OreGairu 8 (рус) Глава 5

Глава 5: Сколько бы он ни пытался, Хаяма Хаято никогда не поймёт.

С разговора в клубной комнате прошло несколько дней.

Всё это время моя жизнь состояла из пути в школу и обратно. Комачи я даже не видел, и говорить было не с кем. Камакура осмысленно не отвечал.

Сегодня, наверно, тоже забью на клуб и пойду прямо домой.

Так я и думал, пропуская слова учителя, который вёл классный час, мимо ушей. Впрочем, час этот закончился весьма быстро.

Я взял сумку и встал. Судя по тому, что из потока голосов доносился и Юигахамин, она ещё в классе. Я опустил голову так, чтобы не натолкнуться на неё взглядом, и быстро пошёл к выходу.

Едва я дошёл до двери, кто-то хлопнул меня по плечу.

– Можно тебя?

Обернувшись, я увидел перед собой Хаяму, натянувшего на своё лицо привычную бодрую улыбку.

– Чего тебе?

По-прежнему улыбаясь, Хаяма оглянулся по сторонам и поманил меня к себе. Явно хотел посекретничать.

Только вот не хотел я к нему приближаться. Эбина-сан опять же ещё не ушла… Да и как-то это… стыдненько.

Да пофиг. Не будет же он и в самом деле секретничать. Мы не настолько часто разговариваем.

Приходила, конечно, на ум экскурсия, но её мы условились никогда не упоминать.

Я оставил своё лицо на прежнем уровне и поднял глаза, побуждая его продолжать.

Хаяма нервно засмеялся, но всё-таки сдался и пожал плечами. Сейчас заговорит.

– Я насчёт Оримото-сан и Накамачи-сан.

– А-а-а.

Ах да, Харуно-сан же поставила ему на них мышеловку. Ну ясно, проблемы в ухаживании. Жаль, что мне придётся это сказать, но тут я тебе никак не помогу.

– Хотел спросить насчёт времени в эту субботу.

– А-а-а.

В субботу? В субботу. Если в субботу, то вывод очевиден. Это же день перед временем супергероев. А значит, интересуют его JePe и PuriRizu. То есть, ты хочешь узнать, когда их показывают? Утром же, утром. Зачем это узнавать у меня, правда, не понимаю.

Да нет, вряд ли Хаяма стал бы таким интересоваться.

А что тогда значит эта суббота?..

Пока я думал, Хаяма приподнял бровь.

– Ты что, не в курсе? Мне на мыло сбросили приглашение потусить в субботу в городе.

– Не в курсе…

Потусить? Нет, мы с этим мальчиком никогда не общались…

Да и на мыло мне ничего не сбрасывали. Адрес я, кстати, никогда не менял. Запрос не прошёл, когда попытался.

Тогда понятно, почему они меня не пригласили. Так вот оно что! Письмо не пришло, потому что у них нет моего адреса! Постеснялись спросить!

Хрена с два.

Тут и так ясно, что меня не приглашали.

Не догадавшийся до этого Хаяма наклонил голову набок.

– Ясно… А я думал, что они хотели всем вместе потусить.

С его точки зрения предположение вполне логичное. У него и жизненная позиция: «Давайте все дружить».

– И ежу ясно, что это лишь предлог. Так что неприглашённым появляться будет невежливо. Поступай, как знаешь.

– Неприглашённым, говоришь?

Хаяма кивнул и, улыбнувшись, заговорил:

– Тогда тебя приглашаю я. Лучше ведь, если числа совпадают?

– Нашёл кого приглашать…

Совсем дурак? Если они меня не приглашали, значит, они не хотят меня видеть. А увидев, мгновенно подумают: «Что он здесь делает?»

К тому же, не в них одних дело.

– Ты что, реально думал, что я пойду с тобой тусить?

Улыбка сошла с лица Хаямы, и он сразу как-то посерьёзнел. У меня на лице сейчас, наверно, было то же выражение.

Учитывая, что мы жили в совершенно разных мирах и стояли на противоположных ступенях социальной лестницы, мне и в голову прийти не могло, что мы способны встретиться где-то вне школы по собственному желанию. Да даже в школе. Сейчас, например, тоже сюрреализм какой-то творится.

Мы не можем стоять рядом, с какой точки зрения – субъективной или объективной – ни смотри.

Я ещё не забыл жалость в его глазах в ту лунную ночь.

Расстояние между нами было установлено ещё в тот момент, когда решилась наша принадлежность к верхам и низам. Я не мог ступить на чужую территорию и не дал бы Хаяме ступить на свою.

Так решили мир и я.

Со стороны люди видели двух школьников, молча смерявших друг друга взглядом.

Тишину нарушил Хаяма.

– Можешь пойти, сделав вид, что помогаешь мне?

К моему удивлению, он склонил голову. Выражения его лица мне было не разглядеть, но судя по стиснутому кулаку, это явно была не улыбка.

Да что у него в голове творится, если он до ручки доходит? Но я всё равно был не в том настроении, чтобы протягивать ему руку помощи.

– Вряд ли я чем-то помогу, а ты и без меня должен справиться.

У Хаямы дёрнулось плечо, но он так и не поднял головы.

– Да и не стану я куда-то переться в выходной. О, у меня идея. Приведи лучше своих друзей, познакомишь их. Так будет лучше всего, – закончил я, разворачиваясь к проёму.

– Ясно, – тихо вздохнул он перед тем, как за мной закрылась дверь.

× × ×

Дома я до полуночи страдал ерундой. Телик оставил включенным, книги разбросал по полу, а сам играл на телефоне. Система Чудесной Торговли – самая добрая к одиночкам система в мире.

Поздно вечером домой вернулись родители, которые попытались меня наругать, но, не услышав в ответ ничего, кроме «ага» и «угу», махнули на меня рукой и оставили на попечение девайсам.

В любой другой день я бы сразу полез в постель или взялся за книгу, но в последнее время моего внимания не могло привлечь ничто.

Хоть к середине ночи спать стало хотеться.

Едва я успел зевнуть и потянуться на диване, дверь в гостиную открылась.

Пока я думал, уж не кот ли открыл дверь (а он может), ко мне подошла рассерженная Комачи в пижаме и чепчике.

Не успел я решить, что сказать, она раскрыла рот:

– Братик. Телефон.

– Ха?

Донельзя удивившись, я схватил свою мобилу и уставился на экран. Входящих ноль, сообщений ноль, батарея почти разряжена. На помойку тебе пора.

И что тогда значит «телефон»? Я повернул голову в сторону Комачи, и в меня полетел экземпляр этой породы. Едва успев спасти свой лоб от шишки, я узнал в нём телефон своей сестры.

– Я спать. Договоришь – оставишь здесь, – быстро сказала она и повернулась к двери.

– А, ага, – ответил я её спине и перевёл взгляд на брошенный на моё попечительство мобильник. На его экране светились буквы «Вызов на удержании».

Ладно, попробуем ответить. Не знаю, кто там на другом конце беспроводного провода, но раз Комачи принесла телефон мне, значит, человек хороший.

Я ткнул зелёную кнопку и поднёс телефон к уху. Правда, сонливость никуда не делась, поэтому приветствие вышло хрипловато.

– Алло?..

– Хяххало!

Меня встретил настолько энергичный и ясный голос, что мне тут же захотелось положить трубку. Я убрал телефон от уха и ещё раз проверил экран. «Юкиношьта Харуно».

Почему она мне звонит? И вообще, откуда у неё номер Комачи?.. Обуреваемый подозрениями, я ещё раз посмотрел на телефон. Из динамика раздалось: «Алё-ё-ё!»

К сожалению, приветствия сыграны, так что придётся продолжать разговор. Я сдался и вновь поднёс трубку к уху.

– Чем могу помочь?

– Ты что, с сестрой поссорился? – вдруг спросила она. Это ей Комачи сказала или она гадает? Должна же как-то непрекращающаяся вражда между сёстрами набивать опыт. Взгляд со стороны немедля скрутил мой желудок, и мне тут же захотелось очистить разум.

– По сравнению с вашими делами это и ссорой-то не назовёшь, – саркастично бросил я в трубку, и Харуно-сан засмеялась:

– Ах-ха-ха, ну ясно.

– И кстати, откуда у вас номер Комачи?

– Это, помнишь, мы после вашего фестиваля культуры с ней увиделись? Вот тогда и обменялись номерами.

Тогда, да?.. То есть, при первой же встрече? Область взаимоотношений моей сестры вновь расширилась. Стоп, у неё что, больше номеров моих знакомых, чем у меня?

– Проехали. Я тут слышала одну вещь. Ты точно не собираешься пойти на ту свиданку, куда тебя пригласили?

– Не приглашали меня…

Да что с ней? Специально позвонила, чтобы в реальный мир с головой окунуть? Стоп, ей что, Хаяма рассказал? Это ты зря…

Пока я раздумывал над тем, как буду вдалбливать ей в голову, что меня не приглашали, из трубки раздался чуть смягчившийся голос:

– А как же Хаято? Он же пригласил?

– Да, но не пойду я туда…

Это далеко не здравая мысль. Если я приду, лица девушек вытянутся, безмолвно вопрошая того же Хаяму, что я здесь делаю. Я, если честно, думал бы о том же, поэтому, сказав: «Ничего страшного, можете себя не заставлять! У нас всегда есть следующий раз!», ушёл бы домой, здорово облегчив им общение. А что такого? И на какой встрече выпускников это было?..

