Sayonara piano sonata~Russian Volume 4 - Chapter 11
Глава 11: Загороженный свет; второй звонок.
Погрузив свое тело в сидение электрички, я проехал два круга по линии Яманотэ, на которую сел по ошибке. Только после этого я наконец перебрался на нужную ветку и устремился домой.
По пути от станции я вытащил мобильник, чтобы посмотреть который час. Пять вечера, неудивительно, что уже темнеет. Что до пропущенных звонков, шесть было от Чиаки и один от сэмпай. Туманный и отдаленный стресс, который преследовал меня лишь отзвуками, вдруг навалился всей силой.
Когда я готов был сунуть телефон в карман, он зазвонил.
– Блин! Наконец-то ты ответил! Ты вернулся? Видел Мафую?
– Э? А-а, угу.
Пронзительный голос Чиаки принес небольшое облегчение. Я уже не был уверен, к чему больше лежит мое сердце.
– Я виделся с ней. Эм, я был в репетиционной комнате оркестра. Юри, Эбичири и Мафую тоже были там.
– …Что-то случилось? Ты…
Голос Чиаки внезапно оборвался. Мне вспомнился отчаянный крик Мафую. Я не могу рассказать сэмпай и Чиаки.
Поэтому я перехватил телефон в левую руку, сглотнул и уселся на ступеньках к станции, где было не так много людей.
– Эм, ничего серьезного. Ну, ты знаешь, Мафую какое-то время назад преследовали репортеры, верно? Похоже, те папарацци снова у неё на хвосте.
Я проговорил все настолько медленно, насколько мог, стараясь, чтобы мой голос не дрогнул и не сорвался.
– За её домом следят, так что она сейчас прячется в отеле в Токио. Я думаю, они хотели попросить о помощи Тэцуро, но не смогли с ним связаться, поэтому Юри позвонил мне.
Невероятно, я без всяких раздумий соврал не моргнув и глазом. Пока я говорил с Чиаки, мой голос и сердцебиение успокаивались. Ни за что бы не подумал, что у меня есть способности к подобной ерунде. Я самый отпетый негодяй.
– Я все неправильно понял и проделал весь путь до самой Синагавы. Вот это я сглупил.
– И это… все? Слава богам…
Когда я услышал теплый и нежный голос Чиаки, в моей груди закололо, словно её проткнули сверлом. Она поверила мне. Она действительно поверила. Полагаю что так, ведь я единственный почуял неладное, когда слушал скрипичный концерт – но я считаю, что этого стоило ожидать.
– Почему она мне не позвонила? Это так бессердечно! Сэмпай тоже волновалась!
– А-ага. - Я отчаянно пытался выдумать оправдание. – Потому что было похоже, что они также собираются прощупать насчет группы. Мафую сказала, что не хочет доставлять вам проблем. А если бы вы узнали где она, то ломанулись бы к ней увидеться.
– Лишь один придурок Нао бы это сделал!
Верно. Я тот самый придурок, сделавший это.
– Ну и? Вернется ли она завтра?
– Э? А-а, эм-м, я не слишком уверен. Она наверное не задержится надолго.
Что теперь? Как долго Мафую планирует держать всё в секрете? Ни за что не получится вечно молчать. Почему я вру, идя у неё на поводу?
– Давай тогда поработаем над нашими костюмами, хорошо? У меня есть интересная идея, так что я завтра принесу с собой образец.
– Угу, понял. Эм-м, можешь вместо меня все объяснить Кагуразаке-сэмпай?
– Нао, ты должен сказать ей сам…
– Не, она отчитает меня за глупость, если я буду говорить с ней один на один.
Чиаки хихикнула.
– Хорошо, я все поняла. Я ей всё передам. Ты сегодня вернешься в школу?
– А-а… – точно, я оставил свой плащ и портфель в школе. – Угу, подойду попозже.
Я завершил звонок и сунул мобильник в карман. Сейчас у меня было такое ощущение, что мои руки измазаны вонючим маслом или чем-то похожим.
