Sayonara piano sonata~Russian Volume 4 - Chapter 4

Две мелодии; два голоса

Вот уже в пятый раз я увидел эту машину.

Повернув, я остановился в месте, откуда открывался вид на парковку у моего дома. Один взгляд, и я в тот же миг понял, что тут происходит – пятый раз, как-никак. Солнце уже клонилось к закату из-за короткого зимнего дня. Черный капот иномарки слабо мерцал, отражая лучи от освещения крыльца. Также были слышны грохочущие звуки оркестра.

Не было смысла убегать (ведь это мой дом). Я вздохнул и открыл входную дверь.

– Поэтому я прошу тебя попробовать хотя бы раз! Это непременно будет интересным! Если ты собираешься играть этот фрагмент согласно оригиналу, то должен придерживаться оригинала и в остальных частях, не так ли?

– Не глупи! Мелодия была переписана главным образом из-за того, что солист не мог взять высокие ноты, так как это его первое исполнение!

– Но ведь в опубликованных нотах это тоже есть! Ну же, попробуй! Ты ведь не знаешь, а вдруг подойдет!

– Ты хочешь, чтобы я сорвал концерт или чего-то в этом духе? И ты просишь меня найти второй баритон лишь для этой части? Что за чушь!

– А как насчет того, чтобы самому спеть?

– Завязывай со своими шутками!

Тэцуро и Эбисава Чисато, разделенные столиком с несколькими листами на нем, были вовлечены в жаркий спор, когда я зашел в гостиную. Гремящая Девятая симфония Бетховена играла на фоне, но два мужика спорили на громкости, сравнимой с оркестром. С одной стороны был известный дирижер в разглаженном костюме и светлыми волосами, с другой – индустриальный пройдоха, хотя его поношенная спортивка делала его похожим на бомжа. Если кто-нибудь увидел бы сцену, где они, упершись лбами, спорят на повышенных тонах, то я сомневаюсь, что он бы согласился с тем, что они бывшие одноклассники.

Изначально я планировал незамеченным прокрасться на кухню, но они меня окликнули.

– Так ты вернулся, Нао. Послушай меня, Эбичири настоящий дикарь!

– О, точно, помоги мне вдолбить в него хоть каплю чувственности. Хикава без всяких шуток предлагает все эти сумасшедшие варианты аранжировок.

Постойте, почему вы, двое, перекидываете на меня проблемы? Я уже истощен как физически, так и морально. Сэмпай вчера объявилась с нежданным решением принять участие в живом концерте. А из-за предстоящего прослушивания наша репетиция была по-настоящему жесткой.

Плюс ко всему, я не могу пригласить Мафую отметить со мной Сочельник.

Пока я был погружен в собственные мысли, Тэцуро схватил меня за плечи и усадил за стол. Передо мной оказались дирижерские партитуры к симфонии №9.

– Эм… и что же тут происходит?

– Эбичири решил в точности воспроизвести оригинальную работу Бетховена при исполнении Девятой в конце года. Поэтому он собирается убрать поправки, внесенные Вагнером и Вейнгартнером!

– О…

Ну и пусть.

– Это просто уму непостижимо! Он даже собирается вернуть трубы, пожри их черви, в последнюю часть! Му-ху-ху-ху, я теперь сгораю от нетерпения. Теперь я точно создам громкую статью, где размажу это выступление.

Так как в рукописях Бетховена имелись различные неувязки, следующие поколения музыкантов занимались всевозможными аранжировками Девятой. То есть, Девятая, которую мы слушаем, (к добру ли, к худу ли) отличается от первоисточника. Значит, Эбичири собирается вернуть её к прежнему виду?

– Там предполагается наличие двух мелодий речитативами баритонов. И поэтому я попросил его превратить их в дуэт, как это представлено в нотах. Но Эбичири отверг мое предложение.

– Ну разумеется. Ведь никакого дуэта там не предполагалось.

– Да кого это волнует, просто попробуй! Послушай вот это, Нао. Эбичири, ты пой за второй голос.

Тэцуро остановил проигрывание диска и взамен включил кассету. Раздался голос Эбичири, дающего указания оркестру. Наверняка запись была сделана во время репетиции. Последняя часть Девятой симфонии началась немного погодя. Диссонанс струнных и остального оркестра столкнулся друг с другом и достиг в результате столкновения своей кульминации. Два мужика зрелого возраста возле меня начали петь: «О Freunde!», – моя голова разболелась от их дуэта. Какого черта они творят? В их-то годы…

– Это обернется посмешищем, – огрызнулся Эбичири, прекратив петь, и выключил проигрыватель.