– Да ла-адно, ты только представь, как это романтично – пойти на свидание с девушкой, которая тебе когда-то нравилась.

На этих словах Харуно-сан насмешливо засмеялась.

– Я бы не назвал это «нравилась», – резко ответил я.

– Это почему же нет? – подкинула она мне новый вопрос. Размышлять над ним мне не нужно было. Ответ был высосан ещё в средней школе, и поток слов лился не прекращаясь.

– Это было лишь одностороннее навязывание, вернее, даже недопонимание, так что искренним тот инцидент никак не назовёшь.

Из-за того, что она со мной разговаривала, я стал думать о ней всё чаще и убедил себя, что нравлюсь ей. А что в итоге? Небольшое недоразумение. В конце концов, людям нравится считать свои догадки истиной. Столь эгоистичные желания любовью назвать нельзя.

Акт признания был заклеймён словом «нравишься», что и дало чувству название. А что было на самом деле? Я никогда не знал, как ответить на этот вопрос. Даже сейчас.

Из трубки доносилось только сокрушённое дыхание.

После, судя по всему, раздумий, Харуно-сан фыркнула. Видеть её я не мог, но то, как её губы растянулись в притягательную улыбку, представил легко.

– А ты прям монстр логических выводов, – ясно и чётко произнесла она.

– Что? Да вообще ни разу, – саркастично засмеялся я, услышав новый навешиваемый на меня ярлык.

– Ага. Тогда монстр самосознания.

В её голосе не было ни намёка на юмор. Значит, она серьёзно.

Может, именно поэтому.

Я увидел в её словах здравый корень.

Верно, моё самосознание стало настолько прочной частью меня, что было способно выходить из-под моего контроля. Наверняка оно может затмить моё собственное самосознание. Это чудовище пробуждалось из спячки, заключая себя в самом тёмном закоулке легендарного лабиринта или чего-то похожего. А потом придёт герой и убьёт его.

Из поезда мыслей меня вырвал голос, энергичность которого достигла новой стадии.

– Короче! На свиданку ты идёшь, понял?

– Нет, в тот день я как-то…

Соображал я на тот момент медленно, но слова эти вышли из моего рта сразу же. На автомате.

– Поэтому её и перенесли на пятницу. Ты же не хотел в выходной, да?

Но этот коварный противник, Харуно-сан, быстро отбила моё возражение. Стоп, откуда она знает, что я говорил? Опять Хаяма просветил? И почему она всё решает сама?

– Нет, в пятницу я тоже как-то…

– Хоть ты и ходил с Юкино-чан? Да даже с Гахамой-чан.

В моей голове возникли картинки с июня и летних каникул.

Она же оба раза видела. Одарённая, видать. Из тех, кто притягивает веселье. Такие встречаются настолько редко, что люди считают их избранными.

Но эти два случая свиданиями назвать нельзя.

Потому что оба раза суть была не в романтике.

Я не знал, как правильно это объяснить, так что решил выплескивать то, что приходило в голову.

– Тогда я лишь помогал с покупками и вообще.

– А в этот раз пойдёшь потусоваться. Сопроводишь Хаято, так сказать. Можешь даже сказать, что вы по дороге встретились, и вам оказалось по пути.

Ответить на настолько тщательно продуманную стратегию я не смог. Надо было находить в слове «потусоваться» особый смысл, а у меня руки даже в словах «помочь по покупкам и вообще» особый смысл найти так и не дошли.

Гунуну… Вслух я этого, правда, не сказал, и Харуно-сан надавила на меня ещё сильнее:

– Или же… ты чего-то жда-а-ал?

– Ага, конечно, – немедленно ответил я. Быть того не могло. Из трубки раздался весёлый смех.

– Вот и хорошо. Кстати, Хаято не из тех, кто будет упрашивать людей, склоняя голову.

– Вот как? А мне кажется, он постоянно только и делает, что упрашивает.

– Но не склоняет же головы. Уж больно гордый.

Прям так, что ли?

– Если не придёшь, приеду к тебе домой и потащу тебя силой!

Подруга детства чтоле? И откуда ты вообще знаешь, где я живу? Кстати говоря, сёстры Юкиношьта и Хаяма друг друга с детства знают.

Пока я отвлекался, в трубке послышались гудки. Эгоистка, говорящая то, что ей в голову взбредёт. Однако именно это, пожалуй, и делает её самой собой.

Следуя инструкциям Комачи, телефон я оставил на столе. Мог бы и в комнату принести, но представил себе холодный приём и перехотел. Да и спит она уже, наверно, так что не ответит. Или притворится, что спит…

После долгого разговора я порядком устал.

Вновь погрузив своё тело в диван, я задумался. Нет, сейчас опять усну тут ещё. Лучше, пока не поздно, вернуться к себе. Да и телефон забрать Комачи проще будет.

По дому раздалось эхо от открывшейся и закрывшейся двери. Войдя в свою комнату, я немедленно рухнул на кровать.

И уставился в потолок.

Завтра я пойду отрываться с девушками. В большей степени, правда, на словах. И одной из них будет та, которой я когда-то признался в любви.

Так, не нужно ни о чём думать. Просто буду подыгрывать и терпеливо ждать конца. Стану афишей магазина. Она тоже должна стоять на месте и ждать, пока не пролетит время.

Её примером и воспользуемся. Я ведь лишь сопровождающий Хаямы. Добавка. В бенто я был бы маринованными овощами. Я не смог бы стать даже Бараном. Драконьим Рыцарем тоже. И излучение Драконьей Ауры тоже выпадает без вопросов.

× × ×

До пятницы со мной так никто и не связался. Я, конечно, понимаю, что они и не могли, раз у них нет моего номера, но… Меня всё равно накрывало гадкое чувство. Как будто я лишь дополнение. Так грубо обращаются лишь с пищевыми добавками.

В школе я, как обычно, смешался с задним планом и направился в свой класс.

До моей парты оставалось несколько десятков шагов.

И вновь привычная картина: Хаяма, Тобе, Миура, Юигахама и прочие члены их компании, собравшиеся на задних рядах. По Хаяме и сказать, что вечером он пойдёт на свидание, было нельзя, вёл он себя совершенно естественно.

Привык; в этом, наверно, дело. Это я, поддержка, сижу как на иголках, через каждые две секунды думая: «Да когда же они мне позвонят? Я жду»…

Хаяма, видимо, заметил эту мою нервозность, потому что стал обходить столы, двигаясь в моём направлении.

Встав передо мной, он некоторое время думал, с чего начать разговор, но, в конце концов, безмятежно бросил:

– Ты сегодня во сколько сможешь?

Как подозрительно спрашивает… Со мной вместе идти собрался?..

– А команда?

День сегодня будний, а значит, Хаяма должен прийти на тренировку… Или он намекает, что мне придётся его ждать? Не-не-не.

– У нас сегодня выходной, – беспечно ответил он, к моему удивлению. – Иногда на площадке собирается столько народу, что мы устраиваем перерыв.

Ну да, спортивная площадка в школе не особо большая. И на ней одной нужно поместиться футбольной, баскетбольной, легкоатлетической командам, да ещё и команде по регби. В выходных есть смысл.

– А-а-а, ясно… Тогда скажи, где мы встречаемся.

Ехать в город вместе было совершенно незачем. Достаточно будет и встретиться на месте.

Да и не хотел я разговор дальше затягивать. На нас уже Юигахама коситься начинала, так что нужно быстрее со всем покончить.

Хаяма это, кажется, понял, поэтому сделал шаг назад и достал из кармана телефон.

– Ясно… Дашь мне тогда свой номер?

– Ага.

Я записал свой номер на распечатке. Я часто забывал, где оставил свой мобильник, и поэтому приходилось звонить на него с домашнего и искать по звуку. Так цифры и запомнил…

– Дать только номер. Как это на тебя похоже, – улыбнулся Хаяма, вбивая мой номер в телефон. Закрой рот. Строчить друг другу сообщения мы всё равно не будем, так что номера с тебя хватит. – Всё, увидимся, – добавил он, дописав номер, и ушёл обратно на камчатку. Я не стал провожать его взглядом и, пристроив подбородок на руки, закрыл глаза.

До встречи девять часов. После того, как это было решено наверняка, идти мне хотелось всё меньше, и меньше.

Похоже, править бал надо мной сегодня будет меланхолия.

× × ×

После классного часа я вышел из класса первым.

Местом встречи была станция Тиба, точка сбора – прямо под экраном. Учитывая, что девушки, скорее всего, приедут на поезде, выбор понятный.

Но для безмятежного времяпрепровождения местечко не самое подходящее.

Учитывая, что ехал я с самого окончания школы, у меня в запасе оставался целый час. Оставив велосипед на стоянке, я решил убить время в кафе чуть дальше по улице.

Там я заказал себе кофе и сел у окна.

Тепло сюда доходило плохо, но стол продувался ветром с улицы, поэтому кофе казался вкуснее.

Холодный кофе всегда вкуснее. MAX хорошо заходит круглый год, но именно такая пора раскрывает все его прелести.

Впрочем, в это время года вкусен кофе любого производителя. Горько…

Я засунул в уши наушники и раскрыл книгу. Неброскость и даже некоторая обыденность кафе положительно сказывалась на нервах.

Пока песни сменяли друг друга, я перелистывал страницу за страницей.

Чашка была уже тёплой.