Причина, по которой я попросил Чиаки передать сообщение, заключалась в том, что она видела мою ложь насквозь. К тому же, мне нужно обратно в школу. Это вселяет настоящий ужас. Я не могу даже встать. С другой стороны, если бы я направился прямиком домой, Чиаки непременно бы занесла ко мне мои вещи, и это бы усугубило ситуацию.
Я пересел на край лестницы и положил голову на колени на добрых десять минут, пока холод не начал пронизывать мое тело. Встать оказалось тяжело даже с помощью поручня.
На следующий день Мафую также не показалась на утренней репетиции.
– Сегодня Мафую опять не будет? Но я уже сделала новую футболку, – произнесла Чиаки без энтузиазма, отрегулировав педаль бас-барабана, когда наша троица закончила с настройкой.
– Ага, хотя я не слишком уверен.
Я сделал несколько звонков поздно вечером, но она ни разу не взяла трубку.
Бережно настроив инструмент, Кагуразака-сэмпай заговорила:
– Молодой человек, тебе есть что мне сказать, верно? Если желаешь, мы могли бы в место, где могли бы уединиться.
Холодок пробежал по моей спине. Сэмпай говорила полушутя, но в её глазах не было ни намека на баловство.
Знает ли что-нибудь сэмпай? Ведь мы говорим о ней. Вполне вероятно, что она узнала о слухах вокруг Мафую и случившимся с её правой рукой за те два дня, что я хандрил
Нет, она ни за что бы не стала молчать, если бы знала.
Потому что…
Feketerigó может никогда больше не взлететь.
– Сэмпай, ты проигнорируешь мои слова независимо от того, что я скажу, верно? Я уже смирился с этим.
Я продолжил лгать и даже нацепил улыбку. К чему все это? Я не был уверен в себе. Я не мог посмотреть в глаза сэмпай – пару глаз, которые видят насквозь. Поэтому я издал вздох облегчения, когда она переключила свое внимание на Чиаки.
– Маловероятно, что мы утвердим твое предложение, но давай хотя бы взглянем на одежду, что ты подготовила, товарищ Аихара.
– Это несправедливо, сэмпай! Я собиралась сделать Мафую большой сюрприз, так что я должна подержать это в секрете еще немного.
Я слушал их обнадеживающийразговор словно издалека и делал вид, будто большую часть времени трачу на настройку бас-гитары. Скоро уже звонок.
Точно так же Мафую не оказалось в классе. Она не появилась даже после классного и часа и начала занятий. Это длилось уже четвертый день, и одноклассники, включая Тэраду, бомбардировали меня вопросами вроде: «Наша Принцесса сегодня снова не пришла, ты знаешь почему, Нао?»
Что же происходит? Она всё еще проходит обследование? Или Эбичири запер её дома? Это весьма вероятно, судя по сказанному ею вчера. Она говорила, что определенно примет участие в Рождественском концерте. О чем, черт побери, она думает? На кону стоит подвижность её правой руки.
Она не полетит в Америку, не оповестив нас, ведь так? Нет, Эбичири должен быть занят подготовкой к концерту Девятой Бетховена.
Нет ничего плохого в посещении школы, верно? Я так сильно хотел увидеть Мафую.
Я так хотел увидеться с ней.
Оставшиеся утренние уроки я провел, тяжело облокотившись на парту, гнетомый беспокойными мыслями внутри меня.
У меня не было аппетита во время перерыва, так что я отдал свой ланчбокс Чиаки. Затем я направился в учительскую забрать ключи от нашей репетиционной.
– О, Нао, как раз вовремя.
Я был пойман у самого входа в учительскую. Это была Маки-сэнсей, учитель музыки и куратор кружка изучения народной музыки. Она выглядела заметно уставшей. Это было неприемлемым для её молодого и красивого лица, которое было прекрасным образчиком для введения в заблуждение учеников мужского пола.
– Мафую здесь, в препараторской, – шепнула она.
Подскочив от неожиданности, я посмотрел ей в лицо.
– Я слышала о подробностях от мэстро Эбисавы. Тебе стоит идти сию же минуту. Мне нужно прогуляться в кабинет руководства.
