлось мне тащиться к скамейке Ёиши со всем багажом в руках.

— Привет.

Девушка слегка подняла голову на мой голос.

— Ты что здесь делаешь?

Но она ничего не ответила, продолжая безучастно смотреть себе под ноги.

— А, понятно. Ты пришла проводить меня, да? Я уж думал, что больше не увижу тебя.

Я подсел к по-прежнему молчащей Ёиши и с широкой улыбкой на лице сказал:

— Не волнуйся, я обязательно вернусь. Я собираюсь домой, чтобы наконец открыть фусума, раз и навсегда. Неважно, что будет по ту сторону — я приму это и непременно вернусь.

Под конец я почувствовал спазм в груди, но продолжил говорить, не останавливаясь, чтобы не подать виду.

— Но, знаешь, на самом деле… это всё как во сне, — пробормотал я, и Ёиши посмотрела на меня. — Я имею в виду, в переносном смысле. Многое всё ещё не укладывается у меня в голове. Поверить не могу, что приду домой и обнаружу, что мамы больше нет… До сих пор не могу этого принять.

Я собирался сказать всё как можно более непринуждённо, но голос сорвался и вышло довольно жалко.

Однако Ёиши вдруг произнесла нечто неожиданное.

— Насчёт твоей матери… Она здесь.

— Что?

Ёиши медленно достала из сумки что-то завёрнутое в белую материю. Осторожно, обеими руками она сняла ткань — это оказалась старая кукла кокэси. По моей спине пробежал невыразимый холод.

— Ты… Это… Это же…

— Это трофей.

Ёиши убрала фигурку обратно в сумку. Её тёмные глаза сияли от радости.

— Покажи ещё раз. Это ведь не может на самом деле быть…

— Отказываюсь. Я сама её добыла.

Нет, такого просто не могло быть. Она просто пыталась напугать меня, купив похожую куклу в какой-нибудь антикварной лавке или вроде того. Я старался себя убедить в этом, но… Это ведь была Ёиши. С ней такие жуткие вещи с лёгкостью становились реальными, поэтому я сдержался и не стал развивать эту тему. Всё-таки, я проходил период восстановления, мне следовало избегать новых потрясений.

— Так ты специально приехала на вокзал, чтобы показать это мне? — спросил я, и Ёиши снова умолкла. Я тоже пребывал в растерянности, не зная, о чём можно поговорить за столь малое время. Так и мы потратили оставшиеся минуты, сидя на лавочке, словно изображая едва начавшую встречаться пару, которой предстоит скорое прощание.

В конце концов, объявление об отправлении поезда эхом прокатилось по перрону.

— Ну что ж… Мне пора.

Я встал, и Ёиши тоже молча поднялась на ноги. Когда я уже подошёл к дверям поезда и собирался втиснуться туда со своей кучей пакетов, сзади раздался её голос.

— Старшая школа Комей, первый курс, группа А. Ёиши Мицуруги, шестнадцать лет.

Я с удивлением обернулся. Ёиши стояла позади, сцепив руки за спиной. В это время прозвучал сигнал к отбытию, и я поспешил забраться в вагон.

— В следующий раз, если мы снова встретимся… — начала Ёиши, но тут двери поезда закрылись. Тем не менее, она продолжала говорить. Я изо всех сил старался прочитать её слова по движениям губ. Конечно, я этому никогда не учился, но каким-то чудесным образом послание дошло до меня.

— …я стану твоим другом.

Ёиши выглядела довольно напряжённой, произнося это.

— Да ты, должно быть, шутишь, — рассмеялся я. И что было мочи замахал ей рукой, прижимаясь лицом к окну в отходящем поезде.

Не знаю, удалось ли мне передать таким образом свой ответ. Что ж, значит, я постараюсь вернуться как можно скорее. На лице Ёиши было такое печальное выражение, когда она пришла проводить меня. И поэтому я собираюсь сказать ей следующее:

"Мы не просто друзья. Мы — напарники".

Примечания

Назад ко второй истории

Вернуться на главную страницу

Вперёд к послесловию