Я закатал рукав и посмотрел на часы. До встречи ещё есть время. Пока я отсутствующе размышлял над тем, что делать дальше, свет уличного фонаря померк.

По стеклу что-то постукивало.

Повернувшись к окну, я увидел махавшую мне рукой Юкиношьту Харуно. Что она здесь делает?..

Её рот открывался и закрывался, но что она говорила, мне слышно не было. Она же за стеклом. Я покачал головой. Харуно-сан пожала плечами и повернулась ко входу в кафе.

Пусть между нами и было стекло, я всецело осознал, сколько внимания могла притянуть к себе одна данная Юкиношьта Харуно. Проходящие мимо парни обязательно бросали на неё косые взгляды, говорящие: «Какая красивая девушка». Головы поворачивались в её сторону, даже когда она вошла.

Она подошла к стойке, чтобы купить кофе, после чего села напротив меня.

– Откуда вы тут… – таковы были первые слова, которые я из себя исторг.

Харуно-сан добавила в чашку молоко и сахар и размешала кофе. После чего нацепила развесёлую кривую улыбку. Ух, это лицо чернее кофе.

– Человек, который мне как младший брат, и мой будущий зять идут на свидание. Сестрёнке что, не может быть интересно?

– Я тебе не зять…

«Как младший брат» ей, должно быть, Хаяма. Учитывая, что Харуно-сан на три года его старше, посторонние и правда могут так подумать. Но она выразилась так, словно мы идём на свидание друг с другом. Попрошу вас прекратить…

Перебивая мои угрюмые мысли, Харуно-сан сказала скорее самой себе:

– Кроме того… Мне интересно, зачем он зашёл так далеко, чтобы притащить тебя сюда.

Она улыбнулась. Но на этот раз куда более устрашающе и коварнее, чем в первый раз.

Но знающий Хаяму по школе человек его причины поймёт. Ему было лишь неловко из-за того, что кто-то остался за бортом. Хоть я и присутствовал при их первой встрече, они всё равно меня не пригласили. Это наверняка ему не понравилось.

Поэтому такому человеку, как Харуно-сан, думать над этим не следовало. Это я над ней вечно голову ломал…

– А что, время есть… – озвучил я свою мысль, на что Харуно-сан невозмутимо ответила:

– Как и у любого другого студента с отличными отметками и деньгами.

Ещё и похвастаться умудрилась, зараза.

Но всё же, у студентов и правда много свободного времени… Но, пожалуй, только у тех, кому не нужно ходить на подработку, писать курсовые и делать домашку.

Ладно, но чем-то ещё же должны они заниматься? В универах студенты и на занятия-то не обязаны ходить. Весной они вольны любоваться сакурой, летом – ходить на барбекю, осенью – наряжаться на Хэллоуин, а зимой – устраивать посиделки у котелка. В моей голове студент чётко ассоциировался с бутылкой саке. А самая подходящая для него обстановка – чья-то хата возле универа, зал игровых автоматов, казино или даже комната для игры в маджонг. Если мои предположения верны, я в универ вряд ли впишусь…

Хотя Харуно-сан такого впечатления совсем не давала. Что поднимало вопрос: чем она обычно занимается? Размышляя над её загадочностью, я вдруг кое-что осознал и спросил её:

– У вас почти нет друзей?

– Вот-вот, и никто, кроме тебя, со мной совсем не общается…

Она притворилась, что плачет. Как это меня бесит.

Но не похоже это было на шутку.

Харуно-сан принадлежит к тому типу людей, которым и в одиночестве будет хорошо. Более того, она же старшая сестра Юкиношьты. Она тоже должна ощущать себя не такой, как все.

Думаю, люди возвели её в идеал, зауважали из-за прекрасной внешности с примесью тёмной стороны. К ней наверняка должны были подкатывать. Я ведь уже видел её в компании.

Но на равных она не должна общаться почти ни с кем.

Может, потому и держится так с сестрой, которая вплотную к ней подбирается?

Заметив, что я ушёл в себя, Харуно-сан горько улыбнулась и сказала:

– Ладно, это я сейчас пошутила, но можешь не беспокоиться – вмешиваться в ваши дела я сегодня не собираюсь.

Выйдя из себя, я немедленно ответил:

– А, хорошо. Как хотите.

– Вот это не ожидала услышать, – удивлённо моргнула Харуно-сан. Да ну. Если бы она пришла нас подразнить, я бы не возражал. А ещё лучше, чтобы разогнала этот шабаш нахрен. Я бы и домой пораньше вернулся.

– Хм, я, пожалуй, воспользуюсь твоим предложением. Так, время, – сказала она, посмотрев на свои наручные часы. Я же перевёл взгляд на свои. И правда. Если выйду из кафе прямо сейчас, то подойду на станцию как раз ровно. Можно потихоньку и собираться.

Я быстро собрал свои аккуратно разложенные вещи и встал. Харуно-сан, которая осталась на стуле, улыбнулась мне.

– Давай, постарайся изо всех сил.

– Ага, изо всех сил буду стараться никому не мешать.

Как я и думал, Харуно-сан идти со мной не собиралась. Наверное, будет наблюдать за нами со стороны.

– Счастливой дороги!

Она помахала мне обеими руками. Я слегка повернул голову, кивнул ей и вышел из кафе.

× × ×

Солнце закатилось за горизонт, и город стал покрываться ночным одеянием. Перед станцией стояло несколько человек, которые, вроде меня, ждали своих спутников на этот вечер.

Вечер пятницы. Возможно, кто-то из этих нескольких сегодня пойдёт бухать.

Когда на станцию приходили чьи-то вторые половинки, парочка обменивалась парой слов и уходила рука об руку.

Я закатал рукав и посмотрел на часы. Ровно пять. Точное время встречи. Появилось противное чувство того, что остальные подумают: раз я пришёл первым, значит, ждал встречи больше всех. С другой стороны, появись я позже остальных, всем пришлось бы терпеть не только примазавшегося сопровождающего, но и его опоздание.

Не одно, так другое. Лучше встать где-нибудь сбоку, чтобы из помехи превратиться в чёрное пятно на горизонте. Да и проще будет выносить весь кошмар следующих часов.

За несколько секунд до того, как секундная стрелка дошла до двенадцати, подталкивая часовую на место точно напротив черты за цифрой «пять», на станции появился Хаяма. Судя по тому, что он шёл в толпе, выходящей из билетного терминала, добирался сюда он поездом. Но раз я так легко заметил его в орде обывателей, значит, его окружает аура присутствия.

Поправив свой боло, Хаяма осмотрелся и заметил меня. Подняв руку, он подошёл ко мне поближе.

– Прости, я немного задержался.

– Да нет, как раз вовремя приехал.

Минута или две – погрешность допустимая. Я не настолько сильно парюсь по поводу времени, чтобы возникать.

Осталось дождаться женскую половину нашего коллектива… Подумал я, сканируя прилегающую территорию на пару с Хаямой. Тот делал это несколько стеснённо, словно хотел что-то сказать.

– Прости… Что заставил тебя прийти. Но ты очень меня выручил, спасибо.

– Не парься. Я пришёл только потому, что боюсь сестры Юкиношьты. Её благодари.

Да-да, не позвони Харуно-сан, я бы сюда ни за что не попёрся. Неинтересная деталь моего характера: я не могу устоять, когда мной командуют девушки старше меня. А ещё я слаб пред мольбами младших сестёр. Если одноклассница попросит у меня помощи, я буду сопротивляться совсем недолго. Да-а, страшные существа эти девушки.

До меня не сразу дошло, что Хаяма ударил меня в слабое место. Радиус действия его дружбовируса начинает меня пугать. Припугнуть его, конечно, не получится, но парочку-другую жалоб он от меня услышит.

– Да уж, просить её заставить меня…

– А, это они? – спросил Хаяма, перебивая меня на полуслове. Он показывал пальцем на две фигуры, которые находились довольно далеко от нас, но принадлежали Оримото и её подруге наверняка.

Заметив нас, они перешли на рысь.

– Долго ждали?!

– Простите за опоздание.

Похоже, такая тривиальная штука, как время, была для Оримото заботой меньше комара на улице – руку она подняла с абсолютно спокойным видом. Её подруга Накамачи (или как её там), напротив, обеспокоено опустила голову.

– Ничего страшного… Ну что, идём?

Хаяма улыбнулся и тронулся с места первым. Девушки пошли за ним. Похоже, он всё объяснил им заранее – по прибытии они не стали коситься на меня недовольными взглядами.

– Сначала в кино? – спросил Хаяма, сбавив шаг и оглянувшись через плечо. Девушки подстроились под его скорость, нагнали его и стали отвечать.

Я шёл в шаге позади от них.

Не то чтобы я старался выставить себя благовоспитанной девушкой. Нет, конечно, учитывая наши отношения, посчитать, что я стараюсь не навязываться, можно было, да только причины мои были куда более вескими.

Я чувствую себя не в своей тарелке с минуты нашей встречи.

Если выразить мои чувства словами, выйдет что-то вроде: «Так и должно быть?» Каким бы обыденным событием прогулка с девушками не казалась, для старшеклассников она всё ещё в новинку.

Поэтому я решил, что непривычка вполне естественна.

В июне и августе всё было совсем по-другому. Тогда я постоянно напоминал себе, что мои надежды безосновательны, но сегодня по этому поводу совсем не переживал.