Я сдержанно кивнул.
– Ты ничего не сообщил ни Кагуразаке, ни Аихаре о правой руке Мафую, верно? – спросила Маки-сэнсэй.
– … Ага, Мафую просила не рассказывать им.
– Даже если так, вечно держать все в секрете невозможно.
Маки-сэнсэй права, но мне оставалось лишь держать рот на замке.
– Подумай, чем ты можешь помочь.
Когда она хлопнула меня по спине, я рванул в сторону лестницы.
Расположенная на четвертом этаже школы, справа от стальной двери музыкального кабинета, раздвижная дверь – от препараторской. Место, куда не сунется ни один нормальный ученик. Вотчина Маки-сэнсэй, если быть точным.
Когда я распахнул дверь, из-за открытых занавесок мои глаза были встречены зимними лучами полуденного солнца. Каштановая копна выжидала с той стороны пианино, которое занимало половину тесной комнатушки.
Мафую встала, загораживая свет. Она широко распахнула глаза и отодвинула стул назад. Её волосы всколыхнулись, партитуры из рук посыпались на пол.
Я ожидал, что она встретит меня грубыми словами, но всё, что сделала Мафую, это опустила взгляд и села обратно на стул.
Я шагнул в комнату, закрыл дверь и прислонился к левой стене, чтобы спрятаться от лучей из окна.
Мы оба помолчали какое-то время. Я едва ли не слышал, как солнце ползет по небу.
– …Извини.
Мафую наконец заговорила.
– За случившееся вчера.
Я помотал головой. Она извинилась первой, и это заставило меня чувствовать себя виноватым.
– Юри… не… сердится, верно?
– Нет, но он плакал.
Тогда Юри отверг мое предложение сопроводить его до дома. Он выбежал из приемной. Я же беспомощно повалился на диван, неспособный какое-то время шевельнуться.
– Юри… он не виноват, - пробормотала Мафую, сместив взгляд на раскрытую правую ладонь.
– Юри всё сделал правильно. Я кое-что придумала.
– Кое-что придумала?
– Мне просто нужно продержаться во время рождественского концерта.
– Ты до сих пор продолжаешь говорить подобные глупости? – Я неосознанно подвинулся к пианино. – Сейчас не время думать о выступлении, не так ли? Ты можешь навсегда лишиться способности играть на фортепиано!
– Почему оно так важно…
У Мафую это вырвалось само и она рефлекторно сжала правой рукой другую. Она оборвала свое предложение.
– Я-я знаю, это вправду глупо настаивать на этом, но…
– В таком случае…
– Но я хочу принять участие в концерте! Я не хочу лишаться возможности играть на гитаре!
– Вот почему я говорю тебе не принуждать себя. Что, если ты действительно повредишь руку?
– Это неважно, пускай повреждается!
Мое сердце было проколото словами Мафую.
С рукой, прижатой к области сердца и глазами, полными слез, Мафую продолжила:
– Потому что я делаю всё это ради тебя…
– Ради меня?..
– Это касается фортепиано и также гитары. И играла на них по твоему желанию. Разницы нет, работает рука или нет, если я не могу выступить на одной сцене с тобой. Я не могу принять тот факт, что Чиаки и Кёко могут играть вместе с тобой, а я нет.
Я уперся в холодную ледяную стену.
– Почему… ты желаешь пройти через такие тяготы?
Что за чушь я спросил? Я что, идиот? Такое чувство, что спокойная личность в моей голове отвесила мне неслабый удар в челюсть. Лицо Мафую словно начала таять.
– Почему? Ты спрашиваешь почему? У совсем тебя нет даже малейшей идеи?
Этого было достаточно чтобы сломить меня, уже переполняемого сомнениями.
– Погоди, Мафую, мне жаль…
– Ни слова больше! – крикнула Мафую, заткнув уши.
– Мне не нужно твое беспокойство! Я не хочу слышать об этом от тебя!
– Тогда что мне делать?
– Я не знаю! Не знаю!
Мафую схватилась за голову и опять уселась на фортепианный стульчик. Я плечи нещадно трясло.