– Почему? Наши голоса оказались совместимы, нет? О, знаю, я выйду на сцену как второй баритон. Я обойдусь тебе гораздо дешевле в плане гонорара – ну, я ведь когда-то тоже пел в хоре. Как тебе мой голос, Нао?

– Я хочу домой…

Я был на пределе. Я не часть их мира, поэтому могу лишь ломать комедию вместе с этими мужиками под сорок!

– Домой куда? Ты говоришь о доме Мисако?

– Это станет для меня серьезной проблемой, если ты спрашиваешь это всерьез… – куда угодно, лишь бы подальше отсюда! Полагаю, я мог бы улизнуть к матери.

– Но Мисако будет в Гонконге вплоть до конца месяца, так что её нет дома. Её компания планирует расширяться в Китае.

– Откуда тебе об этом известно?

Тэцуро сказал, что Мисако обойдется с ним очень сурово, если они встретятся после развода. Было даже несколько случаев, когда она отказывалась с ним говорить.

– А-ха-ха, это потому что она до сих пор любит меня. Каждый раз на мои редкие звонки она отвечает что-то вроде: «Я буду занята с такого-то по такое-то из-за такого-то дела, так что тебе запрещены звонки на мой номер!» Её слова могут казаться грубыми, но она держит меня в курсе о своем графике. Что за бесчестная женщина! Разве не мило?

– Значит не стоит решать проблемы разводом! Пора уже вам двоим посмотреть в лицо реальности!

– Я бы не поступил в Музыкальный колледж, если бы делал так, как ты говоришь.

– Не равняй меня с собой, Хикава. Я поступил в колледж, поставив цель стать профессиональным музыкантом.

– Хватит стоить из себя крутого, Эбичири. Ты тоже разведен, так что мы должны быть братьями-товарищами, не так ли? Ах да, мы ведь приятели! Давай вместе петь песни о счастье и радости!

Тэцуро повредился разумом и начал петь «Оду к радости», так что я запустил него подушкой, чтобы заткнуть. Когда я, прихватив свой бас, готов был выйти из гостиной…

– Кхе-кхе.

Эбичири прочистил горло за моей спиной. У меня появилось плохое предчувствие.

– Вообще-то я пришел сюда потому, что хотел кое о чем спросить.

Я положил ладонь на ручку, изо всех сил стараясь сопротивляться охватывающему всё тело желанию смиренно принять свою участь. Ясно, я предполагал, что такое произойдет. Всегда всё кончается этим.

Оставив бас-гитару возле дивана, я еще раз сел.

– Эм-м. Что вы хотите знать?

Я знал, что речь зайдет о Мафую еще до его ответа. Эбичири сплел пальцы рук и положил на них подбородок. Он помедлил какое-то время, потом произнес:

– Мои гастроли с Девятой Бетховена продлятся до 23-го. После этого я собираюсь взять перерыв.

– Ладно.

– Поэтому, ну… – к моему удивлению, Эбичири отвел взгляд в сторону. Перед тем как он продолжил, пауза тянулась довольно долго. – Я заодно собирался отпраздновать Рождество вместе со своей семьей.

Я знал, что моя спина покрылась испариной, и я имел ясное представление о том, зачем Эбичири появился у меня дома. Мне всерьез хотелось сбежать.

– Меньше всего я ожидал, что она ответит отказом, когда я вчера рассказал ей об этом. Похоже, Мафую будет занята 24-го.

Хватит смотреть на меня исподлобья. Это очень неприятно, вы знаете?

– И тогда… м-м-м… я спросил её, чем она будет занята, но она отказалась отвечать.

– Я знаю ответ. Это ведь отель свиданий, расположенный за торговым центром рядом с автобусной остановкой? Наверняка он. Это единственный отель в окрестностях, где цена достигает восьми тысяч йен за ночь.

– Просто заткнись, Тэцуро…

У меня не осталось никаких сил как-нибудь ему возразить.

– Ты сейчас сказал «отель свиданий»?!

Эбичири вскочил в ярости, но сил, чтобы его успокоить, у меня не осталось.

Восемь тысяч йен все равно оказались ненужными.

Я припомнил, что случилось во время обеденного перерыва в тот день. Кагуразака-сэмпай внезапно вломилась в комнату, где мы с Мафую были наедине. Затем она объявила о грядущем выступлении.