И вообще не знал, о чём думать…

Да у меня от прихода Хаямы сердце и то сильнее ёкнуло. Что, поверили?

Я молча слушал их разговор.

После похода в кино планировался шопинг. Затем мы завалимся на автоматы, поедим и разойдёмся. Суть такова.

Какой-то стандартный маршрут.

И мы идём уже пятнадцать минут.

А я за это время говорил только фразы типа: «Ага», «Нет», «Хз», «А-а-а», «Ну» и «Ясно». Да герои бит-эм-апов во время битв и то больше слов произносят…

С другой стороны, раз для полноценного общения мне хватает нескольких простых фраз, значит, я способен разговаривать с другими людьми на высоком уровне. Тогда те бакланы, которые и заговорить со мной не удосуживались, – днища и лоу.

После нескольких смен темы и остановок мы добрались-таки до кинотеатра. В одиночку идти сюда от станции нужно было пять минут, но вчетвером шли мы куда дольше.

Короче, сначала кино.

Право выбора фильма всецело перешло к девушкам, и повлиять на их мнения я, естественно, не мог никак. К счастью и моей безграничной радости, они выбрали тот фильм, который мне не удалось посмотреть в понедельник.

Билеты Хаяма купил быстро. Отличный парень, на которого всегда можно положиться. Поём ему дифирамбы!

Возможно, тут что-то потребовалось бы и от меня, но я лишь сопровождающий, обязанный лишь уладить гендерное неравенство в группе. Не следует ожидать от меня слишком многого.

Похоже, расписание показов они изучили заранее, так что в зал мы прошли не задерживаясь.

Сидели так: Хаяма между девушками, я рядом с Оримото. Насчёт Хаямы, видимо, договорились заранее, потому что всё было кончено мгновенно. Оставался, конечно, вопрос со мной, но раз мы с Оримото ещё считались знакомыми, наиболее подходящим сидением оказалось то, что было слева от неё.

Фильм, однако же, начался не сразу как мы расселись. Кругом, вернее, справа от меня ещё болтали люди. Громким шёпотом.

Я упёрся в левую ручку сидения, и моя голова естественным образом повернулась вправо. Это была знаменитая поза Мироку «да-да, я слушаю». Она как бы демонстрировала остальным, что ты тоже с ними разговариваешь. И тебе никого слушать не надо, и тебя никто ни о чём спрашивать не будет.

Вскоре свет в кинотеатре погас. Одновременно с этим стихли разговоры.

По тёмному кинозалу пополз видеопират. Такие кадры в кинотеатрах в последнее время часты. Когда на экране появился знакомый всем персонаж, послышались смешки.

Пока я пялился в экран, по правой ручке моего кресла застучали. Я покосился в сторону Оримото, и она, прикрыв рот рукой, шепнула:

– Пойти с Хикигаей в кино. Да в средней школе все охренели бы просто.

– Возможно…

– Да вообще! – кивнула она, сдерживая смех.

Что правда, то правда. В средней школе охренели бы все.

Я и сам охренел.

И тогдашний я охренел бы. Даже радоваться не стал бы; просто вырыл бы норку и запрыгнул в неё. Не переставая при этом неразборчиво расшаркиваться. «Да не так всё было. Я вообще идти не хотел». Да он бы и не пошёл. Не понимаю я логику того загадочного невинного мальчугана.

Не то чтобы с тех пор что-то изменилось, но раз я сейчас здесь, значит, в чём-то повзрослел.

Во всяком случае, от недопониманий и додумок мой разум теперь свободен.

И что, что рядом девушка сидит, и что, что её лицо совсем рядом? Я совершенно спокоен.

Когда я вновь упёрся всем телом в левую ручку сиденья, Оримото наклонилась на свою правую.

Сколько ностальгии в этой дистанции. У меня ведь, если подумать, вся средняя школа вот так прошла. А мы с Оримото, несмотря на всю обыденность ситуации, сейчас ближе друг к другу, чем когда бы то ни было. Но Оримото Каори станет так сближаться только с теми, кто совсем ей не интересен. Такие дела.

Однако у меня возникло чувство, что сейчас я могу закончить то, что так толком и не началось.

× × ×

Когда мы вышли из кинотеатра, мои щёки атаковал холодный ветер.

За те два часа, что мы смотрели фильм, температура воздуха на улице заметно упала.

Фильм, кстати, оказался вполне приличный. В него напихали столько спецэффектов, что я совсем не устал. Голливуд как он есть.

Под впечатлением был не только я. Остальные члены нашей группы тоже обсуждали фильм. Дело-то в чём. Провести свидание в кино – отличная идея. После просмотра фильма у вас сразу появится тема для разговора. В Hot-Dog PRESS такое должны были напечатать уже давно.

Пока Накамачи осыпала фильм похвалами, Хаяма только улыбался и кивал. В разговор вступила и Оримото:

– И вообще, в той сцене так громко рвануло! С Хикигаи там вообще оборжаться можно было! Он так стрёмно задёргался, что у меня до сих пор бока болят от смеха!

– Ну, я ж не знал, что рванёт так громко, – ответил я разок, когда в беседу затесали и меня. Нехорошо, всё же, не обращать внимания на человека, когда он о тебе говорит. И вообще, главное сегодня – не мешать.

– Ага, я тоже испугался, – сказал Хаяма.

– А по тебе видно не было, Хаяма-кун, – произнесла Накамачи, глядя ему прямо в глаза. Оримото не хотела ей проигрывать, и поравнялась с ними, громко хлопнув в ладони.

– Да, мне тоже так показалось! Я и сама шуганулась, а Хаяме-куну хоть бы что. Н-но как же Хи… кигая дё…

Из неё вырвалась доселе сдерживаемая смешинка, и всё её тело заходило ходуном. Накамачи тоже на меня обернулась и засмеялась вслед за ней.

«О-опа. Вам п-понравилось, как я вас развлекал?» – спрашивали мои холодные глаза.

Ладно, пусть смеются над сопровождающим, ведь главное сегодня – не мешать.

Хаяма наблюдал за девушками, криво улыбаясь. Посмотрев на часы, он быстро сказал:

– Если будем так медленно идти, ничего не успеем.

– Ах да, и правда. Во сколько там магазины закрываются? – спросила Оримото, а мне, как можно себе представить, ответить на этот вопрос знаний не хватало. Я не знаю даже, куда мы идём. Почему я в своём родном городе должен шататься по загадочному маршруту?

Накамачи застучала по экрану телефона пальцем. Видимо, гуглила.

– В полдевятого.

– Щито? Во блин! Времени почти нет!

Оримото схватила телефон и резко посмотрела время. Было около полвосьмого. Значит, у нас есть примерно час. Я не знал, как долго девушки привыкли ходить по магазинам, но, судя по всему, времени раскачиваться у них уже не будет.

Все сами собой ускорились.

Группу вёл Хаяма, и судя по направлению, в котором он шёл, я начал смутно догадываться, что мы переходим с улицы Нампа к району торгового центра PARCO. Значит, шопингу будет отведён PARCO.

И кто только додумался назвать улицу словом Нампа? На набережной Макухари был мост Нампа. Тиба, что с тобой?

Поглядывая на витрины магазинчиков, мы дошли до широкого перекрёстка. Напротив нас был большой парк, в котором танцевало и каталось на скейтах много молодёжи.

Второй пункт нашего расписания: шопинг.

На эскалаторе PARCO разговор шёл о том, какие вещи подойдут к зимней форме, какой взять шарф, и прочей женской лабуде, так что я мог молчать.

Мы доехали до второго этажа.

Его заполняли самые что ни на есть женские магазины: с одеждой, аксессуарами и товарами для дома.

В последних стояли мягкие диваны, на которых можно было сколько угодно валяться, погружаясь в тёплую атмосферу. А двум людям на одном диване, если смотреть на мир глазами журнала Hot-Dog PRESS, можно было сблизиться.

Но в одежде и аксессуарах я разбирался немногим лучше жирафа, поэтому не знал, чем себя занять.

Как парни в таких случаях должны спасаться от скуки?

Если помнится, когда я пришёл в женский отдел в прошлый раз, то здорово краснел… О, точно, я вспомнил, чем тогда занимался.

Притворялся, что шляюсь по сторонам, ничего не делая.

Однако сегодня, похоже, можно обойтись и без этого.

Это из-за Хаямы, или из-за того, что нас четверо – на две пары? Продавцы на меня даже не косились.

Если бы подарки кому-то выбирали, тут бы я, может, что и подсказал. Хотя во вкусах этих девушек я совсем не разбираюсь.

Я просто убивал время, праздно простаивая возле Хаямы.

– Хаяма-кун, как тебе?

– А, глянь.

Оримото и Накамачи устроили Хаяме показ мод. Похоже, парень будет занят.

А вот у меня была уйма времени, и я решил пострадать фигнёй. Притворяясь телохранителем какого-то левого человека, я водил глазами по этажу в поисках позиции снайпера и время от времени прикладывал руку к уху, словно там был закрёплён беспроводной передатчик.

И кое-что интересное всё-таки заметил.

Моего уха достиг знакомый голос.

– Но знаешь, примерять шмотки – это, конечно, хорошо, но нафига, раз у нас формы есть, да?

– Ты сама потащила меня сапожки смотреть, Юмико…

Тревожно озираясь в поисках источника этих голосов, я заметил в магазине наискосок от «нашего» своих одноклассниц.