Мир вдруг залился светом. Стены, книжные полки, пианино и стул – всё кружилось вокруг меня. Что происходит? Я недоуменно огляделся вокруг, прежде чем понял, что я повалился на пол. Я прислонился к стене и вытянул ноги.
Казалось, что каждая капля моих сил высасывается холодным полом.
Почему все обернулось именно так?
Из-за моей неспособности правильно донести свою мысль? Знает ли Мафую о признании Кагуразаки-сэмпай, а также о моей неспособности прямо ей отказать, а также о том, что я каждый раз откладываю решение всё дальше?
Даже если она не знает, Мафую все равно отпраздновала свой день рождения со мной, несмотря на беспокойство внутри неё из-за моих оправданий об отсутствующем прогрессе.
Она прикладывает все силы, чтобы стоять со мной одной сцене на Рождество.
Я негодяй.
Не было ничего, что я мог сказать, чтобы помогло бы правой руке Мафую. Наше Рождество уже полностью разрушено. Это не спасти.
Тем не менее, я поднялся и выпрямился. Я оперся на край крышки пианино.
– Мафую.
Её немощные плечи вздрогнули.
– Мафую…
Слова, которые должны были последовать далее, скопились у меня на кончике языка, не зная, куда им деваться. 123123
– Твое здоровье предпочтительнее. Рождественский концерт будет проводиться каждый год, а твою руку не заменишь. Тебе следует её лечить.
Что за черт? Я не собирался делать ей нравоучения. Было еще кое-что, что я хотел сказать. Мафую взмахнула своими каштановыми волосами.
– Я знаю. Будь добр, не говори то же, что и папа.
Я не мог даже коснуться её плеча, несмотря на небольшое расстояние между нами. Я прирос к месту.
– Я знаю. Разумеется, знаю. Но тебя может не оказаться рядом в следующее Рождество.
– С чего ты это…
Я оборвался на полуслове.
Я породил беспричинное беспокойство в ней, не так ли?
Я потерял дар речи, когда Мафую обняла себя за плечи и съежилась.
Длительный период молчания между нами длился бог знает сколько. Когда Мафую встала, солнце все еще не поднялось над крышей спортзала. Я не двинулся ни на дюйм.
– Куда… ты собираешься?
Я заставил себя задать вопрос, когда увидел, как Мафую протискивается через узкую щель между пианино и стеной, пробираясь к двери.
– В репетиционную.
Холодный ответ.
– Но… ты ведь не можешь играть на гитаре, верно?
Прислонившись рукой к двери, Мафую кивнула, стоя ко мне спиной.
– Папа отобрал у меня Стратокастер.
– Тогда что ты собираешься делать? Как долго ты собираешься утаивать это от сэмпай и Чиаки?
– Сама знаю!
Мафую вышла из комнаты. Я мигом последовал за ней.
Кагуразака-сэмпай была уже в комнате кружка. Когда мы зашли внутрь, она бросила ноты на синтезатор, встала и вдруг заключила Мафую в тесные объятия.
– М-м-м…
Мафую панически замахала руками, когда её лицо насильно оказалось утопленным в плаще сэмпай.
– У-а-а… сэ-эмпай!
Я попытался их расцепить, но сэмпай не выпустила Мафую и уклонилась.
– Ты не можешь владеть товарищем Эбисавой единолично, молодой человек.
– Что ты хочешь этим сказать?!
– Это… больно, пожалуйста, отпусти меня, Кёко.
– Я не смогу утолить чувство одиночества, которым страдала в течение трех последних дней, если не сделаю этого.
Мафую, которая собиралась отпихнуть Кёко прочь, бессильно опустила руки.
– Сейчас нет необходимости в словах. Я просто нуждаюсь в подтверждении, – прошептала сэмпай в ухо Мафую.
Ах, она знает кое-что о происходящем – вот что я заметил. Я удалился в угол, сел на пол и, как дурак, смотрел на двух девушек, продолжавших обниматься.
– … Извини, – пробормотала Мафую, с носом, уткнувшимся сэмпай в грудь.