Первой пришла в себя Мафую.

– …Прослушивание?

– Ага. В действительности это коммерческая деятельность, и я успела нас пропихнуть в самый последний момент. Я уже отправила им демо. Наше прослушивание состоится в начале следующего месяца. Вживую.

Сэмпай кругами мерила комнату; Чиаки, стоя в другом конце комнаты, скрестила руки и выглядела отстраненной; Мафую прислонилась к аудиосистеме; я же положил руки на усилитель, ища опоры. Я уже не в первый раз убеждаюсь в этом, но сэмпай реагирует чересчур быстро. Она, должно быть, услышала о рождественской вечеринке «Снежная лавина» тогда же, когда и я – в прошлую субботу от Томо.

– Я уже удостоверилась в том, что мои товарищи свободны в канун Рождества. Я верю, что каждый будет сражаться бок о бок заодно со мной, верно?

Сэмпай изучила наши лица еще раз, озвучив вопрос с яркой улыбкой на лице.

Мафую нерешительно взглянула на меня. Мой план Сочельника треснул по швам, мельтеша обрывками. Что я мне делать?

Мафую вдруг отвела взгляд в сторону.

– Ты уже выбрала произведения, которые мы исполним на прослушивании?

Показалось, словно спасительная нить оборвалась, когда Мафую задала вопрос. Наше свидание в канун Рождества… пусть, даже я еще не получил согласия…

– … Тебя это устраивает? – спросила Чиаки, высунув голову из-за плеча сэмпай.

Я не имел понятия, обращалась ли она ко мне или к Мафую; я не знал, что она собирается прояснить.

Но Мафую слабо кивнула в ответ. Затем она направилась к гитарным усилителям и взяла одну отксерокопированную листовку о мероприятии.

– Танцевальная вечеринка? Это значит, мы будем исполнять песни разных жанров?

– Что ж, вечеринка будет в клубе, так что танцевальный жанр будет наиболее интересен целевой аудитории, особенно если принять во внимание их возраст. Однако будет скучно, если мы остановимся только на диско. У меня есть несколько задумок.

Сэмпай вытащила несколько минидисков из гитарного кейса и сложила их на усилителе. Затем она также выудила несколько стопок нот.

– Прослушивание будет длиться двадцать минут. Я собираюсь выделить половину времени на пассакалию, чтобы до чертиков удивить жюри.

– Я соглашусь, что мы должны воспользоваться всеми доступными нам методами. Не имею ничего против беспрерывного двадцатиминутного выступления, если ты этого хочешь, – Чиаки присоединилась к разговору со стороны усилителей.

– Наше преимущество – два вокалиста, так что я собираюсь показать им наше мастерство в оставшейся половине прослушивания.

– Я хочу использовать синтезатор, если возможно. Выступления никогда прежде не были так превосходны, как во время школьного фестиваля.

– Я согласна с этим, но, думаю, мы столкнемся с несколькими проблемами. Мне придется придумать что-нибудь.

– Верно, если мы совместим с гитарой…

Я мог лишь стоять и смотреть на трех девчонок, которые со всей серьезностью обменивались своими мнениями. До тех пор, пока сэмпай не ущипнула меня за щеку – и оцепенение спало.

– …Нао? Ты тут, Нао?

Я пришел в чувство, когда моему лицу досталась череда пощечин. Физиономия Тэцуро оказалась прямо передо мной, поэтому я на рефлексах отскочил, из-за чего едва не упал навзничь. Эбичири раздраженно смотрел на меня с дивана. Черт, как надолго я отключился?

– Чего это ты выпал из реальности? Ты должен хотя бы декабря дождаться, прежде чем грезить о страстной ночи Рождества.

– Э-это не то!

Я заметил, что Эбичири смотрит на меня не на шутку ужасающим выражением лица. Я тут же проглотил язык.

– Эм, ну, в любом случае, это не то, что ты себе навыдумывал.

– Что ты этим хочешь сказать? Ты опять собираешься провести ночь вне дома вместе с Мафую?

– Это верно, Нао. Ты истратишь лишь четыре тысячи восемьсот йен, если арендуешь номер на пару часов. Нет необходимости проводить там всю ночь.

– Тэцуро!..

– Заткни пасть, Хикава!

– Отели свиданий всегда испытывают наплыв посетителей в Сочельник, ты знаешь? Я даю тебе совет, потому что по-отечески беспокоюсь.