Недовольную Миуру Юмико, стоящую перед зеркалом, и со всем смирившуюся Эбину Хину.

– Полностью чёрные, хм, – пробормотала первая, надевая чёрные кожаные сапоги. Она вновь встала перед зеркалом и задумалась. Тут у Эбины-сан загорелись глаза, и она, хлопнув в ладони, широко улыбнулась.

– Вот эти могут подойти. Чёрные сапоги под эту форму как будто намекают, что в ролевых играх ты притворяешься маньячкой.

– Забейся… Ещё что-то такое скажешь, и я тебя пну.

Ты точно не маньячка? А-а-а?

Нарочито надувшись, Миура сняла сапоги. Судя по выражению лица, она как будто расстроена, но язык тела показывал, что на самом деле ей очень весело.

Если им весело, то хорошо. Правда, странно, что с ними нет Юигахамы. Они всегда ходили куда-нибудь втроём. Видимо, свои дела.

– Думаю, замшевые подойдут тебе лучше, – произнесла Эбина-сан, взяв что-то с другой полки и поворачиваясь к Миуре. На середине этого поворота её глаза встретились с моими, которые всё это время были на ней.

– А.

В последний раз мы разговаривали на экскурсии. Пока мы думали, что сказать друг другу, повисла долгая тишина.

Заметив, что что-то не так, Миура повернула голову.

– Эбина, ты там где?

Сказав это, она заметила меня. Вернее, не меня, а стоящего в магазине чуть дальше Хаяму. И окружающих его девушек.

– Ха… Хая…

Она резко встала, и её длинные белые локоны встрепенулись.

Но, наступив на снятый сапожок, она красиво рухнула на землю.

Трусики! Розовые! Фигасе!

Ох, как опасно! Я чуть было не подумал: «Как хорошо, что я таки пришёл сюда».

– Э… Эй, Юмико, ты в порядке?! – закричала Эбина-сан, торопливо подбегая к Миуре и помогая ей встать.

Та выла от боли. Судя по тому, что хватается руками девица за попу, упала она ровненько на копчик. Заметив это, Эбина-сан стала потирать ей зад. Как на картинку смотрю.

– Ч-чё-о-о-о-о… О-о-о, Ха… Хая…

Корчась от неутихающей боли, Миура обратила свой влажный взор на Хаяму.

Да уж, представляю, как тебе больно. И снаружи, и внутри.

Но увидеть спокойную и самоуверенную девушку в слезах – бесценно!

Ладно, сейчас не время поражаться. Судя по всему, придёт в себя Миура ещё не скоро. А придя в себя, она придёт ещё и сюда, и устроит девушкам разнос. И если источаемый ею ужас будет на том же уровне, что и тогда с Ишшики, плохи мои дела. Задержаться придётся понадольше.

Я подкрался к Хаяме со спины и прошептал ему в ухо:

– Хаяма. Нам лучше уйти.

– А?

Он посмотрел на часы. Да не о времени я. Есть штука пострашнее.

Однако он почему-то нахмурился и прошептал: «Ты прав».

– Я тут глянуть кое-что хотел, – громко сказал он девушкам. Те мигом вернули всю одежду на вешалки.

– О’кей. И что? – спросила Оримото.

– По дороге скажу, – вывернулся Хаяма, выходя из магазина.

От Миуры и Эбины-сан мы ушли, и настало время шопинга Хаямы.

А для моего шопинга время, видимо, не настанет никогда. Да и не нужно мне тут ничего. Я закупаюсь только в книжнике, да и хожу туда строго в одиночку.

– Хотел комбез для сноубординга присмотреть, – сказал Хаяма, направляясь к эскалатору. Спортивные принадлежности продавали на шестом этаже.

Люди, ехавшие нам настречу сверху вниз, громко спорили.

– Ирохасу. Говорю же, в «Мурасаки Спортс» всё будет.

– Нет, нет и нет. А, там же у западного входа «Лайонс Спортс» был, да?

– Да не, там только бейсбольную шнягу продают. «Спортс» там только в названии.

На ступенях стояло два человека: девушка с коротко подстриженными волосами цвета соломы и парень с длинными крашеными рыжими волосами. Они держали в руках сумки с эмблемой спортивного магазина, в который мы и собирались.

– Опач. Хаято-кун, ты?

Встав на пол, первым из нас Тобе заметил Хаяму. И сразу начал драть глотку.

– Эу, Ха-а-аято-ку-у-ун!

– Чё такое, Тобе? – удивлённо спросил Хаяма, и тот резко подскочил к нему. Проводя рукой по волосам, он состроил кислую мину и начал жаловаться:

– Слышишь?! Ирохасу чёт новый свитер себе купить захотела, и потащила меня в магаз, а как мы пришли, об одном протеине и…

И тут он заметил меня и девушек. Мгновенно заткнувшись, он сделал два шага назад. Наверно, подумал, что мы на двойном свидании, лол.

– Э… А, прсстите, я чё, помешал типа? Извиняюсь! Мы пойдём. Да, Ирохасу?

Тобе повернулся к Ишшики, но её на прежнем месте уже не было.

Потому что она стояла рядом со мной.

Какая быстрая! Какая Ирохасу быстрая! Кошмар!

– Семпай, ты что-о? А, развлекаешься? – весело спросила она, широко улыбаясь. Фраза, которую говорят своим семпаям школьники по всей стране. Но был в ней какой-то нажим.

Потому что, исхитрившись, из неё можно было сложить: «О моей просьбе забыл и с девочками в городе тусуешь, негодяй?» Нет-нет, ничего я не забывал. И уже давно всё обдумал, так что…

– Да нет, ни разу…

Пока я думал, что сказать в своё оправдание, Ишшики потянула меня за рукав и посмотрела снизу вверх, как маленькое животное, мне практически в душу. Ёкарный бабай, она ведь и правда красивая. Хьюстон, у нас проблема.

Мои подозрения росли, а она всё тянула и тянула меня за рукав. Такой силы я от неё не ожидал, поэтому резко качнулся вперёд, опустив плечи.

Моё лицо оказалось прямо напротив её. Девчонка дерзко улыбнулась. Её нежно-розовые губы, подрагивая, зашевелились.

– А баба эта кто? А! Наверно, твоя девушка? А почему их двое?.. Что у вас за отношения?

Мне страшно. По жести.

Как можно так мило улыбаться, говоря таким холодным голосом?

– Нет, просто, дело…

Пока я подбирал код к этой бомбе по фамилии Ишшики, на минное поле пришёл Хаяма.

– Прости, Ироха. Это я его позвал.

– А-а-а, ясненько. Я тут тоже по магазину шатаюсь, может, вместе куда-нибудь сходим?

Ишшики мгновенно отпустила мой рукав и повернулась к Хаяме. Какая упорная девушка.

А рядом стоял растерянный Тобе и всё пытался до неё докричаться. Как здорово, что она меня отпустила…

– Э, Ирохасу. Нам тоже идти пора. Алё!

– Вы закупались, да?.. Ладно, Тобе, Ироха, пока.

Хаяма медленно поднял руку. Ишшики повторила его жест и, мило повизгивая, помахала ему.

– Ла-а-адно. До свидания.

А затем она помахала мне.

– Семпай, как в следующий раз увидимся, расскажешь мне всё поподробнее, ладно?

Нет, ни хрена она меня не отпустила. Да уж, невесёлая нас ждёт встреча…

Хотя до дня выборов мы, наверно, и не встретимся. Правда, один разик до этого, всё же, придётся.

Речь потери доверия можно особо не продумывать, но без какого-никакого мозгового штурма она не сработает. А ещё остаётся небольшая вероятность того, что за неё проголосуют, наплевав на поливающую грязью речь. Но рассчитать её настолько сложно, что лучше вообще не учитывать.

И всё же, разобраться с этим можно и за один раз. Попробую подойти к ней в начале следующей недели… Так, как сегодняшний вечер объяснять-то буду?

Я провожал Ишшики и Тобе взглядом, только и думая, что о том, сколько трижды ненужных проблем на меня навесили.

Тобе, пытаясь развлечь Ишшики, то и дело кричал: «Оке!» и «Погнали!» Славный парень.

– Ладно! Погнали в «Лайонс Спортс», Ирохасу! В «Лайонс Спортс»!

– Да не надо уже. Там же всё равно только бейсбольная шняга продаётся.

– Э?

И мне его очень жаль…

– Вот уж и правда что-то с чем-то, – брякнул я, когда они исчезли. Хаяма горько улыбнулся.

– Да уж. Столько хлопот с ней.

– Вот да…

Ух ты. Хвастаешься? Но тут он сказал то, чего я совсем не ожидал:

– Значит, Ироха и с тобой так себя ведёт?

– Ха? – на автомате переспросил я. Хаяма как-то посерьёзнел сразу.

– Не сказал бы, что она такая только при мне, но всем, с кем встречается, она хочет показать себя милашкой. Думаю, она убеждена в том, что это её твердыня, которую нужно защищать любой ценой. Хочет, чтобы её любили. Увидеть её без маски – большая редкость.

Значит, раз она показывает мне настоящую себя, то не хочет, чтобы я её любил?..

Когда эта пара уехала вниз, девушки, всё это время стоявшие чуть поодаль, подошли к нам. Это они из вежливости или попросту не захотели подходить к курчавому Тобе и такой подозрительной особе, как Ишшики?