Сэмпай неторопливо погладила её по волосам, прежде чем, наконец-то, выпустила её и позволила присесть.
– Ты не принесла с собой гитару, так ведь?
Вопрос сэмпай заставил плечи Мафую дернуться. Это было молчаливое согласие.
– Понятно.
Кажется, сэмпай лишилась дара речи. Вот это сюрприз, учитывая её профессионализм в этой области.
Последовал скрипучий звук, преследуемый потоком холодного воздуха. Мы втроем одновременно посмотрели в направлении двери.
– Мафую! Тебе следовало зайти в класс, если ты пришла в школу! Я так волновалась за тебя!
Чиаки внезапно подскочила к Мафую и обвила руками её шею.
– М-м-м…
Тревожное выражение появилось на лице Мафую. Она прижалась щекой к руке Чиаки. Затем Чиаки заметила тяжелую атмосферу внутри комнаты. Она посмотрела на сэмпай, затем переместила взгляд на меня, словно только что заметила мое присутствие.
– …Что-то произошло?
Наконец, Чиаки переключила внимание на Мафую. Та помотала головой.
– Ничего. Все ждали товарища Аихару, чтобы она поддала жару! – солгала сэмпай с натянутой улыбкой на лице.
Чиаки не могла не сказать, что тут что-то неладно, но она просто кивнула и ответила: «Ну ладно», - и затем достала бумажный пакет из-под стола. Она наверняка собиралась сделать предложенное сэмпай.
– Вот она, новая футболка feketerigó! Ну, здесь только один экземпляр, так слишком много усилий требуется для создания.
Чиаки вытащила яркую желто-зеленую толстовку с длинными рукавами из пакета и выставила напоказ. Окаймления на шее и рукавах были красными.
– М-м-м, отклонено. Я полагаю, мы могли бы продать её как товар для фанатов, – вердикт сэмпай последовал незамедлительно.
– Это бессердечно! У меня ушло столько сил на создание! Вот, тут жетон «Оркестр Одиноких Сердец». На рукавах тоже есть.
Мафую и я были ошарашены этой невероятно ослепительной футболкой.
Это правда. На груди красовался значок, и на рукавах тоже были нашиты красно-желтые треугольные повязки.
– Это отсканировано с обложки альбома «Оркестр одиноких сердец сержанта Пеппера», который Нао мне подарил. Тот же размер, что на пластинке. Красиво, не так ли?
– …Наоми… подарил тебе? – голос Мафую дрожал. – …Битлз?
Чиаки нахмурилась, кивнув. Я услышал, как что-то хрустнуло позади Мафую. Когда она обернулась, в её глазах не осталось ни капельки теплоты.
– … Почему? Ты подарил Чиаки такую же?
В моей голове стало пусто. Когда я кивнул, то почувствовал, как пересохшее горло отдало болью. Я не стал останавливать Мафую, когда она пнула табуретку и приготовилась уйти.
– По-постой, Мафую! Что не так?
Чиаки подошла и остановила Мафую за плечо. Мафую повернулась и сбросила её руку. Она прислонилась спиной к стене, её лицо было ужасно бледным, что практически казалась прозрачным.
– Т-тебе так не понравилась эта футболка? Э-эм, тебе не обязательно надевать её на сцене, если не хочешь.
Мафую зажмурила глаза и замахала своими каштановыми волосами со всей силы.
– Я всё равно никогда больше не покажусь на сцене.
– …Ха?
– Я больше не могу играть на гитаре. Последние два дня я обследовалась в больнице. Врач сказал, что моё запястье не выдержит стресс, если я продолжу так же играть на гитаре. Вот так!
Хватит. Мне хотелось кричать. Но воздух покинул мои легкие, и я не мог больше издать ни звука. Также я не мог встать. Должен… должен быть лучший способ разрешить ситуацию, но это я загнал Мафую в угол. Это был я.
– Мафую!
Мафую выскочила из комнаты, стоило Чиаки приблизиться к ней. Она наверное пинком открыла дверь, потому что строение слабо задрожало, когда холодный воздух вновь проник в репетиционную и унес последние остатки тепла, обволакивавшего мое тело.