Мне не нужны такие отцовские советы!

– Ка-ак бы то ни было! – я пинком отстранил Тэцуро и повернулся к Эбичири. Я повысил голос: – Не только с Мафую. Мы участвуем в концерте 24-го.

– Концерте?..

Цвет лица Эбичири сменился как минимум семь раз – от пунцово-красного до мертвенно-бледного. Потом он испустил глубокий вздох и откинулся на спинку дивана.

– Опять группа, ха… Но речь идет о возобновлении её концертов в следующем году, – очевидное неудовольствие появилось в его голосе.

– Она практикуется и на фортепиано в том числе, не так ли?

– Конечно. Но, говоря начистоту, я все еще против её деятельности в группе.

– Почему… же?

– По словам Мацумуры, количество времени, которое Мафую тратит на репетиции с фортепиано, гораздо больше, чем два года назад. Мало того, она также занимается с гитарой. Ты представляешь, какая это нагрузка, не так ли?

Я рефлекторно сжал кулаки. Она действительно увеличила время практических занятий? Судя по значительному количеству времени, что тратят на упражнения пианисты ежедневно, она должна репетировать как минимум шесть часов каждый день. И, если учесть, что наша групповая практика заканчивается в шесть вечера, это значит, что она сидит за клавишами до полуночи. И теперь она репетирует еще сверх этого? Когда же она спит?

– Мафую всё делает по своему усмотрению, и это точно так же относится к группе. Но знаешь, это не слишком хорошо – принуждать себя работать на износ, не уделяя внимания своему телу.

Я мог лишь кивнуть в ответ.

– Тогда, как бы это сказать? Девочка остается в группе из-за того, что хочет быть с тобой, не так ли? Если ты скажешь ей, что это не так уж обязательно…

– Пожалуйста, прекратите ваши шутки.

Мой голос словно давил тупой стороной клинка или чего-то вроде; Эбичири пришлось замолкнуть. Я знаю, что эгоистично говорить такое, но это мои истинные чувства.

– Мафую… она… она не по этой причине присоединилась к группе. Всё потому, что она гитарист Feketerigó. Потому, что она наслаждается, создавая музыку вместе с сэмпай, Чиаки и… мной. Вот причина, по которой она остается в группе.

Мои слова осели в моем сердце гораздо глубже, чем прежде высказанное Эбичири. Он опустил глаза и вздохнул.

– … Вот как? Я приношу извинения.

Я потряс головой. Сказанное Эбичири было правдой. Мне хотелось запинать себя до смерти. Настолько мне было стыдно.

Мафую выбрала группу, а не меня. Но я очень хорошо понимал, насколько неправильны такие мысли.

– Я оставлю Мафую в твоих руках. Будь добр, сообщи, если что-нибудь случится, – сказал Эбичири неожиданно спокойным голосом. Затем встал.

– Простите, что помешал.

Тэцуро помахал рукой, оставшись лежать на диване; я тоже не стал вставать. Я услышал лишь звук открывшейся и захлопнувшейся двери, а также выхлопы иномарки, со временем пропавшие в ночи. Для чего именно этот человек приходил сюда? Серьезно, проделать такой путь, чтобы обсудить этот вопрос?

– Ты нравишься этому типу, Нао. Вот причина его частых визитов.

– Э? Э-э? Э-э-э?

Эбичири? Я не помню, что сделал нечто такое, чтобы он записал меня в книгу «хороших».

– Более того, я его единственный друг в Японии. Ему, наверное, действительно одиноко.

– Теперь его жизнь действительно одинока…

Тэцуро его единственный друг? Наверное, уж лучше бы тогда совсем их не иметь.

– … Ну что ж, когда Мафую придет поприветствовать своего нового свекра?

– Ты бубнишь не переставая! Черт подери!

– Ведь ты назвал Мафую просто по имени несколько раз, но Эбичири совершенно спокойно это воспринял. Раз её отец уже тебя принял, это лишь вопрос времени.

– Э? Ни за что!

Но с другой стороны, это может оказаться правдой! Ха! Что мне делать? Бесится ли Эбичири от этого?..

– Побыстрее уже обручись с ней. До смерти хочется увидеть Эбисаву Мафую в кимоно.

– Сам с собой обручись!

Я никак не ожидал, что Тэцуро начнет актерствовать, под фоновую музыку Бетховена изображая сцену помолвки. Моя мигрень разыгралась вновь, поэтому я убежал в свою комнату, обхватив голову.