Мы доехали до шестого этажа и вошли в магазин прямо напротив эскалатора.

– Это твои друзья были? – спросила Накамачи.

– Да, тоже в футбольную секцию ходят, – ответил Хаяма.

– Точняк! – натурально удивившись, выдала Оримото. – По ним сразу видно было!

Да?.. А как по мне, так по Тобе и не скажешь, что он футболист. Хотя если меня спросят, каким видом спорта он занимается, я промолчу. Мне это не интересно.

Да и Оримото этот парень был, похоже, до лампочки.

– Хаяма-кун, по тебе сразу видно, что ты футболист. Давно играешь?

Она явно вела разговор к этому вопросу.

– Да. Но серьёзно увлекаться только в средней школе начал.

Опа. Вот это да. А я думал, в младшей. Видимо, Хаяма заметил мой взгляд, потому что горько улыбнулся и добавил:

– В младшей школе я много чем занимался, но футболом как-то не приходилось.

Подумав: «Ясно», я кивнул. Блин, можно подумать, что Хаяма мне более интересен, чем девушки. А думайте, что хотите, мне делать нечего.

Но неловкость, как ни странно, меня всё-таки накрыла, и я ушёл к вешалкам с комбинезонами и стойкам с зажимами для рук, чтобы прогнать её.

А ведь если подумать, Хаяма полон загадок. Я, конечно, никогда его ни о чём не расспрашивал, но он ведь и сам о себе почти ничего не говорит. Чем-то на Юкиношьту похоже. У вас в высших слоях общества все такие умеренные?

Ну вот, я теперь даже настроился его слушать. Да и девушки, а что им оставалось делать, клюнули.

– Да-а? Хаяма-кун, у вас же сильная команда в средней школе была, да?

– Круто. А у нас в средней школе с футболом был тихий ужас. Скажи? – спросила Оримото, повернув ко мне голову. Ну что же, высмеивать своё окружение, дабы польстить собеседнику, – умеренность средних слоёв общества, так что я кивнул.

– Кстати, Хикигая, ты же ни в какие секции не ходил, а какой-то приз за спортивный тест всё равно получил.

– Ну.

Кстати, да; было дело… Но результаты этого спортивного теста мы вписывали себе сами, поэтому кто что хотел, то себе и писал. Причём мой соперник, совершенно физкультуру не любивший, к третьему этапу челночного бега уставал настолько, что записывал себе время от балды. Благодаря этому мне поставили пятёрку. Но планка, как понимаете, и так была низко. Пятёрку много кто из класса получил.

Хаяме её тоже должны были поставить.

– За это же медаль дают? – спросил он, пытаясь вспомнить всё наверняка. Этим он распахнул дверь в мои воспоминания.

– Ага, ага! И когда Хикигая на закрытии вышел её получать, всем классом ржали!

Она, словно для демонстрации отсутствующим, залилась хохотом. Накамачи, прикрыв рот рукой, тоже затряслась. Видимо, представила себе, как это было.

Ах-ха-ха. Я и сам сухо засмеялся.

Когда серая мышка оказывается в центре внимания, её часто ждёт такой приём. Похожее ощущаешь, и когда читаешь на уроке вслух. Подталкивать ближнего своего к культуре – умеренность нижних слоёв общества.

Отсмеявшись, девушки оставили меня в покое и, приговаривая: «Тоже, что ли, сноубордингом заняться?», стали хватать разные комбинезоны, которые, на их взгляд, подошли бы Хаяме.

Я наблюдал за ними, стоя в двух шагах от вешалки.

– Странная у тебя учёба в средней школе была, – произнёс подкравшийся ко мне Хаяма.

– Забейся.

Не такая уж и странная. Знаешь, сколько ещё на планете может быть парней вроде меня? И вообще, самое странное прошлое тут у тебя.

Но Хаяма явно имел в виду не это. Он пожал плечами и продолжил:

– Я не о том… Она же тебе в средней школе нравилась, да? – спросил он, глядя на Оримото. – Вот, какой у тебя был вкус? Не ожидал.

– Ты забьёшься или нет?..

Улыбка Хаямы действовала мне на нервы. Улыбался-то он как дышал, но улыбку не наигранную на его лице я видел впервые.

Впрочем, мог бы и не говорить. Сам знаю.

Я бы это даже ошибкой молодости назвал.

Даже если сменить точку зрения, тех фактов, что Оримото Каори мне нравилась и я ей признался, это не изменит. Но она не была для меня особенной.

– Да не только Оримото. Вообще мимо. Мне нра… были по вкусу все тихие или самые шумные девушки.

Чуть вслух это слово не сказал, стыдоба-то какая была бы. Я целую секунду думал, как убрать его из предложения.

– Никогда бы не подумал, что на такое можно западать.

Хаяма горько улыбнулся. Этот взрослый вид выводил меня из себя. Во мне стала клокотать неописуемая злость. Я не дал ей вырваться наружу и спокойно сказал:

– И вообще, это было тогда. Сейчас всё может быть совсем по-другому…

– Да…

Хаяма кивнул. Похоже, я его убедил. На этом наш разговор и кончился.

Но он так от меня и не отошёл.

Мы молча слушали играющую в магазине музыку и болботание девушек.

– То есть, – сказал вдруг Хаяма.

Но подобрать следующее слово он так и не смог, из-за чего закрыл рот. Размышляя над тем, будет ли он его вообще теперь открывать, я повернулся к нему лицом, и он тут же перевёл взгляд на стену. Но смотрел не на неё, а на место, которого в магазине наверняка не было; куда-то очень далеко.

– То есть, тебе никто никогда по-настоящему не нравился?

От этих слов у меня скрутило желудок. Я даже дышать перестал. Ответа на этот вопрос в обойме моего автомата не было. Об этом я никогда раньше не думал.

Но рот, чувствуя, что отмолчаться не получится, всё-таки открыл. Хоть слова из него и не выходили.

Глядя, как я шевелю челюстью, Хаяма самоиронично усмехнулся.

– Как и мне?..

Он быстро перевёл взгляд на потолок, как будто хотел посмотреть на небо. На его лице было сокрушение.

– Потому я и ошибся.

Его тихий голос растворился в воздухе и исчез.

– Хаяма-ку-у-ун, глянь-ка! – позвала его откуда-то издалека Оримото. Хаяма с усилием закрыл глаза и быстро раскрыл их. На его лице была обычная приятная улыбка.

– Где что? – спросил он, подходя к девушкам. Он выглядел совсем как тот Хаяма Хаято, которого я знал.

Однако у Хаямы Хаято, которого я не знал, был такой печальный вид, что мне казалось, будто он заплачет.

× × ×

Пока эта троица подбирала комбинезон, магазин начал закрываться. А значит, моя работа сопроводителя вот-вот закончится. На улице было столь же темно, сколь и холодно.

Хаяма посмотрел на часы и спросил девушек:

– Вам есть ещё не хочется?

– Хочется! – мгновенно ответила Оримото, и он горько улыбнулся. Не станет же он отказывать этой самозваной общей сестричке. Как говорится, дай дядюшке постесняться.

– Ладно, а что будете? – спросил Хаяма, и Накамачи, немного подумав, скромно ответила:

– Я согласна на всё.

– Что будем?..

Оримото повернулась вокруг своей оси и уставилась на меня. В её глазах скрывались искорки веселья.

Ну ладно, раз меня спрашивают, я отвечу. Мне как раз очень хотелось домой, так что назову местечко поближе. Прямо рядышком.

– Может, в «Сайзерию» пойдем?

А что, «Сайзерия» в Тибе подходит людям с разными вкусами. Тут и думать-то нечего. Но глаза Накамачи потускнели.

– Э-э-э…

Ты же сказала, что согласна на всё… И что значит твоё «э-э-э»? Тебе «Сайзерия» не нравится? Или я?

Ладно ещё я, но «Сайзерию» оставь в покое. Ненавидь меня, но только не «Сайзерию»!

Оримото же в это время, хватаясь за животик, приговаривала: «Сайзерия»… «Сайзерия»… Сай… зе… рия…» и тряслась от хохота. Я стал мрачно думать, что так мы к консенсусу не придём, но ситуацию спас Хаяма.

– Полагаю, вы против тяжёлой пищи, так что зайдём, пожалуй, вон в то кафе, – предложил он, показывая пальцем на заведение через дорогу. Оно было дёшево, но стильно украшено, и девушки кивнули. Это ведь только потому, что его Хаяма предложил, да?.. Скажи это я, и мирного пути урегулирования конфликта ни один ясновидящий не увидел бы. Вспоминается то правило, когда группу делает популярной не музыка, а красивый солист.

Короче говоря, мы перешли дорогу и вошли в кафе.

Внутри было тёпленько и уютненько, чему тускловатое освещение только способствовало.

Сделав заказ, мы поднялись на второй этаж.

Там было практически пусто. Из-за позднего, видать, часа.

Несколько человек занимало места около лестницы в ряд, ещё один сидел у конторки возле окна. Глубже стояли открытые столики, к которым мы и направились.

Усаживаясь, я заметил стекло-барьер там, где начинались места для курящих.

И на одном из них сидела девушка в наушниках и прикрывающей уши шапке. Пепельницы рядом с ней, некурящей, естественно, не было.

Она таки реально пришла…

Пока на неё никто не смотрел, Юкиношьта Харуно исподтишка помахала мне.