Я поднялся. Мне нужно было догнать Мафую. Однако Чиаки ухватила меня за воротник.
– Ч-что? Что это сейчас было? Эй, что Мафую имела в виду, когда спросила: «Ты подарил Чиаки такую же?»
Головокружение из-за резкого подъема и чувство вины смешалось в черно-красное пятно в моей голове. Меня затошнило. Но я сдержал порыв, затолкав его обратно, и ответил:
– … Это подарок… на день рождения Мафую… который я ей дал. Виниловую пластинку «Оркестр одиноких сердец сержанта Пеппера».
Тот же презент я преподнес Чиаки. Вот я тупица. Безнадежный при том. Бум! Моя шея перекрутилась после сильного удара, жгучая боль прокатилась по всей щеке. Чиаки врезала мне.
– Ты идиот! Не следуй за нами! Я пойду за ней!
Чиаки выскочила из комнаты, и дверь репетиционной захлопнулась в очередной раз. Порыв ветра заставил меня завалиться назад, но меня придержало что-то мягкое сзади. Благодаря этому я не упал на пол.
Глянув за спину, я увидел безэмоциональное лицо Кагуразаки-сэмпай.
Она придержала меня, подхватив под мышками.
– … И-извини.
Я хотел выпрямиться и отодвинуться от сэмпай, но она не позволила мне. Она сцепила свои руки у меня на груди.
Тепло тела покидало меня.
Словно вся кровь внутри меня вытекала из моих ушей.
Чиаки и Мафую так и не вернулись даже после звонка, оповестившего об окончании обеденного перерыва. Я молча сидел на стуле, продолжая сжимать в руках сделанную Чиаки футболку. Кагуразака-сэмпай, в свою очередь, лицом к доске и гитарой, покоящейся на коленях, беспрерывно карябала ноты на нотном стане. По редким фразам, которые она наигрывала, я мог заключить, что она делала реаранжировку, чтобы можно было исполнить лишь одной гитарой.
В момент, когда раздался звонок, сэмпай с хлопком закрыла тетрадь и поместила гитару обратно в кейс.
– …Молодой человек.
Тишина, наконец, была нарушена.
– …Да?
– Знаешь, я сделала что-то действительно презренное. Знаешь, почему я решилась на признание в такое время?
Почему же?
Какая была причина?
– Это было проклятье.
Я был в ступоре. Мои глаза невидяще смотрели на сэмпай.
– Признание тебе означало бы, что я разрушу баланс в наших внутриколлективных отношениях. И я также отказывалась узнать твой ответ. Молодой человек, это нужно было, чтобы ты не сделал Мафую того, что я сделала тебе. Такое проклятие.
– Что…
Потому что я так сильно желала тебя. Даже если был девяносто девяти процентный шанс провала, даже если бы мне пришлось бежать, даже если бы мне пришлось ползти на карачках… Я все равно бы желала поставить всё на эту последнюю возможность. Меня не грызет совесть из-за совершенных подлых поступков. Но…
Сэмпай потянула за пружинящий ремень гитарный кейс и прислонила его к стене.
– Будучи той, кто не в состоянии выносить подобные концовки, я считаю себя мерзавкой. Я противна сама себе.
О чем это она?
Сэмпай здесь ни при чем. Это всё моя вина.
Когда я готов был погрузиться в бездну отчаяния, сэмпай силой вытащила меня оттуда, не особо интересуясь моими чувствами.
– Молодой человек, я больше никогда не улыбнусь тебе.
– … Э?..
– Я потеряла интерес к битве, где нет врагов. Мне даже не стоит пользоваться всеми моими подлыми уловками. Моя любовь к тебе с этого момента заморожена.
Когда она выходила из комнаты, то даже не удостоила меня поворотом головы.
– В следующий раз я явлю тебе свою улыбку, лишь когда товарищ Эбисава вернется.
Дверь захлопнулась. Я сполз по стене и обвил себя.
Сидя один в комнате, заполненной пылью, я услышал, как раздался второй звонок.