Кажется, мешать нам она не собирается, так что можно и забить на неё… До сих пор она, во всяком случае, не сделала ничего.

Кстати, Хаяма тоже должен был её заметить. И раз молчит, значит, игнорит.

А девушки не имели о её присутствии ни малейшего понятия. Ничего удивительного. Вряд ли им пришло бы в голову, что старшая сестра-студентка придёт проверить, как проходит свидание её званого братца. Оно бы и мне не пришло.

Девушки сейчас вообще, между прочим, кроме Хаямы, ничего не замечали. Включая меня.

Горячие напитки помогали речи литься из их ртов непрерывным потоком. Если меня и упоминали, я односложно отвечал и продолжал дуть на свой кофе.

Когда мне показалось, что он остыл до оптимальной температуры, и поднял голову, беседа прекратилась.

Оримото растерянно, будто не знала, о чём ещё поговорить, обвела своё окружение взглядом и остановилась на мне. Э-э-э, чего-чего, мне нужно что-то сказать? Меня накрыл ужас, но, как оказалось, зря.

Оримото хихикнула и издевательским тоном сказала:

– Не, ну «Сайзерию» предложить – вообще жара.

– Додумался же, – поддакнула ей Накамачи.

Хо-о… Простите, Кактамачи-сан, как ваше имя?

Ладно ещё надо мной Оримото стебётся – она в курсе о том, каким я был в средней школе. Тут грех не постебаться. Но то, что это делает её подруга, мне как-то не нравится…

Посмотрев на кого-то сверху вниз лишь однажды, ты получаешь возможность говорить о нём всё, что захочешь. Меня заклеймили человеком, о котором можно говорить и с которым делать, что угодно, раньше, чем я успел что-либо понять.

Коль основой шуток Оримото было это правило, а ещё вернее, прошлый я, придётся с ними мириться.

Я научился этому уже давно. Ах, какие же вы горькие, кофе и жизнь.

Я заставил себя горько улыбнуться. Увидев мой искривлённый рот, Хаяма поставил чашку на стол.

– Знаете, мне это не нравится.

– Вот-вот! – на всякий случай сказала Накамачи, не понимая, что он имеет в виду.

– А-а-а, я не про то.

Хаяма улыбнулся.

Его голос был слаще шоколада, будто он пытался отчитать маленьких детей.

– Я имею в виду вас, – добавил он голосом, что был ярче солнца.

– Э-э-э… – протянули девушки, будто не понимая этих слов. Я и сам их не до конца постиг, посему задумался.

Все молчали, и игравшая в зале музыка будто стала громче.

Тишину прервал звук шагов. Он доносился с лестницы и приближался.

– А вот и они, – вставая, пробормотал Хаяма.

Он быстро поднял руку и повернулся к лестнице. Там, при школьной форме и сумках, явно только из школы, стояли Юкиношьта и Юигахама.

Увидев этих незваных гостей, я рефлекторно встал.

– Вы…

– Хикки…

Юигахама (судя по всему, печально) улыбнулась и осталась стоять. Её руки стискивали лямки рюкзака.

Юкиношьта лишь властно смотрела на нас. Её холодные глаза, вечно отбивавшие мои острые взгляды, оставались прежними.

Они стояли так, будто пытали меня, и я отвернулся.

– Что вы здесь делаете?..

На сорвавшийся с моих губ вопрос ответил Хаяма:

– Это я их сюда позвал.

На него уставился не только я, но и наши спутницы. Они, видимо, вообще не понимали, что происходит. Не успели от слов Хаямы отойти, как появляются какие-то незнакомки. Которых сам он и позвал.

Хаяма повернулся к непонимающим Оримото и Накамачи и сказал:

– Хикигая не такой, каким вы его считаете.

Улыбка с его лица давно пропала. В голосе отчётливо слышалась враждебность. Под его острым взглядом девушки съёжились.

– Он отлично общается с девушками, которые намного лучше вас, – Хаяма указал на Юкиношьту и Юигахаму. Оримото и Накамачи перевели взгляды на них. – Так что перестаньте, пожалуйста, говорить о нём гадости, судя по обложке.

Раздался долгий вздох.

Голосовые связки отказывались им повиноваться. То ли потому, что они разочаровались в Хаяме Хаято, то ли потому, что боялись и не понимали его.

Пока они подбирали варианты ответа, повисла тишина.

Лишь один человек издавал хоть какие-то звуки.

Если мне не показалось, что со стороны мест для курящих доносятся смешки.

Оримото глубоко вздохнула.

– Простите, мне пора домой.

Она схватила сумку, и Накамачи поспешно последовала её примеру.

– М-мне тоже. Прошу прощения…

Девушки встали и пошли на лестницу. Оримото, поравнявшись с Юкиношьтой и Юигахамой, на какое-то мгновение остановилась и обвела их взглядом.

Юкиношьта так и смотрела на нас с Хаямой, словно она не была достойна её внимания, а Юигахама стыдливо отвернулась.

– Ясно, – пробормотала Оримото, убедившись в словах Хаямы окончательно. Уже начав спускаться, Накамачи оглянулась на него, но почти сразу же отвернулась и молча пошла вниз.

Когда они исчезли, Юкиношьта вздохнула и тихо сказала:

– Я думала, мы встречаемся, чтобы обсудить выборы.

Она бросила на Хаяму холодный взгляд. Огонёк в её глазах обрушивал на него куда больше упрёка, чем слова. Тот не нашёлся, как ответить, и отвернулся.

– Выборы? В учсовет? – спросил я. Юкиношьта не отреагировала на это никак, но Хаяма сдержанно кивнул. Юигахама же, заикаясь, пыталась сгладить положение.

– Н-ну, понимаешь, мы с Юкинон хотели сделать кандидатом Хаято-куна, – быстро заговорила она, – и собирались с ним сегодня об этом поговорить, и, и…

На то, чтобы закончить предложение, слов ей уже не хватило.

Что и требовалось доказать: Юкиношьта и Юигахама решили выставить на выборы Хаяму. Решение вполне ожидаемое. Даже верное. Но вряд ли Хаяма примет это предложение. Он, пусть никому и не отказывает, уже ходит в футбольную секцию. Он даже капитан команды. Он не сможет одинаково хорошо заведовать и командой, и учсоветом, и прекрасно это понимает. Поэтому сходу на их предложение не согласится.

Не понимая, зачем он всё это затеял, я поднял на него глаза. Выдержав мой взгляд, Хаяма слабым голосом произнёс:

– Я просто хотел сделать всё, что могу.

Его словам ответили, но не я.

– Я-я-ясненько.

Женщина, всё это время сидевшая за стеклом, встала, сняла шапку и подошла к нам.

– Сестра…

Увидев Харуно-сан, Юкиношьта впервые пошевелилась. Она наверняка не была готова к тому, что её сестра окажется в таком кафе. На лице Харуно-сан возникла злобная ухмылка.

– Так ты не собираешься баллотироваться на пост президента? А я была так в этом уверена.

Она шаг за шагом приближалась к Юкиношьте, пока не остановилась прямо напротив неё. Та закусила губу и опустила глаза на пол.

Но заткнуть её ушей это не могло.

– Ты перекладываешь всё на других, совсем как мама.

Юкиношьта не смогла ответить на эти слова и только сжала руку в кулак. Харуно-сан придвинулась к ней ещё ближе и погладила по волосам.

– Впрочем, тебе-то что? Тебе ведь вообще ничего самой делать не надо. Всегда найдётся тот, кто сделает всё за тебя, верно?

Её длинные гибкие пальцы переместились на бледную шею Юкиношьты и обвели её артерии так, словно Харуно-сан хотела её задушить или прирезать.

Когда кончики пальцев дошли до самой глотки, Юкиношьта стряхнула их с себя.

Несколько долгих секунд сёстры молча смотрели друг на друга. Вставать между ними в это время нельзя было никому.

– Ясно. Вот, значит, как, – пробормотала Юкиношьта, переведя взгляд с сестры на Хаяму. Тот глубоко вздохнул и закрыл глаза, но Харуно-сан бесстрашно улыбнулась.

Юкиношьта поправила свисающую с её плеча сумку и повернулась к нам спиной.

– Если у вас ко мне больше нет никаких дел, то я пойду, – бросила она через плечо и тронулась с места.

Замершие стрелки часов вновь пришли в движение. Когда мы снова получили возможность дышать, Юигахама пришла в себя и побежала за Юкиношьтой.

– П-подожди, Юкинон!

Когда частый звук её шагов исчез, на сцене остались только мы с Хаямой и Харуно-сан.

– Зачем нужно было всё это устраивать, только чтобы сказать такое Юкиношьте? – спросил я, и с лица Харуно-сан исчезла жестокая улыбка, а сама она вздохнула.

– И ты ещё спрашиваешь. У нас всегда так.

– Раньше я считал вас просто назойливой, но вы переходите все границы.

Харуно-сан постоянно докучала Юкиношьте. Но сегодня всё явно было иначе. В словах, от которых за версту несло провокацией, были скрыты семена неугасшей злости. Я произнёс последнюю фразу только потому, что хотел узнать её причину, но Харуно-сан мило склонила голову набок и прикинулась дурочкой.

– Да?

Если подумать о том, что не может быть единым целым, на ум приходят братья и сёстры… Нет, из-за этого они и не могут быть единым целым. Особенно открыто взгляду это становилось при виде двух сестёр, чьё совершенство вечно сравнивали между собой. В причинах того, почему у Юкиношьты о сестре сложилось именно такое мнение, а не какое-нибудь другое, сомневаться не приходилось. Но к подобным сопоставлениям приговорена была и Харуно-сан. Из вышеизложенного становится ясно, что она придерживается о своей сестре ровно того же мнения, что и она.

– Да. У меня ведь и самого младшая сестра есть, так что я чувствую, когда между братьями и сёстрами что-то происходит.

И это познание наполняло меня уверенностью.

Но Харуно-сан только улыбнулась. И улыбка эта совсем не походила на ту, из магазина пончиков. Сейчас на её лице не было и тени той спокойной уверенности в себе.

– А ты у нас, значит, всё понимаешь, да, Хикигая-кун?

Эти слова сочились сарказмом, высмеивающим словно самые глубины моей незначительности. Одновременно они ставили шипастую преграду перед всеми чужими людьми.

Её улыбка давила на меня так сильно, что я покрылся мурашками.

– …

Заметив, как я скукожился, Харуно-сан сузила глаза. Но её взгляд подобрел. Голос тоже стал звучать мягче.

– Вот только не надо делать такое лицо. Я на самом деле под впечатлением.

– Ну спасибо, – ответил я, потирая одежду над пупырышками.

Взгляд Харуно-сан излучал удивительную доброту.

– Ты правда интересный человек, всегда ищешь в поступках и словах других людей второе дно. А я это в людях очень ценю.

Этим она затолкала всё, что я собирался высказать, куда-то глубоко мне в глотку.

– А ещё я люблю тех, кто сжимается, чувствуя угрозу, – добавила она.

В садистском выражении её лица не было ничего, даже отдалённо напоминающего любовь. Всё было куда проще. Её глаза словно смотрели на домашнее животное. Они переместились вбок.

– Неинтересно же, когда человек делает всё безукоризненно?

Хаяма, уже сколько минут кряду молчавший, испустил замаскированный под кашель вздох. Я знал, о ком она говорит, и без намёков.

Не дождавшись от нас с ним ответа, Харуно-сан пожала плечами.

– Ладно, ответы на свои вопросы я получила, так что последую примеру отчаливших домой, – заявила она, собирая со своего сидения вещи. – Скучно тут с вами.

Последние слова она произнесла уже спиной к нам, быстрым шагом направляясь к лестнице. Такой умелый уход для свободных людей, вроде неё, вполне обычен; кажется, удержать её не сможет никто и ничто.

После неё остался только лёгкий запах духов.

На всём этаже были только мы с Хаямой.

Я хотел скорее положить этому хмурому вечеру конец, и потянулся за сумкой.

Но мне ещё было, что сказать.

Пусть и не хотелось, я это сказал.

– Не суй нос куда не просят.

Вряд ли я злился на самого Хаяму. Меня больше бесило то, что Юкиношьта и Юигахама увидели меня с Оримото и её подругой.

Хоть часть меня и поняла, почему это произошло, я всё равно был зол.

Хаяма испустил жалкий смешок и опустил плечи, из всемогущего себя сразу превращаясь в крошечного.

– Прости. Я этого не хотел… Мне было нужно другое.

– Девушек… за те слова отругать?

От Хаямы я бы такого не ожидал. Как и жестокой улыбки от Юкиношьты Харуно. Какой бы красивой и весёлой эта девушка не была, её улыбка слегка отдавала пустотой.

Я понимал, что он старался ради меня. Но не понимал, зачем ему для этого портить себя в глазах окружающих.

– И тебя это устраивает? Вот это вот твоё всё.

– Чувствую себя поганей некуда и не хочу делать так снова, – выплюнул Хаяма, прикусив губу.

– Так и не лез бы.

Вот беда с ним. О чём эти добрячки только думают? Так привыкли к идее всеобщей дружбы, что забывают об опасности, когда пытаются решить одни проблемы, и только создают другие. О попадании в такой порочный круг я бога не молил.

Хаяма рухнул на свой стул и кивнул мне на мой. Я не стал садиться и ждал его слов стоя.

Он вздохнул и, переплетя пальцы, наклонился вперёд.

– Я всегда думал. О том, как мне восстановить то, что я когда-то разрушил.

– Ха?

Я не понимал, к чему он клонит.

Но такая двусмысленность может значить только одно: он хочет что-то скрыть. Остаётся только гадать.

– Я всегда надеялся на тебя, и потому пришёл к тебе за помощью, зная, чем это обернётся. И в итоге…

– Эй.

Ни слова больше.

Мой голос был грубее обычного. Мне больше не хотелось знать, на что он намекает. Он готов выкопать то, что давно разрешилось и было кончено.

Хаяма и сам, похоже, не хотел поднимать эту тему, так что стих моментально. Он перешёл сразу к своему выводу.

– Ты должен знать себе цену. И не только ты, все вокруг.

– Что ты сказал?.. Ха?

Я даже заикаться начал.

– Но донести это до людей очень сложно… Можно было сделать это и лучше, но… я придумал только такой способ, – самоуничижающе сказал он, горько улыбаясь. Когда эта улыбка исчезла, он поднял на меня безмерно печальные глаза. – Ты, наверно, так всё время и поступал. Может, перестанешь навешивать всех собак на себя?

– Не ставь нас наравне, – выплюнул я слова, вертевшиеся на языке. Мой голос тихим эхом прокатился по помещению. В нём звучали раздражение, ярость и одному мне заметная печаль.

Да уж, я и правда зол. Какие смешанные меня обуревают чувства.

Ты был рядом, всё видел, но зачем вмешиваться?

На секунду мне показалось, что я просто хотел услышать правду. Что Хаяма и правда всё понял.

Но нет.

Не смотри на меня сверху вниз и не сочувствуй. Не жалей меня.

Он по-прежнему ничего не понимает. Из жалости я протянул ему руку помощи. Но ему меня жалеть незачем.

Из моего рта сам собой вырвался ком самому мне не понятных эмоций.

– Навешивать всех собак на себя? Не пори чушь. Для меня это как дышать.

Хаяма молча сидел под обстрелом моих слов. Он вскинул брови лишь для вида. Это разозлило меня ещё больше.

– Я всегда один, понимаешь? И если нужно с чем-то разобраться, это могу только я. Логично же, если подумать?

В моём мире был только я. Противостоять сыплющимся на меня проблемам мог только я.

– Поэтому на остальных мне до лампочки. Что бы перед моими глазами не происходило, я всегда разберусь с этим сам. Пойми меня правильно и не лезь больше.

Мир – моё эго.

Если я решу чем-то заняться, и у меня не получится – пусть. Если мой результат попробуют использовать в своих целях, я молчать не буду.

История знает много тиранов, притворявшихся спасителями.

Я посмотрел Хаяме в глаза, и он не отвёл взгляда.

Сам того, похоже, не осознавая, он стискивал кулаки. Вдруг его руки разжались, и он опустил глаза.

– Ты… Ты помогаешь людям, потому что надеешься, что когда-нибудь они помогут тебе?

Занавес.

Этот парень так ничего и не понял.

Такое чувство, что он считает все мои поступки корыстными.

Но допустим, что так Хикигая Хачиман и поступает.

Такой я не даст такому, как он, говорить такие слова.

Ни я, ни она, ещё никогда и ни перед кем не притворялись.

– Ни хрена.

Я даже смотреть на него перестал.

Мнимые доброта и жалость были мне не нужны. От подростковой драмы с наступившим по сценарию печальным моментом мне хотелось блевать.

В таких сценариях всегда будет проигравший, и это неоспоримый факт. Существует и вероятность того, что им стану я. Или даже Хаяма.

Равновесие соблюдалось безукоризненно. Кому-то достанется короткая соломинка, а кому-то длинная. И ничего с этим не поделаешь. Всего одна ошибка может вывернуть так любимую тобой прекрасную юность наизнанку.

Но вам, парням, купающимся в ней, всё равно нужно прекратить навешивать ярлыки на тех, на кого вы смотрите сверху вниз.

Не надо показывать свою симпатию, свою жалость. Потому что с их помощью вы лишь вселяете в себя новую надежду.

Я вновь протянул руку к сумке и сомкнул на ней пальцы.

– Не надо мне твоей долбаной симпатии, перестань решать, что меня надо пожалеть, за меня. Ярлыки никогда ни к чему хорошему не приводили.

Сказав последние слова, я повернулся к Хаяме спиной и пошёл вниз по лестнице.

Шагая с куда большей скоростью, чем обычно, я дошёл до самой станции. За мной никто не гнался, но меня это не заботило.

Остановился я только на велосипедной стоянке.

Моим поднятым глазам подмигнуло множество звёзд.

Несколько велосипедов лежало на земле. Наверно, их повалил шквалистый ветер. И мой, разумеется, лежал в самом низу. Поднимая велосипеды один за другим, я произнёс:

– Хватит…

Кому было адресовано это слово?

Я не дам им называть это самопожертвованием. Не дам им называть так выбор лучшего варианта из возможных. Потому что это несмываемый позор. Хула против тех, кто отчаянно пытается выжить.

Ради таких, как вы, ублюдки, жертвой становиться не захочет никто.

Бесформенное, не заметное в моём голосе, непроизносимое вслух.

Таково было то, во что я верил.

Возможно, лишь это и связывало меня с одним человеком.

Но верить я сегодня перестал.

Примечания

Глава 4

На главную

Глава 6